Бр. Драгонфлай

Полицейский «Форд» поравнялся с моим пикапом и выглядел букашкой на фоне него, но всё же не оставлял попыток остановить нарушителя. Подъехав вплотную к пикапу, они попытались сбить меня с трассы и намеренно врезались в бочину гиганта, отчего полицейскую легковушку закрутило и выбросило к отбойнику. Со стороны она больше напоминала задиристую гиену, прыгающую на льва. Полицейская машина остановилась, и из-под капота повалил густой белый дым. Но мне было уже не до них, и, бросив последний взгляд в зеркало заднего вида, я помчался дальше, при этом не сбавляя скорости. Через некоторое время впереди показались мигающие огни. Несколько припаркованных полицейских машин стояли посередине дороги, перегородив проезд. За ними виднелась карета скорой помощи, которая заслонила собою место происшествия от любопытных глаз. Я снизил скорость, мой взор упал на разбросанные по трассе детали автомобилей. Сердце сжалось от страха, холодок побежал по вспотевшей спине. Белый минивэн Люсид был разорван почти пополам тёмно-желтым «Ягуаром». Эти два автомобиля слились воедино, образуя кучу металлолома. Остановившись и выйдя из машины, будто пребывая в каком-то бреду, я побрёл к минивэну. Каждый шаг давался с трудом. Держа в руке трубку от телефона с оборванным проводом, я вытер рукавом проступившие слёзы.

– Стоять на месте! Вы арестованы! – Патрульные набросились на меня сзади и, повалив на землю, стали заламывать руки, один из них наступил на голову и вдавил лицо в холодную лужу. В этот момент я не чувствовал боли, поэтому, не обращая на них никого внимания, все равно пытался встать и дальше идти к искорёженным машинам. Я не видел, как подбежали ещё двое полицейских, только слышал, что надо мной собралось уже несколько человек.

– Ты арестован! – крикнул полицейский, доставая наручники. Подоспевшие другие патрульные оттолкнули одного из своих, того, который выкручивал мне руки.

– Эй, ребята, постойте! Что случилось?

– Сейчас мы его упакуем и отвезём в отдел. Он превысил скорость, а на требование остановиться только прибавил газу и врезался в патрульный автомобиль с расчётом перевернуть его. Это покушение на полицейских! Но теперь мы его поймали! Ты слышишь, ублюдок? Как там тебя, Бруно Драгонфлай? – Швырнув водительское удостоверение мне в лицо, он убрал ботинок с головы.

– Вам нужно его отпустить! Я сержант полиции Маркус Кольт и беру его на себя! Отпустите, ему и так сегодня досталось!

– Сержант, вы в своём уме? Он разбил патрульный автомобиль вдребезги!

– Не волнуйся, страховая оплатит. Видите вон те машины? Если, конечно, можно назвать их так… Вот как раз сейчас там его жена и дочь! Они погибли, а ему теперь глубоко наплевать, даже если вы захотите его пристрелить! Что бы ты сделал, узнав, что твои жена и дочь мертвы? Посмотри ему в глаза, а затем посмотри в глаза тех, кто погиб в этой жуткой аварии! Нет?! Так что ещё раз прошу, отпустите!

Ухмылки двоих полицейских тут же полиняли, на побледневших лицах появилась растерянность.

– Простите их, мистер Бруно! Мы соболезнуем вашей утрате… Лучше бы вам этого не видеть, – с тяжестью произнёс Кольт.

– Иди к чёрту! – Потихоньку встав из лужи, я тяжело зашагал вперёд. Капли грязной воды стекали по исцарапанному асфальтом лицу и падали на подранную рубашку. Мерцание сине-красных огней мрачно освещали округу. Каждый шаг как молотом бил по сердцу, дрожь охватила всё тело. Куски автомобилей валялись повсюду, от места аварии доносился запах разлитого бензина. Я обошёл карету скорой помощи, и сердце застыло от ужаса. Из окна торчала переломанная рука Люсид, она была согнута неестественным образом. Её шея от сильного удара вывернулась в обратную сторону, и голова просочилась сквозь небольшое отверстие в руле. На лице была страшная гримаса, напоминавшая больше улыбку смерти, а тело изуродовано до неузнаваемости влетевшим в салон мотором. Кровь была повсюду, её сладковатый запах засел в горле. Маленькой Люси повезло не больше. Маленькое тело было вдоль и поперёк утыкано осколками стёкол, а весь салон больше походил на кровавое месиво. Меня охватил шок, тело ещё больше стало трясти от увиденного ужаса. Находясь в каком-то бреду, мой мозг отказывался поверить в произошедшее, я был как в дурмане. Голоса полицейских и врачей отдавались далёким эхом в ушах, а перед глазами стояла густая пелена. Я глядел на изувеченные тела, и у меня появилось огромное желание посмотреть на того ублюдка, который убил всю мою семью и разрушил жизнь! Но, заглянув в салон «Ягуара», я никого не обнаружил.

– За что? Мои девочки! Почему они, Господи? – Кровь застыла в жилах, ноги подкосились. Свалившись на четвереньки, я с истошным криком опустил голову к земле, и слёзы снова полились рекой по бледному лицу. Взяв холодную руку Люсид, я осторожно поднес её к своим губам и бережно поцеловал, затем, прижав к щеке, впитывал последние прикосновения её холодных пальцев.

