Божество пустыни

– Конечно, весь мир знает о минойском флоте, который превосходит флоты всех прочих держав, но я не знал, что у вас есть значительное войско.

– Пятьдесят тысяч хорошо подготовленных воинов, – с гордостью сказал Торан.

– Клянусь Гором, это, должно быть, почти все ваше население, – изумился я.

– Все старшие военачальники – минойцы, но рядовые – наемники. Основную часть нашего населения составляют искусные ремесленники, а не воины.

– Теперь понимаю. – Меня чрезвычайно заинтересовали эти сведения. – Уверен, ваш превосходный флот способен очень быстро перевезти этих воинов туда, где они необходимы.

Торан перечислил имена и обязанности всех старших военачальников. Потом стал рассуждать о сильных и слабых сторонах этих людей, наделенных властью.

– Некоторые из них искусные и дальновидные воины, но многие видят не дальше своих кошельков, животов или чресел.

Однако когда я попытался расспросить Торана о Верховном Миносе и о том, что скрывается под золотой маской, он стал пуглив, как необъезженный жеребенок, и отверг все вопросы, коротко предупредив:

– Говорить о личности Верховного Миноса – оскорбление величия, караемое смертью. Тебе довольно знать, что он воплощает дух нашего государства. В этот раз я учту, что ты задал вопрос, пребывая в невежестве, но предупреждаю: отнесись к моим словам серьезно, Таита.

Погрузившись в неловкое молчание, мы обогнули скальный выступ и вдруг оказались перед домом, отведенным в мое распоряжение. Это было большое здание, но, подобно всем прочим, какие я видел, мрачное и отвратительное. Без сада, который смягчил бы впечатление от этого каменного сооружения. Однако здание окружали виноградные лозы на подпорках.

Мои новые слуги выстроились в ряд перед входом, чтобы приветствовать меня, но их приветствие оказалось таким же мрачным, как стены.

– Конечно, ведь все это рабы, – небрежно объяснил Торан. – У всех у них вырвали языки и голосовые связки, чтобы они не досаждали тебе пустой болтовней.

И чтобы я не узнал от них ничего важного, подумал я, хотя оставил эту мысль при себе.

– Это Бессус, твой управляющий. – Он показал на крепкого раба бандитского вида и с приятной улыбкой. – Он понимает египетский, но по очевидной причине говорить не может. Спрашивай у него все, что тебе нужно.

Торан энергично показывал мне мой новый дом. Комнаты были просторные, но скромные. Мои личные вещи и запасную одежду привезли из гавани еще до нашего приезда. Все было распаковано, выстирано и аккуратно разложено. Рядом с моей опочивальней располагалась библиотека, на полках – более сотни свитков.

– Это точное описание истории Минойской империи, в основном написанное мною. Надеюсь, ты найдешь его интересным, – объяснил Торан и показал на низкий столик для письма посреди комнаты. – Здесь чернила, кисти и чистый папирус высшего качества исключительно для твоих нужд. Я устрою доставку твоих сообщений в любой уголок мира.

– Ты очень любезен, добрый Торан, – серьезно ответил я, но про себя улыбнулся, оценивая его предложение. Очевидно, сначала он их будет копировать. Я понимал, что существуют пределы его дружбы и гостеприимства.

– В подвале пятьдесят амфор доброго вина, – продолжал он. – Как только они опустеют, их снова наполнят. Из гавани каждое утро будут доставлять свежую рыбу и мясо. Два превосходных повара. Знаю по личному опыту. Я сам выбрал их для тебя.

Мы прошли на конюшню, где передо мной простерся ниц главный конюх. Я увидел на его голой спине свежие рубцы от хлыста.

– Поднимись, приятель! – Я скрыл свои истинные чувства за дружелюбным тоном. Когда-то я сам был рабом и хорошо помнил поцелуй хлыста. – Как тебя зовут? – спросил я, и он с усилием что-то пробормотал.

Это был добродушный маленький человек, явно не критянин.

– Ваага? – переспросил я, повторив его лепет, и он рассмеялся. – Хорошо, Ваага, покажи мне лошадей.

Он пошел впереди, издавая пустой глоткой нечленораздельные, но дружелюбные звуки.

В небольшом загоне за конюшней обнаружилось восемь отличных лошадей. Ваага свистнул, и они немедленно подошли к нему с радостным ржанием. Каждой из них он дал по небольшой лепешке из кожаной сумки на поясе. Лошади ему доверяли, и я решил следовать их примеру, по крайней мере до тех пор, пока он не докажет, что я ошибся. Лошади обычно проявляют здравый смысл.

– Скоро мне понадобится поехать на южный берег, в Кримад. Понадобится проводник показывать дорогу. Ты знаешь путь? – Ваага энергично кивнул. – Будь готов, – велел я. – Я предупрежу незадолго до выхода, и поедем мы быстро.

Он улыбнулся. Мы как будто достигли взаимопонимания.

На следующее утро я встал до солнца и торопливо поел, прежде чем ехать с горы в Навархию. Здесь я провел целый день в спорах и переговорах с младшим помощником наварха Гераклом и его помощниками и все без особого толка. Мне предложили восемь ветхих бирем, которые явно много лет служили торговыми судами и буквально разваливались. Минойцы ожидали, что с этими биремами я разгромлю полчища гиксосов. Я уже понял, что минойцы обычно мрачны и неразговорчивы и весьма враждебно относятся к незнакомцам и чужеземцам. Единственным исключением из этого правила, которое я встретил, был посол Торан, такой любезный и услужливый, что мог бы родиться египтянином.

Вечером, духовно опустошенный и разочарованный, я вернулся в свой новый дом. Едва притронулся к ягненку, которого зажарил для меня повар. Однако сосуд с прекрасным вином, которое поместил ко мне в погреб Торан, помогло мне восстановить силы, и утром я снова отправился в Навархию.

Мне потребовалось все мое дипломатическое мастерство и помощь Торана, но на десятый день в моем распоряжении было шесть почти новых трехпалубных кораблей. Помощник наварха неохотно дал мне опытных минойских воинов, чтобы управлять ими, и закаленных наемников из варварских племен севера Италии под их начало. Эти люди называли себя латинами или этрусками. Торан заверил меня, что они отличные моряки и грозные воины. Со ста двадцатью такими дикарями на борту каждой триремы я был уверен, что справлюсь с любым кораблем гиксосского флота.

Я приказал своим новым капитанам обогнуть остров и прибыть к Кримаду, где стояли на якоре мои шумерские биремы под командованием Зараса и Гуи. Отныне все свои походы мы будем начинать отсюда; отсюда мы сможем нападать на врага, до которого всего шестьсот лиг на юг – пять дней плавания при попутном ветре.

В том день, когда мои недавно обретенные триремы отплыли из Кносса, мы с Ваагой в предрассветной темноте выехали в Кримад, чтобы опередить корабли. Следуя моим указаниям, Ваага оседлал нам двух лошадей; еще четырех мы вели за собой в повод. Как только у лошадей под нами появятся первые признаки усталости, мы их сменим.

Торан предупредил меня, что в лесах в глубине острова можно столкнуться с шайками разбойников и грабителей. Помня об этом, я прихватил короткий меч – он в ножнах свисал у меня с пояса. За моим правым плечом был боевой лук.

Вааге, как рабу, запрещалось носить оружие, но он прихватил пращу и кожаный мешочек с круглыми камнями. Я видел, как этим оружием он сбил высоко летящую куропатку, а еще – пятнистого оленя, который грабил наш кухонный огород. Я не сомневался, что он с такой же легкостью разобьет череп разбойнику.