Брачная ночь

Ну что ж, раз уж я здесь, придется идти до конца, думаю я и криво ухмыляюсь. В конце концов, я поступаю так не из пустого любопытства. Чтобы справиться с нерешительностью, я мысленно сравниваю себя с врачом-хирургом, который вторгается в человеческие внутренности, чтобы вырезать злокачественную опухоль. Чтение дневника, говорю я себе, послужит той же цели: спасению моей сестры, которой может угрожать очень серьезная опасность.

И все же мне не по себе. Я чувствую себя виноватой уже потому, что вторглась без спроса в квартиру Лотти, хотя она сама отдала мне ключ и попросила заходить почаще, чтобы поливать цветы и проверять, не протекли ли трубы в ванной комнате. Иными словами, у меня есть полное право находиться в ее доме. Что касается дневника, то я успею спрятать его под подушку, если кто-то все-таки войдет.

Ну, поехали…

Я наугад открываю дневник.

«Эта Флисс – просто стерва!..»

Че-го-о?..

– От стервы слышу! – машинально огрызаюсь я вслух.

Конечно, это не реакция взрослой женщины. К тому же в моих словах нет ни капли смысла (если не считать того, что я отвела душу и чувствую себя чуточку легче). Я не должна спешить с выводами, говорю я себе. Вряд ли Лотти думает обо мне подобным образом постоянно. Ее словам должно быть логическое объяснение, и сейчас я его найду. Я читаю текст всего абзаца. Ну, конечно!.. Я не дала Лотти свою джинсовую куртку, которую она хотела взять с собой в Грецию, и она на меня обиделась.

Минуточку, господа присяжные, говорю я себе. А с какой, собственно, стати, я должна была отдать ей любимую куртку, которую купила на свои честно заработанные деньги? Да и в любом случае мой отказ – вовсе не основание обзывать меня стервой! Сама того не замечая, я основательно завожусь, и вот уже моя рука тянется к телефону, чтобы позвонить Лотти и выяснить этот вопрос раз и навсегда. Про куртку-то она написала, но где написано про три пары разноцветных шлепанцев, которые я отдала ей без единого возражения и которые я никогда больше не видела? Где написано про мои солнечные очки от Шанель, которые Лотти у меня выклянчила, да так и не вернула?!

Внутренне кипя, я несколько секунд тупо смотрю в исписанную тетрадь, потом все-таки беру себя в руки и переворачиваю сразу несколько страниц. Сейчас не время выяснять отношения, не время считаться, кто у кого что-то «зажилил» пятнадцать лет назад. Я должна поскорее разобраться с Беном. Ну-ка, посмотрим, где он тут?..

Я быстро листаю страницы, просматриваю текст, и понемногу мне начинает казаться, будто я провела те каникулы вместе с сестрой. Вот мы летим в Париж, вот поездом добираемся до юга Франции, а оттуда морем – в Италию. Как говорится, автостопом по Европам, но мы еще молоды, наши впечатления – ярки и объемны, а мысли наивны и чисты, поэтому каждая короткая остановка там или сям делает нас намного богаче, чем раньше.

«…Подумываю о том, чтобы переехать в Париж, когда вырасту… Съела слишком много круассанов – просто не могла удержаться. Как бы не растолстеть! Это будет ужасно… Тед, который учится в университете, просто ПОТРЯСНЫЙ! Он занимается экзистенциализмом. Мне тоже нужно попробовать – Тед говорит, у меня получится. Тед говорит – у меня врожденный…

…Восхитительный закат. Восхитительный, волшебный, сказочный! У нас в Англии такого не бывает… Выпила слишком много рома с «Колой»… Черт, кажется, я здорово обгорела. Нужно купить какой-нибудь крем… Напрасно я переспала с этим Питом… Когда мне будет лет тридцать, хорошо бы перебраться жить на Лазурный Берег Франции. Говорят, здесь всегда весна…

…Жаль, что я так плохо говорю по-итальянски. Вот где мне хотелось бы жить всегда! Это просто сказка!.. Объелась мороженым, бр-р! Теперь меня будет тошнить от одного вида gelato [36] !.. Завтра еду в Грецию…

…Сказочное место! Восхитительное и веселое, словно мы все здесь – близкие друзья… Нескончаемый праздник… Я могла бы питаться одной фетой [37] – ничего вкуснее я в жизни не пробовала!.. Ныряли в подводные пещеры… Этот парень – Бен… Пикник с ребятами и Беном… Переспала с Беном… Это что-то восхитительное!..»