– Простите меня! Это я виноват, что отпустил вас! Не надо было вам уезжать из дома! Это моя вина! Простите… Я не успел тебе подарить… – Рыдая, трясущимися руками я достал из кармана купленный подарок. Разорвав бумажную упаковку, я пустил её по ветру и, достав из деревянной коробочки ожерелье, надел его на изувеченную шею, аккуратно застегнув замок. Затем медленно поднёс свои потрескавшиеся губы к остывшему телу Люси и поцеловал её в лоб, поправил растрёпанные волосы и закрыл ей глаза.

– Простите! На вашем месте должен быть я! Моя малышка Люси! Где этот ублюдок, который въехал в неё? А? Где ты, сукин сын?! Если ты сдох, то воскресите, чтобы я мог тебя голыми руками уничтожить! Конченый ублюдок!.. Где он?! – Яростный крик вырвался из груди, ноздри расширились, нервно хватая воздух, а вены на лбу вздулись. Я бросил взгляд на обезображенные тела, тяжесть увиденного с силой сдавила грудь, затем в глазах резко потемнело, и сознание отключилось, погрузившись в темноту. Обессиленное и измученное тело мешком свалилось на асфальт, потеряв над собой контроль. Я пребывал в каком-то бреду, где ничто не имело никакого значения, где нет страха, боли, радости и злобы. Это был мир иллюзий, сотканный мозгом, чтобы защищать растерзанную душу.

– Носилки, скорее! Держись! Нам тут ещё одного трупа как раз не хватало!

Бригада медиков, находившаяся рядом, оперативно прибежала и, переложив меня на носилки, наспех отвезла к машине. Спустя некоторое время сознание понемногу стало возвращаться, и я начал приходить в себя. Оттянув залипшее веко, врач светил мне в глаз небольшим ярким фонариком, что ослепляло и вызывало сильное раздражение.

– Вы меня слышите? Мистер Бруно! Повторяйте за мной! Один, два, три. Мистер Бруно, мы отвезём вас домой. Вы слышите, мистер Бруно? – Далёкий голос эхом витал в голове.

– Да, слышу вас, – произнёс я уставшим и охрипшим голосом, пытаясь сосредоточиться и привстать, приподнялся, опираясь на затёкший локоть, но тот предательски соскочил с края, и я снова завалился на носилки.

– Лежите, мистер Бруно! Пока не вставайте. В глазах помутнения нет?

– Нет, только голова кружится немного. – Отвернувшись к шкафчику, я упёрся в него лбом, закрыв глаза. Подбородок затрясся, и, всхлипнув, я прикрыл лицо рукой. – Их больше нет… Я не могу поверить, что сегодня я расстался с самым дорогим на свете. Они погибли, оставив меня дальше жить и мучиться. И от этого становится только хуже. Я не хочу больше жить. Я хочу умереть вместе с ними! Вы даже не представляете, что они для меня значили! – Произнесённые с дрожью в голосе слова заставили слёзы литься без остановки. Тяжёлое дыхание с неконтролируемым всхлипыванием звучало как приговор.

– Мистер Бруно, постарайтесь расслабиться, дышите глубоко и ровно. Попробуйте хоть немного успокоиться и держитесь. Я соболезную вашей утрате… За годы работы многое повидал, но такое вижу впервые. Держитесь!

– Я не могу! – Поток солёных слез снова хлынул по бледно-белому лицу, скатываясь по щекам, падал вниз. Врач в белом халате и с медицинской повязкой на лице сидел напротив полицейского, и они, переглядываясь между собой, замолкли на несколько минут, тем самым дав мне возможность успокоиться и прийти немного в себя. Пока я прокручивал в голове мысли о потери близких, мне всё казалось ложью, будто это жестокая шутка. Судьба нанесла удар в самое сердце, от такого невозможно оправиться. Полицейский, взглянув в мои усталые глаза и положив руку на плечо, что-то пробормотал, но я почти ничего не слышал, ведь моя жизнь потеряла всякий смысл, а его слова были пустым звуком. Убитый горем, я молча уставился в окно, где в пустоте тёмных дорог даже изредка мелькающие фонарные столбы склонились и тоскливо освещали путь, словно сочувствуя и сопереживая мне.

– Мистер Бруно, у вас шоковое состояние… Мы… соболезнуем вашей утрате, – повторил он снова, будто ему больше нечего было сказать.

– Куда мы едем? – произнёс я охрипшим голосом, не отрывая глаз от окна.

– Мы отвезем вас домой, а сержант Кольт присмотрит, чтобы вы ничего плохого не натворили. Мы знаем, что сейчас вам очень тяжело, но вы просто обязаны жить ради них, не делайте глупостей. – Писклявый голос доктора раздражал, и хотелось, чтобы он заткнулся, но лень пересилила, и, ничего не сказав в ответ, я всего лишь отвернул голову от окна, уставившись на небольшой кислородный баллон. Машина свернула и, поскрипывая колесами, потихоньку стала притормаживать.