Божий поселок

Они обошли несколько домов, прежде чем нашли то, что им хотелось. Репертуар у этой таваиф был небогат, но голосок очень приятный, звонкий и мелодичный. Да к тому же она была еще молода, стройна и подвижна. Таваиф сопровождала пение характерными жестами и мимикой. Салману очень понравилась эта смуглая красавица.

Они просидели у нее несколько часов. Сначала с ними вместе слушали пение и другие, но постепенно все разошлись, остались лишь Салман да Акбар. Давно пробило полночь, а веселье было в разгаре. Таваиф исполняла газель ** по просьбе Салмана. На ногах ее позвякивали колокольчики. Темп мелодии постепенно ускорялся, танец становился стремительнее. Тело танцовщицы так и извивалось в бешеном ритме. Салман не мог спокойно усидеть на месте. Приближаясь к нему, женщина так глубоко заглядывала ему в глаза своими огромными черными глазами, что он чуть не терял самообладание, шумно вздыхал и, обращаясь к Акбару, шептал:

— О боже! Какая женщина!

Мелодия и танец довели Салмана до полного экстаза, он стал громко выкрикивать:

— Браво! Какая прелесть!

В этот момент в дверях появился полный мужчина с большими усами, в ниспадавшей свободными складками одежде. Салман решил, что это один из сутенеров.

— Нельзя ли организовать что-нибудь выпить? — обратился он к незнакомцу.

Тот свирепым взглядом посмотрел на Салмана и грубо крикнул танцовщице:

— А ну, кончай! Хватит! Представление окончено!

Таваиф тут же перестала танцевать и уселась поодаль,

сложив руки на коленях.

Замолкли и музыканты. Скрипач уложил свой инструмент в футляр, таблист взял молоток и начал что-то забивать в своем барабане. Салман разозлился. Он уже потратил больше пятидесяти рупий и теперь, когда веселье было в полном разгаре, этот тип — судя по всему, какой-то грязный торговец — все расстроил.

— Вы что, здешний управляющий?—с издевкой спросил он незнакомца.

Тот глубоко затянулся сигаретой и гордо ответил:

— Нет! Я плачу ей тысячу рупий в месяц. Она — моя содержанка. Понятно?

— Дешевая сделка! Я собирался ей за одну ночь заплатить тысячу рупий.

— Уж не торговец ли вы опиумом?

Он спросил вполне серьезно, но Салмана это задело.

— А вы не можете сказать, почем сейчас уголь? — Незнакомец был очень смугл. Он понял намек Салмана.

—Послушайте, уважаемый! Я не собираюсь выслушивать здесь издевательства.

— Учить хорошему тону в доме проститутки по крайней мере глупо!

— Я думаю, будет лучше, если вы уйдете отсюда подобру-поздорову.

— Не то?—спросил Акбар, который до сих пор сидел молча.

Незнакомец ничего не ответил ему и громко крикнул:

— Эй, Джхалру! Где ты там запропастился?!

Немного погодя в комнату вошел мужчина атлетического телосложения.

— Что прикажете, сетх-джи? — спросил он.— Я рассчитывался с посетителями.

— Очисти комнату и закрой двери. Эти двое затевают шум.

Джхалру внимательно оглядел их.

— А ну, господа, запрягайте! Представление окончено.

Салмана разозлила такая откровенная грубость.

— А нельзя ли повежливее?!

— Сами уйдете или помочь?—переспросил Джхалру, схватил Салмана за руку и рывком поднял на ноги. Салман испуганно оглянулся на певицу. Она сидела неподвижно, низко опустив голову.

Не успел Салман опомниться, как Джхалру схватил его за шиворот и поволок к двери. Салман пытался сопротивляться, но бесполезно. Джхалру подвел его к лестнице и столкнул вниз. Скатившись, Салман некоторое время лежал на тротуаре, не двигаясь. Все случилось так быстро, что он не успел опомниться. «А где же Акбар?» — подумал он. И, словно в ответ на его мысли, сверху с грохотом скатился его приятель.

Постанывая и чертыхаясь, они поднялись и стали отряхивать с себя пыль. Слава богу, кости целы, решили они. Ну а небольшие ссадины и порванные брюки Акбара не в счет.

— У этого мерзавца хватка железная!—проворчал Салман.

— Да, досталось нам!—отозвался Акбар.

Друзья еще немного потоптались на месте и разошлись по домам.

Ill

Прошла неделя. Солнце уже стояло высоко, нежно лаская купола и минареты мечетей. Салмана разбудил сильный стук в дверь. Он встал и открыл. У дверей стоял владелец ресторана «Дилруба» Роушан-хан.

— Господин, вы должны немедленно оплатить по нашему счету,— без обиняков начал Роушан-хан. По его виду Салман понял, что сегодня ему не удастся улизнуть. А в кармане было совсем пусто: ночью он опять проиграл все до копейки. Салман лихорадочно думал, как же ему отделаться от нежданного гостя.

— Вы что, подрались с кем-нибудь, прежде чем прийти сюда?—неожиданно спросил он.

— Нет, господин!—без тени улыбки ответил тот.— Разве нам можно ссориться с посетителями?

— Значит, вы себя плохо чувствуете? У вас неважный вид.

Такое внимание тронуло Роушан-хана. Он немного обмяк и, жалуясь, ответил:

— Жара. Я всегда себя в жару плохо чувствую.

Вместо неумолимого кредитора теперь перед Салманом

стоял пожилой человек, уставший от жизненных невзгод и должников. Салман только этого и добивался. Почувствовав, что его хитрость удалась, он небрежно заявил:

— Хан-сахиб, я еще не получил перевода из дому. Завтра-послезавтра он обязательно придет, и я оплачу ваш счет.

То же самое он говорил и две недели назад, и накануне вечером, поэтому Роушан-хан не поверил ему.

— Так дело не пойдет, господин! Вам придется немедленно оплатить счет!

Он так громко выкрикнул это, что привлек внимание прохожих.

— Уважаемый, зачем же шуметь, стоя в дверях? Войдите в комнату.

— Мне и здесь хорошо! — снова загремел Роушан-хан.

— Вы, несомненно, поссорились с кем-нибудь!—снова попытался свести все в шутку Салман.— Наверно, с вашей уважаемой супругой, а, хан-сахиб?

Роушану — в прошлом простому официанту, накопившему средства для открытия своего заведения чаевыми, показалось странным, что о его жене говорят с таким уважением. Однако слова Салмана ему понравились. Он улыбнулся:

— Нет, она поехала погостить к родителям. Не с кем мне ругаться.

— Скучаете, наверно? — обрадовавшись, что рыбка снова клюет, продолжал Салман.

Роушан-хан расхохотался, обнажив желтые кривые зубы. Салман уговорил его войти в комнату, усадил на единственный стул и принялся расспрашивать о житье-бытье. Неприятный для Салмана разговор закончился

56

тем, что ему удалось получить у Роушан-хана отсрочку еще на несколько дней. Но теперь он не сомневался, что, если в ближайшие дни не оплатит хотя бы часть долга, плохо ему придется.