Божественная Зефирина

– Не желает ли ваша милость остановиться на несколько мгновений, чтобы выпить сладкого молока ломбардских коз? – спросил Паоло, когда показались колоколенки большого картезианского монастыря в Павии.

У Зефирины появилось желание ответить, что этот напиток, с горьким привкусом поражения, вызывает у нее тошноту, но она овладела собой. Слишком уж был хорош случай, чтобы скрыться.

– Какая удачная мысль, Паоло! Я обожаю козье молоко. К тому же, буду рада отдохнуть минутку от этой долгой скачки!

Она сопроводила свои слова изысканной улыбкой. Гро Леон сидел у нее на плече. Суровое лицо оруженосца расслабилось, когда он услышал столь любезный ответ. С возросшей приветливостью он помог девушке спешиться перед фермой монахов-картезианцев, ибо, разумеется, и речи не могло быть о том, чтобы женщина проникла в саму обитель!

В то время как Ла Дусер в сопровождении Пикколо увел коней на водопой, Паоло отошел в сторону, чтобы позволить Зефирине с Гро Леоном войти в большую живописную комнату. Непрерывный ряд следовавших одна за другой арок, отделанных красным деревом, был освещен проемами, находившимися на уровне плеч.

– Желает ли ваша милость чего-нибудь еще? – осведомился Паоло, когда два молодых монаха принесли, целомудренно опустив глаза, кувшин с пенистым молоком и деревянный стаканчик, который поставили на длинный деревянный стол.

– Нет, спасибо, я немного отдохну!

Как только дверь за монахами и оруженосцем закрылась, она влезла на скамейку, чтобы посмотреть, что творится снаружи.

С восточной стороны, кроме двора, где находились оруженосцы и кони, Зефирина видела поля. Большие белые волы, с рогами, изогнутыми в форме лиры, медленно тянули за собой плуги. Волов подгоняли монахи-землепашцы.

– Сюрприз! Следи! Следи! Сюрприз! – вопил Гро Леон.

Зефирина была такого же мнения. Вокруг было слишком много людей. Она сменила свою наблюдательную площадку и обратила внимание на западную сторону. Здесь картина была совершенно иная: персиковые, абрикосовые и грушевые деревья росли в прекрасном саду, спускавшемся к маленькому озерцу, окруженному плакучими ивами. По другую сторону глади вод Зефирина видела готические башни и решетчатую ограду монастыря.

Пройдя вдоль этой ограды, Зефирина смогла бы очутиться на дороге. У нее в кошельке были золотые дукаты, и она, разумеется, нашла бы около большого монастыря какого-нибудь молодца, который продал бы ей лошадь.

Сказано – сделано! Зефирина приподняла шлейф своего платья-амазонки, собираясь вылезти через окно. Скамейка была слишком низкая, а окно расположено слишком высоко. Зефирина вновь спустилась вниз и тихонько подтащила к окну тяжелый дубовый стол, затем взобралась на него. Теперь было в самый раз, и Зефирина легко переступила через оконный проем.

– Прыгать! Сардина! Прыгать! – посоветовал ей разумный Гро Леон.

Повернувшись спиной к саду, она спустила ноги вниз, обеими руками держась за оконную раму. Она хотела послушаться совета Гро Леона: спрыгнуть на землю, которая находилась в пяти футах под ней. Воспитанная в сельской местности и привычная к физическим упражнениям, девушка выпустила из рук раму и… осталась висеть в воздухе, в то время как чей-то металлический голос шептал ей в затылок:

– Могу ли я осмелиться помочь вам, донна Зефира?

ГЛАВА XXXII КНЯЗЬ – ПУГАЛО

– Я страшно расстроюсь, если в чем бы то ни было буду препятствовать вашим планам, мадемуазель, но ненадежность вашего положения заставила меня немедленно прийти вам на помощь.

Во время этой речи в изысканно-вежливых словах сквозила явная ирония. У Зефирины было впечатление, что она парит в воздухе. Затем ее, слегка ошеломленную, опустили на газон, окружавший цветочную клумбу. Тиски, сжимавшие ее талию, разжались.

Как разъяренная саламандра, Зефирина быстро обернулась. Она подняла свою рыжую голову и с вызовом взглянула на незнакомца, который поклонился ей с высокомерным изяществом.

