Божий одуванчик

– Решим, -коротко кивнула бабуля, - а теперь, - она подняла свой бокал, - предлагаю тост!

– За успех нашего безнадежного дела, -опередил Евгений Карлович бабулю и выпил.

– Я вижу в этом добрый знак, Евгюша, -мечтательно прикрыла глаза бабуля.
– Тогда, когда мы с тобой на дальневосточной границе убегали от китайских пограничников, ты сказал то же самое.

– И чем все тогда кончилось?
– поинтересовалась я.

– Как видишь, живы и процветаем, -подмигнула бабуля мне примирительно.

И все было бы хорошо, если бы не выражение лица Евгения Карловича при одном воспоминании об этих самых китайских пограничниках.

Записка от неизвестных доброжелателей и день большого погрома

Бабуля с Евгением Карловичем собирались на автовокзал, оба очень волновались. Бабуля волновалась, что картон окажется не подлинным, и придется скучно сбыть его кому-нибудь с рук. Евгений Карлович волновался, что картон окажется подлинным и придется встревать в очень опасное дело. А я тихо надеялась на чудо - открывают они ячейку, а там никакого картона и в помине нету. Это был единственный приемлемый для меня вариант, потому что мне мучительно не хотелось ни первого, ни второго пути развития событий.

– Пока, детка, -бабуля поцеловала меня, и они с Евгением Карловичем отбыли на автовокзал.

Мне совершенно не хотелось сидеть в пустой квартире. Памятуя свой недавний опыт буйного помешательства на почве жутких страхов, я решила отправиться за котом домой, дождаться там Пашкиного звонка, спокойно собрать вещи и переехать к бабуле цивилизованно.

Я некоторое время подумала. Ехать домой одной не хотелось. Я бросилась звонить Катерине.

– Где ты была!!!
– заорала она на меня в трубку.
– Я звонила тебе полночи, ты не подходила. Потом я звонила тебе весь день - никого. Я уж думала, - добавила Катерина на тон ниже, - что тебя кокнули.

– Вот еще, глупости!
– возмутилась я, - ночью я в ванной уснула, а днем ко мне приперлась какая-то тетка, попыталась меня отравить снотворным, но я поменяла чашки, и она отравилась сама. Мы с бабулей сдали тетку в скорую, а сами съездили на автовокзал.

– Зачем, -ошарашено прошептала Катерина, - зачем на автовокзал?

– Ты же ничего не знаешь, -догадалась я, - вечером я позвонила бабуле…

– Ах, все-таки позвонила?!
– обрадовалась Катерина.

– Ну да, позвонила… -я замолчала, начисто потеряв мысль.
– А!
– обрадовалась я, вспомнив все, - ну вот, бабуля догадалась, что один из ключей в связке - от камеры хранения на автовокзале, и днем мы туда поехали. Открыли камеру, а там… - я сделала театральную паузу.

– Что? Что?
– нетерпеливо заныла Катерина.

– Нетелефонный разговор, -грустно ответила я.

– Ах ты!
– бушевала Катерина на другом конце провода, - ах ты!!! Нет, ну надо же!!!

– Стой, -взмолилась о пощаде я, - стой, я через полчаса домой еду. Но одной мне страшно. Давай встретимся у моего дома, я тебе все расскажу, а ты будешь меня охранять.

– Охрана из меня та еще, -буркнула Катерина, уязвленная в самое сердце, - но если ты, подлая, через полчаса не появишься у своего подъезда, то я лопну от любопытства.

– О, -с уважением протянула я, - не надо… Мы что-нибудь придумаем, главное - поменьше крови.

– Аминь, -сказала Катерина и повесила трубку.

Я влезла в туфли, написала бабуле записку о том, где меня искать, подхватила сумку и отправилась домой.

От меня до бабули добираться очень просто - надо лишь сесть на автобус, поскучать минут двадцать, и спокойненько прогуляться пешком минуты три. Красота!

