Брачный антракт, или как жить долго и счастливо

Время шло, и как-то совершенно незаметно оказалось, что и мужское сердце – тоже не камень. Оттаял наш папенька, полюбил собаку так, словно она жила с нами всю жизнь. И однажды я заметила, что изрядная доля наших семейных разговоров крутится вокруг Ляльки. Оказалось, что этот крошечный комочек шерсти еще больше сблизил нас с мужем. А ведь у нас и без нее были прекрасные отношения, теперь же и вовсе говорить не о чем. Теперь мой муж не может даже долго засиживаться в гостях – без конца смотрит на часы и торопит меня: «Давай собирайся, дома младшенькая ждет, волнуется. Ты же знаешь, как она не любит сидеть одна в темноте». Дада, дочка у нас теперь зовется старшенькой, а младшенькая – это Лялечка, наша крошечная псинка, собака размером с тапочек. Я притворно вздыхаю, словно нехотя встаю из-за стола, и мы вместе отправляемся домой, где нас ждет младшенькая. И я не перестаю благодарить покойную уже маму, подарившую нам столь беспокойный подарок.

Не знаю, возможно, просто собака появилась в нашей семье в очень нужный момент? Как раз тогда, когда ребенок подрос и перестал требовать нашего ежеминутного внимания. Когда нужно было найти объект для излияния не востребованной дочерью любви и ласки. Ведь неизвестно, как сложились бы наши с мужем отношения в тот период, когда ребенок потихоньку «отчаливает» из-под родительской опеки. А не наступило бы и в наших отношениях некоторого похолодания, вызванного уменьшением доли общих интересов? Быть может, я бы все больше погружалась в свои проблемы, муж – в свои, и сами бы не заметили возникшей вдруг крошечной трещинки. А когда заметили бы, эту пропасть, возможно, уже поздно было бы замазывать – никакого цемента бы не хватило! А тут совершенно органично произошла некоторая замена общих интересов. Мы с мужем не стали меньше любить дочь (ни в коем случае!!!), зато перестали мучить ее избыточной любовью, перенеся этот избыток на нового члена семьи. Прошу прощения за невольную некорректность, но владельцы собак меня поймут. Собственно, в чем прелесть собаки? Конечно, она не может заменить ребенка, но вот в такой ситуации, когда дети подросли, а внуков еще нет, собака – просто идеальный вариант. Если дети подрастают и со временем их начинает раздражать родительская любовь, то собака независимо от возраста навсегда остается существом с интеллектом трехлетнего ребенка. Вот уж где можно сюсюкаться вволю!

Еще одна оговорка. Даже с собаками нельзя сюсюкаться бездумно, если только вы не являетесь счастливым хозяином «диванной подушки». Я именно потому и обожаю маленьких собак, что их можно баловать бесконечно.

Вот представьте себе разбалованную донельзя овчарку или ротвейлера, не говоря уже о питбуль-терьере или, например, ризеншнауцере. Это уже будет не собака, а потенциальный убийца о четырех ногах. Как раз с большими собаками ни в коем случае нельзя расслабляться, там нужна строгость и еще раз строгость. Всяческие же мопсики да йоркширские терьерчики, кажется, самой природой приспособлены для баловства. Зубоньки крошечные – даже в самом страшном случае такая собака не сможет нанести ощутимого физического ущерба. Ее балуешь, с ней сюсюкаешься, а она только еще смешнее делается – и никому никакого вреда. Зато какой связующий элемент для семьи!

В общем, я не ратую за всеобщую собачизацию населения, однако с полной ответственностью утверждаю: собака, особенно маленькая, очень даже укрепляет семейные узы между супругами. Хотя, положа руку на сердце, вынуждена повторить: и собака тоже не является универсальным средством. Ну нету его в природе, нету!!!

Одна, но пламенная страсть?...

Любовь любовью, влюбленность влюбленностью, привязанность привязанностью, но существует еще одна разновидность любви, а имен – но – страсть. И вот на такой любви, на мой взгляд, нельзя построить ничего достаточно крепкого, фундаментального. Эта любовь разрушительна, эта любовь – беда. Беда не только для самого влюбленного, но и для всех его близких.

Есть в моей копилке две потрясающе похожие друг на друга истории, настолько похожие, что я подробно расскажу одну из них, о второй упомяну лишь коротенько. Но то, что только мне известны две подобные истории, заставляет задуматься о многом. Ведь совпадения крайне редки в нашей жизни, можно даже сказать – случайны. А случайность – не что иное, как один из видов закономерности. Вот и думайте теперь, насколько исключительна та история, которую я хочу вам рассказать.

