Божья коровка

– Не нужно, – он махнул рукой. – Есть еще. Разрешите, положу в ваш холодильник.

– Пожалуйста, – кивнула женщина. «Мой-то не привез, – подумала, когда гость ушел в прихожую. – Не догадался, а Борис сообразил. Отличный парень, повезет кому-то…»

Стол у профессора накрыли от души. Колбасная нарезка, грибочки маринованные и соленые, черная и красная икра, балык, привезенный Борисом… Коньяк и марочное вино. Не бедствует семья Сергея. Борису друг сказал, что его отец-профессор зарабатывает 500 рублей в месяц. Еще по нескольку тысяч ежегодно получает как автор монографий. Космические деньги в СССР. Продукты большей частью покупают с рынка. В квартире мебель не советская, Сергей сказал, что из ГДР. Сверкающая лаком стенка, стол, стулья и диван. Гостиный гарнитур. Шкаф, полный книг… В дальней комнате – спальный гарнитур и там же кабинет профессора с письменным столом. Когда он на работе, здесь занимается Светлана. Все это гостю показали, рассказали. Борис узнал, что импортная мебель в Минске не проблема – ее полно. Стоит дорого, потому не слишком покупают.

А вот квартира его не впечатлила. Две небольшие комнаты, прихожая, санузел раздельный. Кухня метров семь. По сравнению с его хрущевкой роскошь, разумеется, но для большой семьи… Хозяева жильем однако гордились, и Борис поддакнул, дескать, бомба. И нисколько не соврал: получить такую в этом времени и вправду счастье.

Не успели все присесть за стол, как позвонили в дверь. Хозяин встал и направился в прихожую. Вернулся с немолодой семейной парой.

– Соседи, – пояснил Борису. – Это мой коллега, Эдуард Аркадьевич, с супругой Виолеттой Александровной. А это друг Сергея, Борис Михайлович Коровка, Герой Советского Союза…

Едва все выпили по рюмке и немного закусили – в дверь вновь звонок. Потом – еще, и снова. Гостиная наполнилась людьми. Мест за большим столом всем не хватало, притащили дополнительно из кухни вместе с табуретками. Все ели, пили, говорили и во все глаза разглядывали Бориса и Сергея. Бориса – больше. Во взглядах, устремленных на его награды, он видел удивление и уважение. Совсем пацан, а уже герой… Мать Сергея тащила с кухни миски с мясом, жареную рыбу с вареной картошкой, запеченную в духовке курицу. Все это поедалось с аппетитом.

– Где взяли столько вкусного? – не удержалась от вопроса одна из женщин за столом. – Сплошные деликатесы.

– В столе заказов, – ответила хозяйка. – Муж у меня профессор, как-никак. Что-то прикупили с рынка. Не каждый день сын с границы возвращается, да еще героем. Орденоносец! – сказала с гордостью.

– За него и выпьем! – предложил Эдуард Аркадьевич.

Гости поддержали. Потом пили за родителей Сергея, за Бориса, светлое будущее пограничников – им открыты все пути. Любой вуз их примет с распростертыми объятиями. Бориса вовсе без экзаменов, для Сергея это лишь формальность. Достаточно прийти сдавать с орденом на пиджаке…

Поспорили, куда ребятам лучше поступать. С Борисом разобрались быстро. Сергей сказал, что друг – художник и показал гостям портрет, нарисованный товарищем. Работу оценили высоко и принялись за Щербаченю-младшего. Тут мнения разделились пополам. Коллеги Павла Леонидовича видели бывшего пограничника юристом, мать Сергея вкупе с женами гостей считали, что ему следует стать педагогом. А что? Профессия почетная и уважаемая в обществе. [104]

– Смотрю я, Павел, на Сергея, – вдруг заявил Эдуард Аркадьевич, – и знаете, кого в нем вижу?

104

В СССР, особенно в то время, это было так. Учителей уважали и ценили.

За столом притихли. Оратор с превосходством глянул на компанию.

– Второго Когана, – закончил торжествующе. – Матвея Моисеевича.

За столом загомонили – мужчины одобряюще, женщины – с сомнением.

– Кто этот Коган? – спросил Борис.

– Адвокат, – ответил Щербаченя-старший. – Лучший в БССР. Широко известен за ее пределами. В сложнейших случаях добивался смягчения наказания подсудимых, а то и вовсе оправдания, что большая редкость. Он бывший фронтовик, был ранен под Москвой, потерял там ногу и ходит на протезе. За подвиг награжден медалью «За отвагу» и орденом Красной Звезды.

– Всегда их надевает на процесс, – дополнил Эдуард Аркадьевич. – На судей это производит впечатление. Другим ходатайства бы отклонили, а ему не возражают. Законы знает на зубок, как и постановления Верховного Суда. Вы, молодой человек, как думаете: получится из Сергея адвокат?

– Возможно, – Борис пожал плечами. – Солдатом был хорошим. Пусть сам решает. Не важно кто ты, главное – чтоб дело нравилось.

– Да вы мудры не по годам, – улыбнулся гость. – Кем были до призыва?

– Грузчик в магазине, – сказал Борис. – Мать рано умерла, отца и вовсе не было. Так зарабатывал на жизнь.

За столом сконфуженно умолкли.

– Давайте я спою вам, – предложил заметивший это Борис. – Светлана, принеси гитару.

Спустя минуту он подстроил струны и взял аккорд. Пальцы левой руки еще не восстановили полную подвижность, но простую мелодию он вытянет.

Испытавший в скитаниях стужу и зной,

Изнемогший от бурь и туманов,

Я приеду домой,

Я приеду домой

Знаменитый, как сто Магелланов…

Эту песню на стихи Леонида Филатова Борис очень любил в прошлой жизни. Но здесь не исполнял – как-то не случилось. Но вот настал момент.

И потянется к дому цепочкой родня,

Не решаясь промолвить ни слова,

Поглядеть на меня,

Поглазеть на меня,

На красивого и молодого…

Последнюю строчку этого куплета Борис изменил. В оригинале было: «На богатого и пожилого». Ему это не подходит.

И по первой за встречу, потом по второй,

И пойдут за столом разговоры,

Вот тогда я пойму, что вернулся домой,

И уеду, быть может, не скоро…

Но когда, насладившись вниманьем вполне,

Я замечу, взглянув наудачу,

Паутинку в окне,

Паутинку в окне, –

Я очнусь, наконец, и заплачу…

Он не заметил, как пригорюнились сидевшие за столом женщины, а из глаз матери Сергея выкатились слезинки. Он пел:

Ах ты, Боже ты мой,

Ах ты, Боже ты мой,

Наконец я вернулся домой!..

Глава 15

Трамвай, постукивая колесами на стыках рельсов, подкатил к остановке «Площадь Якуба Коласа». Отворились двери, и наружу стали выходить пассажиры. Те, кто ждал трамвая, потянулись к задней. Заходя в вагон, они покупали билет у кондуктора и шли дальше по проходу, занимая освободившиеся места. Вместе с ними по ступенькам поднялся старшина-пограничник с вещевым мешком за плечами. В правой руке он нес рюкзак. Встав возле кондуктора, старшина примостил его на пол и полез в карман.