Божье око (сборник)

–  Держись, - сказала она Дюрану.

Она порылась в рюкзаке, достала два обезболивающих пластыря. Сорвала с одного защитную пленку, разгладила его на горле Дюрана. Этьен уже сыта по горло его печальными видениями! Но когда распечатала второй пластырь, Дюран нашел ладонью ее руку, остановил.

–  Этьен…

–  Да, это я. Скоро тебя поднимут.

–  Ты слышишь?

Глаза его были окаймлены холодной космической голубизной, отсветом луны.

–  Ты слышишь голос бога? Их бога… Это он создал их такими… Слышишь? Ветер - его дыхание. Этьен, он Им поет. Это их душа… Мне Зинт рассказала, и это все правда. Там они родились…

Их душа? Их бог? Этьен вспомнила, как Зинт молитвенно жестикулировала на кромке обрыва. Божье Око - не просто имя, случайно доставшееся далекому небесному шарику. Их бог. Их… родина. Этьен посмотрела в фиолетовую мглу и содрогнулась. Стоит ли удивляться, что Грик назвала проступок Зинт грехом. И тут Этьен вдруг пришло в голову, что Грик, быть может, вовсе не нужен был эмпат для спасения драгоценного производителя. Может быть, ей потребовался эмпат, способный бросить грешника на произвол судьбы.

–  Я хотел… рассказать тебе… как она погибла… - Наркотик действовал, Дюран погружался в обморок.
– Я виноват. Пытался ее вытянуть, но… веревка одна на двоих… Она… ее перерезала, чтобы я вместе с ней не упал. Я… хотел тебе рассказать… Этьен, мне так жаль… Я должен был ее спасти… Так… жаль… - Веки его сомкнулись, рука соскользнула с запястья Этьен.

Значит, это Вилья сорвалась, а не он. И, чтобы спасти Дюрана, отказалась от последнего шанса на собственное спасение. Отказалась, чтобы у ее дочери был отец…

А если бы ты была тогда с ней, Этьен? Если бы ты была отцом ее ребенка? Ведь она хотела этого…

Голос, звучавший в голове Этьен, принадлежал ей самой. Она понимала это, но смотрела на Око.

Никто не засекречивал информации О несчастном случае в горах..За эти 20 лет Этьен смогла бы узнать подробности гибели Вильи. Если бы захотела.

Пред Божьим Оком - только правду?

Она вздрогнула от громкого скрежета за спиной - это носилки задели скалу. С ними спускались две реты.

–  У него рука и нога сломаны, - сообщила им, Этьен.
– Может, повреждены внутренние органы. Я помогу его погрузить.

Но волновалась она зря - спасатели свое дело знали. Пристегнули Дюрана к носилкам, а потом молча стали поднимать их вдоль обрыва. Ветер унялся, как будто здешний бог решил отпустить их с миром. На вершине две другие реты отстегнули носилки от веревок и молча понесли их через Врата. Грик и Зинт нигде не было видно.

Этьен побрела за спасателями, едва переставляя ноги от изнеможения. Справа и слева шагали реты, вместе с которыми она поднималась. Ну да, она всего лишь человек - кто-то должен провести ее через Врата. Реты еще не знают, что у нее ключ.

В следующий миг Этьен заморгала: ночь сменилась солнечным днем. Впереди - деревня, тростники, на краю площади - все та же девчушка, играет с мячиком и обломками сухих тростниковых стеблей.

Когда реты опустили носилки в пыль, девочка вскочила на ноги и припустила босиком по голой земле. Подол платья взлетал и хлопал по бедрам. Она бежала к деревенской больнице. Этьен тяжело вздохнула, заметив, как ее сопровождающие проделали одинаковые жесты - как будто вытерли о воздух левую ладонь. Скатертью дорога? Или вежливое «до свидания»? Так ни слова и не проронив, они исчезли во Вратах.

Этьен опустилась на корточки возле носилок. Дотащиться бы до дома, завалиться бы в кровать. Больше никаких желаний. Обнаружив, что вспотела, она расстегнула термокостюм. Дюран еще жив. Она держала его запястье, чувствовала неровный пульс.

–  Ты мне не нравишься, - тихо сказала она.
– И вряд ли когда-нибудь понравишься.

К ней, ужасно пыля, подбежали три поселенца.

–  Но я тебя больше ни в чем не виню, - проговорила^ Этьен и машинально посмотрела вверх. Но в небесной синеве, разумеется, не маячило никакое Око.

Поселенцы, двое мужчин и женщина, одеты были бедно.

–  Я врач, - сообщила женщина в потрепанном, но чистом зеленом комбинезоне.
– Помогите нам, беритесь за носилки, - велела она Этьен.
– А по пути расскажете, что с ним случилось.

Коралловые тростники качались и хрустели, блаженствовали в утреннем солнце. Этьен у себя в кухоньке вручную месила тесто, слушала знакомые голоса растений. Их песнь умиротворяла. Ладони машинально собирали тесто в ком и плющили, собирали и плющили. Когда она вылепила калач, песнь сменилась бессвязным хрустом. Гости? Этьен вытерла полотенцем руки, соскоблила ногтями с ладоней подсохшую корку.

Лишь бы это не Дюран явился благодарить за свое спасение. Хотя - рано, ведь и трех дней не прошло. Врач в сельской больнице сказала, что Дюрана выпишут только через неделю. Что поделать, в захолустье медицина отсталая.

Бросив полотенце на стол, Этьен пересекла тесную прихожую в три шага и распахнула входную дверь. Все это время Этьен скрывала от себя, до чего же ей хочется, чтобы на крыльце очутилась Зинт. И вот она здесь, И у Этьен пресеклось дыхание, и кровь прилила к щекам. И она казалась себе прозрачной, как подросток, томимый неразделенной любовью.

–  Можно войти?
– нерешительно спросила Зинт. Она не притворялась - эту же робость Этьен чувствовала в ее душе.

Ну да, конечно, - сзади маячит Грик.

–  Добро пожаловать.
– Этьен сама поразилась холоду и твердости собственного голоса. Она отступила, придерживая дверь. Когда Зинт вошла, Этьен резко затворила дверь перед носом у Грик.
– Чашечку чая?

–  Здесь все начиналось.
– Зинт остановилась посреди комнаты, Опустив руки строго вдоль туловища.
– Кажется, давно это было, а на самом деле - несколько дней назад.

–  Я смотрю, ты поправилась, - заметила Этьен. Улыбка плохо удавалась Зинт.

–  Если бы ты не поднялась тогда… - Она покачала головой, волосы рассыпались по лицу, спрятали выражение глаз.
– Я думало, Грик не поверит… что я могу спуститься. Думало, оно меня считало слишком робкой. Думало, я опозорюсь на виду у Ока.

На этот раз Этьен уловила нюанс. Может, понимать чужую расу начинаешь только после того, как тебе удалось заглянуть ей в душу?

–  Твоя родина, - негромко произнесла Этьен.