Божией милостью адмирал Михаил Лазарев

– Оказия из Петербурга, душа моя, – вошел Петр Гаврилович к супруге со вскрытым пакетом, – велено молебны служить в честь Кинбургской виктории во всех городах России. Ай да славяне – древнее племя! И наша капля в этой победе есть. Суворов – орел! С отрядом в три тысячи отразил нападение пятитысячного десанта турок. Едва полтысячи из них спаслись на судах.

…Праздничный перезвон колоколов всех храмов Владимира плыл над городом, над Соборной площадью. Прохожие, останавливаясь, крестились: слава Тебе, Господи, даровал победу и одоление иноплеменников послал.

Лишь спустя две недели, с оказией, из Петербурга пришло письмо от друга, и узнал Петр Гаврилович, что Кинбургская победа едва не стоила Суворову жизни, если б… если б не гренадер Степан Новиков.

– Вот оно, победушки-то как достаются, – Петр Гаврилович в волнении свернул письмо.

Глава вторая Алексей-с-гор-вода

Две лампы с сильно выкрученными фитилями освещали постель роженицы. Все трудное позади! Сын!

– Парень, матушка Анна Андреевна! – Степанида Афанасьевна пеленала живой комочек, нещадно орущий, красненький.

– Слышу, опять мужик, – слабо отвечала мать, – голос-то какой грубый. Поди к Петру Гавриловичу, то-то будет рад. Сама-то дочку хотела… Чепец из розовых кружев приготовила.

Она прикрыла глаза. Улыбка блаженства и отдохновения легла на ее лицо. Темные пышные волосы разметались по подушкам. Обессиленная, задремала.

Нянюшка Стеша в белом переднике ловко обмыла и запеленала младенца. Засеменила по коридору в кабинет хозяина.

– Сын? – угадал отец. – Какой тяжеленький, – взял, довольный, на руки, – богатырь. Пожалуй, с пуд будет. – Он покосился с улыбкой на няню.

– Уж вы скажете, – поняла она шутку, – так «пудасиком» и будут звать.

Петр Гаврилович неловко перемещал с руки на руку большой кулек с новорожденным и чувствовал под ладонью стук крохотного сердца: держись, Русь, подмога растет! Первый сын – Андрей, он и есть первозванный в мир, хранитель Отечества. Михаил в канун своего Архангела родился, в ноябре, – крепкие мосты наведет. А этого, как в святцах пишется, раз появился 17 марта – с-гор-вода сошла, – Алексеем теплым наречем. «Теперь у меня полная богатырская застава! Алексей-то человек Божий, помогай ему, Господи!» – благословил он заплакавшего младенца.

– Э, ты и вправду «с-гор-вода», – отец бережно передал ребенка няне – Храни пуще глаза. Без такого богатыря заставы нет.

– Вестимо, батюшка, Петр Гаврилович, чай, не первого ростить буду.

После кормления младенец, довольный, засопел. Стеша присела рядом с колыбелью. Мать в соседней комнате прислушалась: опять у няни новое, свое для каждого ее сынишки придуманное:

Воротички скрип да скрип,А у нас Алеша спит.Ой ты, круглая луна,Уходи-ка со двора.Станет Лешенька большим,До тебя он добежит.Длинной палкой, острогойИли пикой боевойДо тебя он достанет,Солнце братикам вернет… ох!Воротички не скрипят,Вместе с малым тихо спят.

Анна, прислушиваясь к песне, творила молитву Пресвятой Богородице за благополучное разрешение от бремени и тихо радовалась.

Утром старшие, Андрюша и Мишенька, с любопытством вошли в нянину комнату. Андрей был уже на голову выше стола, а Миша как раз вровень со столом, где пеленали Алешу.

Интересно посмотреть на братика, которого вчера еще не было, а сегодня вот он… Андрей молча смотрел на красненькие ножки малыша. Ишь, дрыгунчик, так бы и побежал, а сам лежит на спине и ни шагу… Миша разглядывал тоненькие пальчики, сжатые в кулачки. Драться, что ли, собрался? Кулачишки-то легонькие…

…Золотые луковки церквей загорелись розовым восходом, когда вся семья Лазаревых собралась на крещение третьего сына. Впереди нянюшка Стеша в белом платке ведет за руки Андрея и Мишу в кафтанчиках из синего сукна. Малыши еле перебирают ногами, а любопытные глазенки цепляются за все необычное: папенька на руках несет братика в церковь, маменька в белых кружевах, такая веселая.

– Наша маменька – самая красивая, – шепчет Андрей брату за спиной нянюшки, чуть поотстав.

– Я – вам, я – вам, шалуны, – тянет их за собой Стеша, уговаривая идти побыстрее: их ждут.

Восприемники из купели – адъютант Петра Гавриловича Николай Николаевич и супруга предводителя дворянства Юлия Ивановна в новейшей, из Вены, шляпке с высокой тульей.

Отец Виктор благословил всех пришедших и начал читать молитву над купелью. Все притихли, вслушиваясь в слова, отлитые веками в молитву.

Святая вода трижды омыла младшенького, а он и пикнуть не успел, как был окутан пеленками. Юлия Ивановна держала младенца как священный сосуд. Николай Николаевич передал батюшке серебряный крестик для новорожденного.

…Священник закончил совершение Таинства. Виновник торжества получил первое в своей жизни причастие, а теперь тихонько посапывал в пышных одеяльцах. Можно и взрослым за трапезу сесть, а Андрей и Миша, довольные, уже уплетали просфорки, подаренные заботливой Стешей.

…Нежная апрельская листва, словно зеленая кисея, покрывала березки, и Анна Андреевна верила всем сердцем, что с этого дня и младшенький сыночек ее под защитой Бога. Материнская молитва, соединенная с помощью Божией, со дна моря подымет, не раз говаривала ее маменька. И Анна шептала свою молитву, отгоняя от деток милых своих дух прелести, дух лукавства, дух идолопоклонничества и всякого сребролюбия, лжи и нечистоты.

Задумчивый, вернулся из церкви и Петр Гаврилович: вот уж он отец трех сыновей, а вроде и жить-то только начинает. Помнил, по рассказам родной матушки, и о своем крещении, но сегодня по-новому осмыслил Таинство, как бы проникая в его глубину, первозданность и вечность.

* * *

Когда отца не было допоздна дома, а матушка была занята, Стеша охотно «усыпляла», как она говорила, деток, рассказывая сказки, но с непременным условием – не баловать.

– Нянюшка, пошли завтра в лес, – просит Алеша.

– Что ты, ангельчик, какой ноне лес? На Ерофея одни лешие в лесу бродят, ветры листья ощипали, холод в лесу.

– Как от лешего отвязаться, нянь? – Все Андрей хотел знать.

– Само собой, перекреститься надо и творить молитву «Отче наш»… Ну да хватит на сегодня, совсем я вас застращала. Давайте-ка напоследок загадку, отгадаете?

Это мальчики любили и тут же вынырнули из-под одеял:

– Шитовило-битовило, по-немецки говорило, спереди – шильце, сзади – вильце, сверху – серенько суконце, с исподу – бело полотенце. Что такое?