36

Gelato (ит.) – мороженое.

37

Фета – традиционный греческий сыр, род брынзы.

– Лотти?.. – Мужской голос вторгается в мои размышления. От неожиданности я так сильно вздрагиваю, что дневник подлетает в воздух на добрых два фута. Я пытаюсь его поймать, но в последний момент успеваю подумать, что это улика, и отдергиваю руку. Дневник падает на пол, я пинком отбрасываю его под кровать, и только потом поднимаю голову.

– Ричард?!!

Он стоит в дверях, в плаще и без шляпы, с чемоданом в руке. Волосы у него растрепались, лицо взволнованное, и я невольно думаю, что сейчас он куда больше похож на молодого Гордона Брауна, чем на молодого Пирса Броснана.

– А где Лотти? – требовательно спрашивает Ричард.

– Я пришла полить цветы, – бессвязно бормочу я и чувствую, что краснею. Из-под кровати предательски торчит уголок дневника, но подпихнуть его дальше я не решаюсь. – И еще трубы в ванной… Лотти просила меня следить за порядком.

Ричард смотрит на меня так, словно в моих словах нет ни капельки здравого смысла, и, в общем-то, он прав. Я настолько растерялась, что несу какую-то дичь.

– Где Лотти? – повторяет он громче. – С ней что-то случилось? Я был у нее на работе, но никто так и не сказал мне, где она. Я приехал сюда, а тут ты… Просто скажи, что с ней? – Ричард роняет свой чемодан на пол. – Она больна?

– Больна? – переспрашиваю я, подавляя желание истерично расхохотаться. – Нет, Лотти не больна. А что ты тут делаешь?

На его чемодане болтается голубая бирка авиакомпании. Должно быть, он примчался в город прямо из аэропорта, как настоящий рыцарь из романтического романа. Мне почти жаль, что Лотти не видит этого своими глазами.

– Я совершил ошибку. Ужасную ошибку, – глухо говорит Ричард и делает шаг к окну. Некоторое время он пристально смотрит на улицу, потом поворачивается ко мне. – Я не знаю, как много Лотти тебе рассказывает…

– Достаточно много, – дипломатично замечаю я. Почему-то мне кажется, Ричарду будет не слишком приятно услышать, что сестра рассказывает мне абсолютно все. В частности, мне прекрасно известно и о его склонности делать это с завязанными глазами, и о пристрастии самой Лотти к секс-игрушкам (она ужасно боится, что их может случайно найти уборщица).

– В общем, две недели назад мы расстались, – говорит он.

Вот уж новость так новость!..

– Я знаю, – киваю я с подобающей случаю гримасой. – Лотти была очень расстроена.

– И я тоже! – возражает он с неожиданной горячностью. Его грудь под плащом тяжело вздымается, глаза сверкают. – Это произошло так… внезапно. Мне казалось, что нам хорошо вместе, что мы счастливы… что Лотти счастлива!

– Она и была счастлива, – подтверждаю я. – Просто она не видела, так сказать, перспективы – к чему все это приведет и чем закончится.

– Ты имеешь в виду… – Он вдруг запинается посреди фразы. – …Брак?

Слушая его, я с трудом сдерживаю раздражение. Я и сама не большая сторонница семейных уз – с некоторых пор, – но мне кажется, Ричарду не стоит так явно демонстрировать свое отвращение к формальным атрибутам семейной жизни.