Боже, спаси Америку! Наблюдая за американцами

– Извините, на самом деле я не ищу парковочное место. Я надеялся узнать у вас, где я мог бы найти «мини», которую мне предстоит забрать завтра…

Уже на середине фразы до меня дошло, что парень ни черта не понимает, о чем речь. Мы, южные бритты, считаем, что говорим на «чистом» английском, без акцента, но это, разумеется, не так. И сторож с парковки явно был сбит с толку моей чрезмерной вежливостью. Он никак не мог понять, почему я извиняюсь за беспокойство, вместо того чтобы перейти сразу к делу. Возможно, именно поэтому жители Нью-Йорка ограничивают свои вопросы рявкающими односложными словами вроде «Латте?» и «Чек!».

У него был ярко выраженный (во всяком случае, на мой слух) гнусавый гарлемский говор, который он тоже, наверное, считал чистым, без акцента. Я заметил, что мы оба одинаково обескуражены ходом нашей беседы.

– Фа ди да ра ла тата ха ха «мини»? – спросил я.

– Банг ланг нанг бо санг каранг «мини», – ответил он.

– Ээ, попо фруфру лулу «мини»? – продолжил я.

– Кам а хам дам мазафакинг бундонг «мини», – заключил он, и мне стало ясно, что он хотел зайти в будку, чтобы не стоять на холоде.

– Нет, взгляните, вот адрес. – Я зачитал ему то, что значилось в моей бумажке.

– О, да вон там, видишь? – Он показал на дальний конец стоянки.

– А, спасибо, – сказал я, но понял, что обращаюсь к уже закрытой двери его теплой хижины.

Теперь-то я разглядел в этом бескрайнем море машин некое подобие тропки. Она упиралась в темно-красную раздвижную стенку, из-под которой пробивался оранжевый свет. В стенке был вырезан узкий вход. Я постучал и осторожно распахнул дверь. И снова меня охватили сомнения и нехорошее предчувствие. Чем можно заниматься в мастерской на месте разрушенного дома в Гарлеме? Разборкой краденых машин? Продажей оружия по дешевке? А может, производством кокаина?…

Понятия не имею, как выглядит кокаиновая фабрика, но оборудование явно не тянуло на аппарат по производству наркоты. Можно было бы, конечно, изловчиться и спрятать кокаиновую печь внутри «кадиллака» с откидным верхом цвета «синий электрик». Да и запасов порошка из толстой черной шины, прислоненной к стене, хватило бы не на одну сотню самокруток. Но все-таки это была автомастерская – заплеванный, промасленный и пропахший краской гараж, который сейчас сотрясали звуки рэпа и удары молотка.

– Алло? – выкрикнул я.

Грохот стих, и из-за багажника «кадиллака» показался коренастый чернокожий коротышка с болтающимися на шее защитными очками.

– Привет, – сказал я. – Меня зовут Уэст. Я ищу… э… извините, вы понимаете, о чем я говорю?

– Понятия не имею, – ответил он. – А о чем вы говорите?

Хороший вопрос, подумал я, и задан с вполне понятным акцентом.

– Прошу прощения, взгляните. – Я передал ему клочок бумаги с адресом. Он нахмурился, очевидно сбитый с толку рекламным призывом, набранным на листке: «Присоединяйтесь к нашей акции „Авиамили“ и выиграйте две бесплатные ночи в роскошном отеле».

– Насчет «мини», заказанной «Туристическими ресурсами» Британии? – спросил я. – Для Пола Уэста?

– А, да. – Он рассмеялся, явно испытывая облегчение от того, что этот иностранец не приглашает его разделить с ним роскошный номер на две ночи. Коротышка представился Дуайтом. – Извини, Пол, но твоя «мини» еще не готова. Я не знал, что на ней рисовать. А подтверждение пришло только что.

– Рисовать? Я думал, что ты просто проведешь техобслуживание, прежде чем я заберу ее.

– Нет, я должен нарисовать на крыше английский флаг. Они собирались прислать мне цветовую схему и все такое. Но я получил это только сегодня утром.

У меня перед глазами всплыла физиономия Джека Тайлера. Он злобно хихикал с веб-сайта «МиллионСпособовРазозлитьПолаУэста. com».

– Черт! – До моего выезда в Бостон оставалось менее двух суток.

– Послушай, никаких проблем, – успокоил меня Дуайт. – Я примусь за твою машину, как только управлюсь с «кади». Все будет готово вовремя. Тебе ведь только раскрасить?

– Да, думаю, что да.

– Я почему спросил? Если хочешь, я могу еще какую-нибудь английскую муру изобразить. Как ты смотришь на то, чтобы покрыть двери искусственным газоном и прикрепить крикетные мячи? Или нет, я лучше впечатаю мячи в дверцу, как будто тебе их только что забили.

– Ты рубишь в крикете? – спросил я.

– А как же! Я ведь из Бруклина. А там ребята из Вест-Индии держали крикетный клуб. Ух, как они громили английские команды.

– И ты знаешь правила игры?

– Не-а… – ответил он. – Зато я знаю, что ребята из Вест-Индии просто обожают лупить мячами англичан. Чем вы их так разозлили во время колонизации? Да, старик, они точно врезали бы тебе по башке. – Насколько я мог судить, правила игры в международный крикет он знал назубок.

5

«Челси» нависал надо мной кроваво-красным готическим исполином. Я был наслышан об этом отеле, где когда-то останавливался Хендрикс [30] , а Сид Вишес [31] якобы прирезал свою подружку, но я не думал, что он уж до такой степени зловещий.

Заведения на первом этаже здания намекали на эксцентричные привычки постояльцев – бутик винтажных гитар, кабинет акупунктуры, салон татуажа и, как ни странно, магазин рыболовных снастей.

30

Хендрикс, Джимми (1942–1970) – американский гитарист, певец и композитор.

31

Вишес, Сид (1957–1979) – британский музыкант, участник панк-группы Sex Pistols.

Мемориальные доски при входе в отель цитировали высказывания знаменитых богемных гостей или просто напоминали о них. На одной из них я прочел: «Отсюда Дилан Томас [32] уплывал навстречу смерти». Очень обнадеживающе.

В холле отеля первое, что бросилось в глаза, – толстая дама, болтающаяся под потолком. Нет, это была не эксцентричная гостья, а выполненная в натуральную величину скульптура. Лобби можно было смело назвать художественной галерей – ярко-желтые стены были увешаны современными портретами и полотнами абстракционистов. Впечатление усиливала пара готических погребальных урн на каминной полке – видимо, они напоминали о том, что смерть не помеха тому, чтобы зависать в «Челси».

32

Дилан, Томас (1914–1953) – валлийский поэт, драматург, публицист, скончался на Манхэттене.

Люди (по большей части живые) утопали в креслах, уткнувшись в раскрытые на коленях компьютеры. Никаких признаков Алексы и Элоди, но это было объяснимо – я пришел вовремя, а они были француженками.

Я снял шарф, перчатки, шляпу, три-четыре слоя верхней одежды и уселся ждать в одном из кресел. Никто меня не беспокоил, хотя лэптопперы, казалось, недоумевали, как это я могу общаться с внешним миром, не имея при себе компьютера. Я сделал вид, будто печатаю на рукаве рубашки, просто чтобы они задергались при мысли о том, что их лэптопы – уже вчерашний день, но потом мне это наскучило, и я зарылся в кресле и закрыл глаза.