Роман Юрьевич – мужчина солидный во всех отношениях. И внешностью Бог не обидел, и разума отсыпал с щедростью. Карьера тоже сложилась довольно удачно – уже к тридцати восьми годам дослужился до заместителя директора очень крупного предприятия. Правда, на этой ступеньке карьера Романа Юрьевича и застыла – больше расти было некуда, так как сам директор был довольно молод и ни на пенсию, ни на другой ответственный пост в ближайшие лет пятнадцать – двадцать не собирался. Как и положено, имел Роман Юрьевич и семью: жена да двое детей, сын да дочь. В общем, жизнь удалась – живи да радуйся. Он и радовался. До поры до времени.

Надо сказать, что весь из себя такой положительный Роман Юрьевич имел один ма-а-аленький недостаток: имел некоторую склонность к женскому полу. В смысле, периодически устраивал себе «круизы выходного дня» – то «рыбалка», то «охота», то еще чего-нибудь хитрое затеет. Но все – сугубо для того, чтобы не потерять практику общения с женским полом, ни о чем более серьезном даже не думал, не помышлял: жена его вполне устраивала, дети опять же...

Много лет длилось такое «затишье», пока однажды не появилась на предприятии новенькая бухгалтерша. Да их там, тех бухгалтеров, был целый отдел, и все женщины. Но по закону подлости довелось Роману Юрьевичу сдавать отчетные документы о командировке именно Наталье...

Наталья к тому времени была несколько лет замужем. Муж, правда, был скорее номинальный: больше времени болтался по морям да океанам, нежели дома. Соответственно лепту свою в семью вносил в основном в виде шуршащих дензнаков. Сына же Наталья воспитывала, можно сказать, сама.

Теперь уже сложно сказать, чем был вызван первый импульс. Известно только, что исходил он не от шефа, а от подчиненной. Раньше Роман Юрьевич «шуры-муры» на службе не разводил, тут же повелся, как восьмиклассник, на светлые Натальины кудри. В общем, глазом моргнуть не успел, как оказался связан с новенькой довольно прочными узами.

Не будь Наталья его сотрудницей, эта связь наверняка не имела бы сколько-нибудь длительного продолжения – так, порезвился бы с молодухой недельку-другую, да быстренько остепенился бы. Однако все попытки Романа Юрьевича покончить с этим служебным романом разбивались в прах: только было решит для себя оставить все в прошлом, как тут же в коридоре словно случайно наткнется на бухгалтершу. Подозревал, что вся эта случайность шита белыми нитками, иногда злился, да... слаб был, ничего не мог с собой поделать.

Связь эта длилась несколько лет, то затухая, то возгораясь вновь. Наталья за это время даже успела родить чудную девчушку. Сама, может, и догадывалась, от кого, да не признавалась любовнику, ловко играя на его нервах. То заставляла его поверить в отцовство, то начисто отвергала такую возможность: мол, я честная женщина, и детей рожаю только от мужа. Неизвестно, что именно двигало Натальей: о любви с ее стороны и речи быть не могло, в финансовом плане вроде особо не нуждалась, благо муж зарабатывал неплохо. Что остается? Только физическая привязанность. Однако ж и тут промах: раньше Роман Юрьевич, может, и причислял себя к половым гигантам, да со временем очень даже засомневался в своих способностях. Вернее, в начале этого «романа» в физическом плане он был еще парень хоть куда, да за несколько лет все его способности как-то резко растерялись. Вроде и не старый ведь мужик-то, и полтинник еще не стукнул, а в голове все чаще билась жуткая мысль: «Импотент, импотент!»

Роман Юрьевич уж и не помнил, когда последний раз ласкал жену. Та, однако, делала вид, что все нормально, не хотела доставлять мужу дополнительной моральной боли. К врачам идти с такой бедой было очень стыдно: гордый был Роман Юрьевич сверх разумной меры. А примириться с жутким приговором было очень тяжело. Единственным светом в окошке для него осталась Наталья: умела, паршивка, сотворить с ним такое, что Роман Юрьевич сам себя начинал уважать. И если раньше Наталье приходилось отлавливать шефа по коридорам да умолять об очередном свидании, то теперь уже Роман Юрьевич частенько захаживал в бухгалтерию и, подсовывая финансовые документы, сверлил Наталью умоляющим взглядом.

Наталья возгордилась, стала из шефа вить веревки. Первым делом, естественно, повышенную зарплату себе выхлопотала. Потом стала допускать любовника к телу через золотые побрякушки. Говаривала при этом: «Это не для меня, это для дочки», предоставляя в очередной раз Роману Юрьевичу самому догадываться, его ли это дочь или все-таки законного Натальиного мужа. Роман Юрьевич, хоть и неплохо устроился в этой жизни, однако ж бесконечно отрывать от семьи значительные суммы на побрякушки не получалось, за что Наталья изводила его вредностью, «недопущением к телу». Злился, психовал до предынсультного состояния, да поделать с собой ничего не мог: только с Натальей чувствовал себя мужчиной. Ненавидел ее за эти вредности, за унизительную от нее зависимость, за то, что знает она его страшный секрет, а поделать с собою ничего не мог. Боялся: ведь, прерви он эту порочную связь, останется уже настоящим импотентом.