Брачный антракт
Шрифт:
– Неплохо, – смутилась Ника. – Впрочем, дораду сложно испортить.
Чтобы Егор сильно не воображал, она решительно отодвинула свою тарелку и посмотрела на ребенка, который, высунув язык, старательно засовывал новый трансформер в сахарницу.
– Малыш, не делай так. Он грязный. – Ника отделила рыбу от костей и вложила в детские пальчики вилку. – Ешь!
Мальчишка покрутил вилку в руке, бросил и вновь принялся засовывать трансформер в сахарницу.
Ника убрала сахарницу.
– Перестань, сколько можно повторять?
«Скажите на милость,
– Дядь Егор, восторг! – промычала Катька с полным ртом.
Егор расплылся в самодовольной улыбке.
– А то! Ну, рассказывай, студентка, как жизнь молодая? Парня в Москве уже завела?
– Да ну тебя, дядь Егор, все шутишь. Представляешь, тут Юлька с Нинкой на «Мосфильм» ездили, и теперь Юлька будет сниматься в массовке! Клево? – застрекотала Катька. – А Нинка им не подошла. Я вот тоже собираюсь попробовать. Только тушь куплю с эффектом накладных ресниц, тогда меня точно возьмут!
Ника грустно улыбнулась. В восемнадцать кажется, что правильная тушь способна решить все проблемы, открыть любые двери.
– Смотри, не улети на своих ресницах, – хмыкнул Егор. – Катька, на фиг тебе сдались эти съемки? Забей! Все актрисы – проститутки.
– В жизни не слышала большего бреда! – взвилась Ника. – Как вы можете с такой легкостью вешать ярлыки?
– Понимаете, какое дело…
– Люди разные! Это все равно, что называть проститутками всех секретарш!
– Понимаете, какое дело…
– Или говорить, что все успешные женщины несчастны в личной жизни!
– Понимаете, какое дело…
– И давайте прекратим этот дурацкий спор! Разве не видите, что у вас не хватает аргументов, чтобы меня переубедить!
Егор кашлянул.
– Никогда не приходило в голову, что вы, как и все остальные люди на этой планете, иногда можете быть не правы? – поинтересовался он.
– Разумеется. Но не в этот раз, – отрезала Ника. На этот вопрос она обычно отвечала только так.
За столом повисла противная вязкая пауза.
– Мент родился, – сказал Егор.
Он подошел к холодильнику, достал оттуда три креманки и поставил перед Катькой, Никой и Степкой.
– Шоколадный мусс. Варвара его стрескает, наберет пару-тройку килограммов, найдет мужика и подобреет. – Он подмигнул Катьке.
Та тихонько хихикнула.
Ника посмотрела на шоколадную пену, от которой восхитительно пахло, причем почему-то мандаринами. Аж под лопаткой заныло, как захотелось слопать этот долбаный мусс!
Призвав на помощь всю свою силу воли и актерский талант, Ника скривилась и отодвинула от себя лакомство.
– Спасибо, но я не ем сладкого.
Невиновны. Таков был вердикт, вынесенный Никой. За весь день она не заметила между Егором и Катькой никакого флирта или даже легкого романтического флера. Катька – вовсе не роковая соблазнительница, а самая обычная восемнадцатилетняя дуреха. Простая, как пять копеек, но безвредная. Ника могла бы поручиться головой, что девчонка питает к Егору исключительно родственные
чувства. А уж о нем и говорить не приходится. Однако сообщать об этом Полине она не спешила.– Ничего ужасного еще не произошло, – туманно заметила она в телефонном разговоре. – И не произойдет, пока они у меня на глазах.
А что такого? Надо же как-то отрабатывать свои деньги.
Ночью Ника ворочалась с боку на бок. Тело ломило от усталости. Определенно, на одном из кругов ада грешники вкалывают нянями. Уснуть никак не удавалось, слишком рано, да и нервы на пределе. Как же ее бесил этот Егор! Ребенком не занимается, дома почти не появляется. А мальчишка испорчен до мозга костей! Вечером карандашом Нике чуть глаз не выколол! Картинки он, видите ли, рисует, Малевич!
Ника выбралась из постели, прокралась в кухню и вытащила из холодильника креманку с муссом. Шоколад! Ее единственная кулинарная слабость.
«Попробую капельку, может, он вовсе и не вкусный»
Вооружившись ложкой, Ника набросилась на лакомство. Смяла за полминуты, остатки вылизала из креманки языком.
Сыто улыбнулась. С другой стороны, все не так уж и плохо устроилось. Егор не самый худший в мире работодатель, дома почти не появляется. Да и Степка молодец. Картинки рисует, Малевич! Ну, теперь можно и баиньки. А уж с завтрашнего дня – на диету!
Ника перевернулась на кровати и поморщилась, не открывая глаз. В бок что-то впилось. Наверное, пульт от телевизора. У Андрея привычка смотреть телик в постели. Андрей! Она подумала о его улыбке и непослушном хохолке на макушке, который вечно торчал, сколько ни прилизывай гелем. Улыбнулась сквозь сон и пошарила по простыни в поисках сонного родного тела, но наткнулась лишь на холодную стену. Рука нырнула под одеяло. В бок впивался вовсе не пульт, а детская машинка.
Стиснув ее в руке, Ника накрылась одеялом с головой и заплакала.
– По постовам, лучше ховом, – донеслось из детской монотонное гудение – ребенок пел песню «Вместе весело шагать».
Ника нащупала на тумбочке мобильный. Семь часов утра. Немыслимо. Раньше в это время она иногда только ложилась. Застонала и снова залезла под одеяло.
– Па-па! Па-па! – заорал Степка. – Па-па!
Он не успокоится. Придется встать.
Ника в халате, надетом поверх пижамы, добралась до детской с закрытыми глазами, на автопилоте.
– Доброе утро, малыш.
Взъерошенный ребенок, с отпечатком подушки на румяной щеке, восседал на своей гоночной кровати. Увидев Нику, он завопил и закрыл глаза руками.
– Я звал папу! Па-па!
– Папа уже уехал по делам, – зевнула, прикрыв рот рукой.
– Уходи!
Подавив раздражение, Ника отправилась готовить кашу. Кастрюля, молоко, манка. Просто какой-то день сурка. Во что превратилась ее жизнь?
Ребенок пришлепал на кухню и с обиженным видом уселся на кафельный пол.
– Там холодно. – Изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал спокойно, сказала Ника. – Садись на стульчик.