– Вы плохо рассудили, сударь! Вы вмешались в дело, которое вас совершенно не касалось, ибо мы…

Зефирина остановилась на середине своей мстительной фразы. Мужчина выпрямился. Он спокойно надел берет с темно-красным пером на свои агатово-черные кудри и представил взору Зефирины свое гладко выбритое лицо.

По тонкой черной повязке, скрывавшей его левый глаз, Зефирина тотчас угадала, кто был ее собеседником. Она смутилась от того, что позволила застать себя врасплох в такой неловкой позе. С удивлением, смешанным с беспокойством, она заметила, что «князь-пугало, хворый, хилый, немощный калека, болезненный, слюнявый и плюющийся», исключая его потерянный глаз, во всем остальном был великолепным рыцарем, не достигшим еще тридцати лет. Это, несомненно, был князь Фарнелло, который гордо нес свое прозвище – Леопард, с его гордой осанкой, ростом гораздо выше среднего, с его статной фигурой с широкими плечами, на которой прекрасно сидел усыпанный железными пряжками и застежками камзол, с мощной шеей, выступающей из ворота рубашки, с заткнутым за пояс кинжалом. Его длинные мускулистые ноги были обтянуты чулками и пестрыми штанами. Крепкий, сильный, гибкий как кошка, этот человек должен был быть опасным противником на поле битвы, лихим рубакой и достойным участником любых состязаний. Серьезное выражение этой мужской физиономии с гладко выбритыми щеками оживлялось только иронической складкой у губ и властным взглядом карего глаза, в котором, однако, казалось, сверкали смешливые искорки, когда он смотрел на Зефирину.

– Смею надеяться, что не очень испугал вас! – сказал князь Фарнелло с легким оттенком сожаления в голосе.

Он изъяснялся на превосходном французском, в его низком и теплом голосе слышался легкий певучий акцент.

– Знайте же, сударь, что я никогда ничего не боюсь! Однако спасибо за помощь. До свидания, сударь! – коротко бросила Зефирина, твердо решив не поддаваться впечатлениям и не показывать того, что она опознала в незнакомце князя Фарнелло.

При этом ответе молния сверкнула во взгляде Леопарда.

– Никогда ничего не боится! – повторил князь насмешливым тоном.

Он явно был не приучен к сопротивлению и к плохому приему.

– Никогда, сударь!

Придя в восторг от своего обмана, Зефирина повернулась к нему спиной.

Она быстрым шагом удалялась к озеру, а Гро Леон хлопал крыльями у нее над головой. В течение некоторого времени она наблюдала, как большой черный лебедь преследовал белого лебедя, любовалась полетом бабочек над берегом озера и игрой солнечных бликов на поверхности вод, изумрудный цвет которых делал ее глаза еще более зелеными.

Металлический голос князя прервал ее «мечты»:

– Соблаговолите, мадемуазель, опереться на мою руку, чтобы немного прогуляться по грабовой аллее.

Сделав три шага, князь догнал девушку. С хорошо разыгранным удивлением Зефирина повернулась к нему, чтобы сказать ему смущенным тоном:

– У меня нет такой привычки, сударь, прогуливаться с незнакомыми мужчинами.

Эта дерзкая реплика сделала свое дело: на лоб князя набежали морщинки. На какое-то короткое мгновение воцарилась тишина, и только треск кузнечиков звенел над равниной. Вдруг, против всякого ожидания, Леопард разразился громким смехом. Теперь, казалось, эта ситуация его чрезвычайно забавляла. С полуиздевательским и полувосхищенным видом, приложив руку к сердцу, он вновь склонился в поклоне перед Зефириной:

– И где только была моя голова? Простите мне мою забывчивость, мадемуазель, и разрешите представиться… Фульвио Фарнелло. Я буду иметь честь и счастье менее чем через неделю стать вашим супругом, донна Зефира.

«Он думает, что я от этого сейчас же приду в восторг! Что упаду в обморок, как дура! Что стану издавать восхищенные ахи и охи! Ну что ж, он будет очень скоро разочарован, этот кривой претенциозный дурак!» – подумала Зефирина. Не выказывая ни малейшего волнения, она уставилась своими зелеными глазами на матовое, с красивыми энергичными чертами лицо князя Фарнелло, которое пересекала тонкая черная повязка.