БП. Между прошлым и будущим. Книга 1
Шрифт:
Это я перечислил только вспомнившееся сейчас, пока пишу. В общем, всего не перескажешь… Да и не надо — остались фотографии, они сами за себя говорят, достоверны, причем, почти все — «жанровые», то есть не из фотоателье, а сделанные нами же, большей частью аппаратом автора, почему у него и сохраняются — несколько полок заняты этими альбомами.
И они здесь, в трилогии, не все, конечно, — главным образом, на них запечатлены те, кто оказался упомянут на страницах этих записок — для достоверности, так сказать. И не из бахвальства — чего уж тут, хочу думать только, что друзья-приятели тоже хранят эти фотографии и при случае показывают их: вот, мол, смотрите, — мы тут с Половцем (или у Половца в редакции, или у него
Конечно же, случались и просто житейские коллизии, никак не связанные с событиями выдающимися, или с кем-то, чьё имя на слуху и здесь, и там — в России, в Европе. Что-то там было грустно, что-то забавно, в общем, начать рассказывать — всего не уместить под одним переплетом. Вот уж точно, получился бы «роман века»…
Ну вот, чем, например, не история о том, как автор трижды не стал богатым в Соединенных Штатах Америки, и стало быть, этих историй было целых три. На них и отдохнем: если без подробностей — вот они.
Самая старая — нью-йоркская: тогда меня на выходе из недешевого шмоточного магазина остановил охранник, завел в какую-то подвальную каморку, где при участии нескольких сотрудников подвергли обыску. Не то чтобы совсем, до исподнего, — только «почти», но все же… Обидно. Что-то у них там зазвенело, или замигало на выходе — и я попал под унижение. Хорошо, что был не один, а с приятелем, актером. Он-то и стал, даже не предлагать, но требовать: вызываем немедленно полицию, составим протокол, будем их судить, и ты уже миллионер!
— Брось ты, говорю, они же извинились…
— Ну и дурак! — только и сказал мой приятель.
История вторая не очень давняя: уболтали меня друзья переместить пенсионные сбережения из банка, приносящего пусть скромные, но стабильные, несколько процентов — ровно столько, чтобы побороть инфляцию — ну и хорошо, посчитал я.
— Ты что! Ты же сам себя обкрадываешь, да посмотри, как растет биржа!
Сопротивлялся я долго, может, даже год, а потом сдался. Продолжать? В общем, нет теперь этих сбережений.
— Да и ладно, — рассуждаю я, — Бог дал, Бог и взял…
И, наконец, третья, самая свежая. Копченая рыба на прилавке выглядела фантастически вкусной, я и взял ее — штуку или две. Позвал гостей, приготовился угощать, к их приходу приготовил стол, открыл рыбу — а в ней вместо икры или, на худой конец, молоки… плесень! Ну просто вся белая изнутри. Беда, в общем. Засунул я ее подальше — надо бы при случае предупредить менеджера магазина — ведь отравится кто-то!
Эх, как же и ругала меня потом одна дама из ожидавшихся в гости:
— Всё, ты уже миллионер: потому что ты всё же съел рыбу, пришел к врачу (справку добудем, как ты чуть не умер), от врача — сразу к адвокату! Это же миллион! — это была её первая реакция, едва она узнала про плесень.
Миллиона я не заработал и в тот раз, зато менеджер магазина, прослезившись, и поняв, что зла я его магазину не ищу, принял (почти выхватил из рук) с благодарностью у меня пакет с рыбой, после чего торжественно подвел меня к рыбному прилавку и широким жестом предложил: выбирайте любую — в подарок! Я только попятился — еще?!
— Спасибо, не надо, просто уберите несвежую, вот и ладно, а мне — верните всё же деньги — не миллион, но так, — из принципа.
Получил я свои десять долларов и отложил их как залог будущего миллиона. Пока они лежат сохранные, пополняются помаленьку…
Так… кажется, послесловие затянулось непозволительно — то и дело вспоминается, что ещё не вошло в эти записки и что просится на их страницы. Включить бы и это — только тогда, понимаю, я никогда не поставлю здесь точку, а пора. Тем более, что на очереди их продолжение с участием в нем кого-то из числа упомянутых выше, но и тех, кто становился фигурантом публикаций «Панорамы», а бывало — и участником будней нашей редакции… после чего те дни и буднями-то
называть можно очень условно.И теперь — обещанное: некоторые фотографии — отобрались, главным образом, те, к каким сохранились автографы их фигурантов. Может, придет когда-то время и для остальных.
А пока — до свидания в Книге 2-й…
Иллюстрации к первой книге
Портрет Шаляпина— дар Анны Семеновны теперь в США.
«Литературка», г.г. 50-е:
«Я путешественник — такая у меня профессия!» — Василий Захарченко Фотография автора.
«Подхожу к кухонной помойке, в ней кто-то роется… да это Кирилон!» — писатель Андрей Алдан-Семенов, он только что выпущен из лагеря — амнистия… Фотография автора.
Дни литературы в Болгарии, София 1980 г., на фото рядом с Булатом Окуджавой Татьяна Кузовлева, Юлия Друнина и Георгий Бакланов.
Нью-Йорк, в лофте у Славы Цукермана: пятилетие «Панорамы», на фото — слева-направо Марк Поповский, Вагрич Бахчанян, Александр Генис, Алексей Батчан, Катя Мечик, Петр Вайль, Лее Халиф.
В Русском Пен-центре: теперь здесь директор Алексей Симонов.
Борис Сичкин всегда окружен друзьями: встреча Нового года в «Русском самоваре». За столом слева от Сичкина: Тамара Нисневич, Мая Аксенова, автор, в центре Василий Аксенов, крайний слева Александр Журбин, за Журбиным Лев Нисневич.
День памяти Булата в Переделкинском зале под открытым небом: слева-направо Б.Мессерер, Б.Ахмадулина, Ю.Ряшенцев, Ю.Карякин, А.Городницкий, крайний слева — автор.
Только раз бывает в жизни встреча… — строчка из романса очень кстати.
Вместо послесловия
Обладая талантом, надо стать эмигрантом
Алексей Гелейн,
Союз Писателей Москвы
В книгу не входишь — сбегаешь, как все мы по лестнице сбегали когда-то в детстве: стремительно, без оглядки, не глядя под ноги… Кто быстрей! Первыми — обступают запахи. Эвакуация. Запахи пустого города, товарного вагона-теплушки, самокруток, заваренного чая, немытого человеческого тела — запах беды.