На улице шелестел листочками деревьев нежный вечер раннего лета. Невыносимо высокое небо, теплеющее мягкими закатными красками, раскинулось над головой, и пахло мокрой листвой, а закат никак не хотел гаснуть, так что и молодая луна уже маячила бледной тенью, а все не темнело, и не темнело… Я прошлась до своего автобуса, благополучно в него загрузилась и пристроилась к окошку. Мимо меня лениво побежали дома, автобусные остановки, деревья и палатки, а я прижалась щекой к стеклу и думала: "Сейчас приду домой, а там сидит очередной злодейский злодей, поигрывая всеми известными науке видами оружия. Потом он кроваво со мной расправляется, и на море Пашка поедет один. А про настоящую любовь напишет Николай Апполинариевич…" - такие мысли не добавили мне боевого духа, и я попробовала настроиться на положительный лад:

"Ни фига", - думала я.
– "Дома у меня тихо и спокойно, а если и сунется какой-нибудь хилый злоумышленник, то проклянет он тот день, когда появился на свет, потому что от Катерины никто еще не уходил живым", - я слегка приободрилась.
– "Надо же… Леонардо да Винчи сперли… Вот это люди", - восхищалась я, - "Человечища! Бабуля права - владельцу надо вернуть его вещь, причитающуюся ему по праву".

Примерно так доехала я до своей остановки, вылезла из автобуса и через две с половиной минуты обнималась с Катериной.

– Мать моя!
– кричала она, сжимая меня так, что ребра трещали, - мать моя, или ты мне все сейчас расскажешь, или я с ума сойду!

– Отпусти меня, женщина, -прохрипела я, силясь вдохнуть, - и без тебя куча желающих разделаться со мной!

Катерина отпустила меня, и мы наконец-то смогли войти в подъезд.

– Что было в ячейке?
– теребила меня Катерина.

– Картон, -ответила я.

– Очень смешно, -обиделась Катерина.

– Картон Леонардо да Винчи, -подтвердила я свои слова.

– Чей?
– не поняла Катерина.

– Совсем ты сдурела на своей секретарской работе!
– взорвалась я, - просто из ума выжила!!!

– Да ладно… -слегка опешила Катерина, - в чем дело-то, что за картон?

– В ячейке, -принялась терпеливо разъяснять я, - лежал лист очень плотной бумаги, на котором Леонардо да Винчи нарисовал головы с прическами. Картон этот стоит такие деньжищи, сколько мы с тобой вместе взятые в вечное пользование не стоим.

– О… -с уважением выдохнула Катерина, прикидывая, сколько стоим мы с ней, взятые в вечное пользование, - о-о-о… - от полученной суммы Катерина явно пришла в восторг, - круто, - покивала головой она.

Мы подошли к двери моей квартиры. Я зашарила по карманам.

– Надеюсь, ты хоть ключи взяла?
– почему-то прошептала Катерина.

– Взяла… -я достала ключи из своей сумки и заковырялась одним из них в замке. Когда дверь наконец поддалась, я толкнула ее, и мы шагнули внутрь. В моей квартире царил кромешный мрак, Катерина пролезла впереди меня, направилась на кухню, так как все тут знала на ощупь, споткнулась обо что-то и с грохотом полетела на пол.

– Ты чего?
– поинтересовалась я, нащупывая рукой выключатель.

– Ничего, -прошипела Катерина, кувыркаясь на полу, - убираться надо хоть иногда, вот что, надо же, бардак развела…

– Я развела бардак?
– возмутилась я, - да ты зна… - моя гневная речь оборвалась сама собой, так как я нашла наконец выключатель, и в прихожей стало светло.

То, что открылось нашему с Катериной взору, противоречило всем законам физики, и сразило нас наповал. Такого я ни разу в своей жизни не видела, и, даст бог, не увижу больше. В моей квартире стоял кавардак. Это еще ласково сказано - кавардак. Нет ни одного слова в великом и могучем русском языке, чтобы описать то, что творилось у меня дома. Только сейчас я постигла выражение «перевернуто вверх дном».