Божий поселок

На следующий день около восьми вечера Шах-джи позвал из своей комнаты Ношу. Тот быстро явился.

— Ты тоже можешь пригодиться,— сказал Шах-джи, как всегда лежа в постели.—Помассируй-ка мне ноги, этот мерзавец Дулле черт знает куда запропастился!

Ноша присел и начал массировать ему ноги. Шах-джи молчал, в комнате стояла тишина. Вдруг послышался шум подъехавшей машины, громкий стук закрывшейся дверцы, а потом шаги и голоса нескольких людей, идущих по веранде.

Через минуту в комнату вошли Hyp-хан и Лотин, волоча за собой, как мышонка, перепуганного Раджу. Лотин приподнял его за шиворот и швырнул к кровати, где лежал хозяин. Раджа с грохотом свалился на пол и откатился в угол.

— Пожалуйста, явился выродок! —доложил Шаху-джи Лотин.

Шах-джи присел на постели и уставился налитыми кровью глазами на скорчившегося на полу Раджу.

— Чего скрючился?! — прохрипел он.— Стань прямо!

Дрожа от страха, Раджа поднялся на ноги. Но не успел

выпрямиться, как Шах-джи прыжком кинулся к нему и залепил пощечину. Раджа, вскрикнув, снова упал на пол. Шах-джи пнул его ногой — раз, другой, третий. Губа у Раджи была разбита в кровь. При каждом ударе он вскрикивал: «Не нужно, убьете!» Потом, как в молитве, сложил дрожащие руки и стал просить о пощаде.

— Уже?—злобно спросил Шах-джи.— Нуре, я еще не удовлетворен. Сделай-ка ему растяжку, пусть запомнит на всю жизнь, что значит не сдержать клятву.

Hyp-хан склонился над Раджой, пригнул его голову к полу, а ноги скрестил за шеей. Раджа взвыл:

— Умру я! Умру!

Hyp-хан ударил его по лицу, крики прекратились, но глаза мальчика, казалось, сейчас выскочат из орбит.

Через минуту Раджа весь задрожал и повалился на бок, но и это не принесло ему освобождения. Он катался из стороны в сторону, вскрикивая:

— Отпустите меня! Ой, шея переломилась! Отпустите! Шах-джи, умоляю!

Ноша, оцепенев, наблюдал за этой ужасной пыткой. Он весь побелел, ноги его дрожали мелкой дрожью. Видя, что Раджа совсем обессилел и только хрипит, Шах-джи приказал:

— Нуре! Отпусти его. Он уже готов.

Hyp-хан разнял ноги Раджи, и тот бессильно вытянулся на полу.

— Это начало. Есть еще шесть операций. Последняя вот какая.— Шах-джи вытащил из-под подушки охотничий нож.— Разрежу на куски, и все. Ты думаешь, почему у нас двор не выложен камнем? Чтобы легче было могилы копать!

Раджа испуганными глазами следил за ножом.

— Нет, нет, Шах-джи! — Он сложил в мольбе руки, потом, пошатываясь, поднялся, подошел к Шаху-джи и обнял его колени: — Простите меня! Больше это не повторится,— он громко зарыдал.

Шах-джи пинком отбросил его прочь.

— Впредь все будет нормально?

Раджа стал божиться.

— Клялся ты и в прошлый раз! — прервал его Шах-джи.— Помни! Если еще подведешь, быть тебе трупом. Я не оставляю в живых опасных для меня людей.

Раджа слушал его, склонив голову. Он все еще не мог унять дрожь в ногах. Шах-джи приказал принести кукурузные лепешки и накормить свою жертву. Когда Раджа немного пришел в себя, Шах-джи расспросил его обо всем, что его интересовало в доме инженера. Договорившись, что впредь Раджа сам будет приходить сюда и сообщать все, что нужно, Шах-джи приказал отвезти его обратно. Нур-хан посадил мальчика в машину, ожидавшую у дома, и увез.

