Божье око (сборник)

–  У меня нет болезни Туретта, ну, может, пара-тройка симптомов, не больше. Но, наблюдая за бедным Кунлегсом, я понял, где следует искать причину моих проблем.

Он поднял погремушку, затряс ею у виска.

–  В моем же собственном мозгу!

Вспыхнула вторая платформа, ярко осветив сплетенные из прутьев стены павильона, блеснув на лице инкарнации. Он с недоброй ухмылкой глядел на пламя, и в глазах плясали отблески.

Резко прозвучал голос О'Нейл:

–  Не лучше ли нам уйти отсюда? Эта постройка предназначена для сожжения, а ветер несет сюда искры.

–  Позже, уважаемая мать, - оглянулся на,нее инкарнация. И повернулся к другим министрам: - Так вот, не желая беснокоить своими подозрениями дорогую матушку, я, когда бывал в городе и различных монастырях, обратился к нескольким врачам. И узнал, что не только количество допамина в моем мозгу чуть превышает норму, но в нем содержится слишком много серотонина и норэпинефрина, а вот эндорфина, наоборот, слишком мало.

Взорвалась очередная платформа, оперные «артисты» закричали призрачными голосами. Жестокая ухмылка инкарнации превратилась в блаженную улыбку:

–  Но как такое могло произойти? Ведь за моим ростом наблюдала уважаемая мать, министр науки!

Джигме перенес взгляд на доктора О'Нейл. В ее лице не было ни кровинки, а глаза… Казалось, эти глаза видят смертную пустоту.

–  Ну конечно, у доктора О'Нейл есть политические воззрения. Она считает, что ереси сангов необходимо дать отпор, а их самих любой ценой уничтожить или покорить. А для этого нужен король-воин, непобедимый завоеватель со всеми необходимыми для этого качествами. То есть он должен быть нетерпелив, импульсивен, умен, жесток, равнодушен к чужим страданиям. Человек, у которого в голове кое-чего не хватает, а кое-чего, наоборот, чересчур много.

О'Нейл раскрыла рот. Из него исторгся крик, глухой и бессмысленный, как рев горящих платформ. Все руки инкарнации, кроме трясущей погремушку, указывали на министра науки.

Кьетсанг Кунлегс, смеясь, подался вперед и накинул хата на шею О'Нейл. Крик оборвался. Хрипя, она привалилась к широченным коленям урода.

–  Величайший предатель всех времен, - заявил Гьялпо Ринпоче.
– Она дала яд сорок первому инкарнации. Она сделала святую Библиотеку орудием зла. Она отравила разум бодисатвы!
– Голос его был мягок, но взволнован, и от него по спине Джигме бежали мурашки.

Держа в огромных ручищах доктора О'Нейл, Кунлегс сошел с платформы. Прическа министра науки рассыпалась, волосы скользили по земле. Кунлегс вынес ее из здания и поместил в автобичёвальню. Инкарнация перестал трясти погремушкой. Джигме оцепенело смотрел на него, но в мозгу уже брезжило понимание.

–  Она узнает, каково это - гореть, - сказал инкарнация.
– И будет помнить на протяжении многих жизней.

Искры сыпались на пол к ногам инкарнации. Дверной проем был ярок, уже затлели косяки. Машина работала совершенно автономно. Снова закричала доктор О'Нейл, но уже не протяжно; она взвизгивала, каждый раз все громче. Закружилось ее тело. Инкарнация улыбался.

–  Так и будет голосить за веком век. Может, один из моих будущих инкарнаций положит этому конец.

Хотя у Джигме пекло затылок, вдоль позвоночника то вниз, то вверх пробегали мурашки.

–  Всеведущий, павильон уже горит, -сказал он.
– Надо уходить.

–  Сейчас. Я хочу сказать последние слова.

Бегом вернулся Кунлегс, запрыгнул на платформу. Инкарнация шагнул к нему, нежно поцеловал.

–  Мы с Кунлегсом останемся в павильоне. И сегодня мы оба умрем.

–  Нет!
– Тайсуке вмиг оказалась на ногах.
– Мы не допустим! Вас можно вылечить!

Инкарнация повернулся к ней:

–  Благодарю тебя, верная. Увы, мой мозг пропитан ядом, и даже при самом лучшем исходе лечения я увижу Библиотеку сквозь химический туман. Но этого недостатка будет лишен следующий инкарнация.

–  Всеведущий!
– Из глаз Тайсуке брызнули слезы.
– Не покидай нас!

–  Во главе правительства останешься ты. К следующему Новому Году будет готов следующий Гьялпо Ринпоче, и тогда ты сможешь вернуться к мирской жизни. Я знаю, как ты мечтаешь об этом.

–  Нет!
– Тайсуке бросилась вперед, распростерлась у помоста.
– Всеведущий, молю: не уходи!

Джигме вскочил на ноги, устремился вперед, рухнул рядом с Тайсуке:

–  Спасайся, всеведущий!

–  Я должен сказать кое-что насчет сангов, - спокойно, будто и не слышал обращенной к нему мольбы, произнес инкарнация.
– В следующем году возникнет серьезная угроза военного столкновения. Вы все должны пообещать мне, что не допустите войны.

–  Всеведущий!
– подал голос Отец Гарбаджал.
– Но должны же мы как-то защищаться!

–  Мы просветленная раса или кто?
– сурово проговорил инкарнация.

–  Вы - бодисатва, - неохотно признал Гарбаджал, - теперь это ясно всем.

– Мы - просветленные. Будда запретил нам убивать. И если преступить этот закон, существование наше лишится цели, а цивилизация превратится в пародию на самое себя.

В сверхъестественном контрапункте с его голосом звучали вопли О'Нейл. Многочисленные руки инкарнации вытянулись, указывая на разных министров:

–  Вы можете вооружиться, чтобы предотвратить нападение, но если санги начнут войну, безоговорочно капитулируйте. Обещайте мне это.

–  Да1 - простонала коленопреклоненная Тайсуке, не поднимая головы.
– Всеведущий, я обещаю.

–  Сангам достанется Алмазная гора - величайшее, поистине бесценное достояние человеческой расы. А Библиотека ~- это Будда. Придет время, и Библиотека воплотится в санге, и санг будет искать просветления.

–  Всеведущий, спасайся!
– молила Тайсуке.

Крики О'Нейл тонули в реве пожара. На бритую голову Джигме падали искры.

–  Это слишком рискованно!
– в растерянности вскричал Отец Гарбаджал.
– А вдруг ничего не получится? Что, если санги не допустят реинкарнации!

–  Разве мы не просветленные?
– ровно повторил всеведущий.
– Разве Будда не суть вечная истина? Или ты не ветрен учению?

Отец Гарбаджал простерся ниц подле Джигме:

–  Всеведущий, я верую! Я сделаю все, как ты скажешь!

–  Коли так, прощай. Все уходите. Мы с Кьетсангом хотим остаться наедине.

Заливаясь слезами, Джигме вскричал:

–  Всеведущий, позволь и мне остаться! Позволь умереть рядом с тобой!

–  Уведите этих людей, - распорядился инкарнация. Джигме схватили чьи-то руки. Рыдая, он вырывался, но