Ill

Дом, окутанный ночной темнотой, казалось, дремал. Кругом стояла тишина — ни шороха, ни голосов, двери на запоре. Раджа сидел один в комнате. Кроме него, в доме остались только старушка — мать инженера и повар. Они давно уснули, все остальные ушли на какой-то праздник и должны вернуться не ранее полуночи. Раджа еще с вечера побывал у Шаха-джи и сообщил ему об этом. Теперь он сидел, напряженно вслушиваясь в каждый шорох.

Ночь стала еще глуше. Где-то далеко залаяли собаки. В это время за окном раздался свист — раз... другой... третий... Это сигнал: пришли люди Шаха-джи. Раджа испуганно вскочил с места, он весь дрожал. На некоторое время снова воцарилась тишина. Потом со стороны сада — оттуда, где деревья стояли стеной почти у самых окон, послышались осторожные шаги.

Опять наступила тишина — и наконец стук в заднюю дверь. Раджа вздрагивал при каждом ударе, но не спешил открывать. У него даже мелькнула мысль совсем не отзываться, но, вспомнив угрозы Шаха-джи, он не осмелился. Пройдя через смежную комнату в коридор, он подошел к двери, в которую стучали, и отодвинул засов. Снаружи кто-то рывком отворил ее.

В светлом проеме двери показалось страшное лицо Шаха-джи. Позади него стояли еще несколько человек. Все вошли в дом.

Шах-джи оставил одного из своих людей у входа и вместе с четырьмя другими последовал за Раджой. Дверь комнаты оказалась закрытой. Шах-джи сделал знак, один из его спутников быстро справился с замком. В комнате было темно. Раджа включил свет и указал на сундуки и шкатулки.

Отмычки служили безотказно, бандиты быстро вытаскивали нужное и складывали в кучу. Шах-джи стоял в дверях в величественной позе. Глаза его горели алчным огнем. За все время «операции» он не произнес ни слова, отдавая приказания движением глаз. Через несколько минут комнату нельзя было узнать: вся она была завалена разбросанными в беспорядке вещами, как лавка скупщика.

Вдруг послышался кашель старика повара. Все застыли. Старик покашлял еще и затих.

Шах-джи глянул на своих сообщников мрачным взглядом, и их руки снова заработали как заведенные.

Через пятнадцать минут самые ценные вещи были уложены в один чемодан, остальные — в другой, и все тихо покинули комнату. Шествие замыкал Шах-джи. Раджа тоже шел с ними. Когда все оказались в саду, Шах-джи шепотом приказал ему:

— Пойдешь с нами, Раджа!

Больше никто не произнес ни слова. На улице у самого дома стояла черная машина — такси. Быстро погрузили чемоданы, расселись сами, и машина понеслась по ночному городу.

К дому Шаха-джи подъехали около одиннадцати. Шах-джи со своими людьми прошел к себе в комнату, а Раджу отослал к Ноше. Тот еще не спал. Несколько секунд они молча глядели друг на друга, потом Ноша шепотом спросил:

— Ты вернулся?

— Да,— едва слышно ответил Раджа.

— Больше не пойдешь в тот дом?

— Нет.

— Почему?

— Спроси у Шаха-джи,— Раджа выглядел очень утомленным. Не добавив ни слова, он улегся на пол и уставился в потолок. Ноша не спускал с него глаз.

— Что теперь будет? —снова не выдержал он.

— То, что суждено.

Ноша видел, что Раджа не расположен к разговору. Он лег в свою постель и затих. Они долго лежали молча, ворочаясь с боку на бок.

Со следующего дня за ними установили строгую слежку. В полдень Шах-джи сам заглянул к ним и приказал никуда не выходить, не заводить никаких разговоров с посетителями. На этот раз он не глядел на них грозно, напротив— старался быть внимательным, разговаривал с какой-то теплотой в голосе.