Брачный договор

— Мне кажется, тебе надо спать с Ником.

— Оставь ты меня в покое! — патетически вздохнула Алекса.

— Я серьезно! За эти несколько минут я вот о чем подумала: вы оба все равно должны хранить друг другу верность, то есть ты точно знаешь, что он больше ни с кем спать не собирается. Вы оба получите необходимый вам секс, а через год просто распрощаетесь. Нет глубоких чувств — нет и осложнений!

Алекса смутилась. Но не предложение Мэгги внушило ей неловкость — как раз наоборот. Подобная возможность и ей самой представлялась очень заманчивой. Она проводила ночи без сна, воображая себе мужа в спальне по соседству — его распростертое на постели нагое мускулистое тело, ожидающее ее прихода. От этих грез гормоны в ее алчном теле начинало лихорадить. Черт, при таком раскладе она к концу года может оказаться в психиатричке. Диагноз — «воздержание».

Мэгги пощелкала пальцами перед носом Алексы, выводя ее из мечтательного транса:

— Опять ты где-то витаешь… Ник придет сюда сегодня?

— О да, твой братец без ума от таких развлечений. По-моему, он лучше согласился бы лишний раз удалить зубной нерв или пройти обследование простаты.

— А как вы с ним ладите? Физическое влечение не в счет.

— Прекрасно.

— Опять врешь! — закатила глаза Мэгги. — Ты что, не хочешь мне рассказать?

Алекса вдруг осознала, что доверяла Мэгги все свои тайны, кроме одной — первого поцелуя с Ником. Вот тогда она по-настоящему и полюбила его. Прежняя дружба с ним превратилась сначала в соперничество, а затем обернулась безрассудной девчоночьей страстью. Тот первый поцелуй породил в ней переживания столь целомудренные, что Алекса приняла их за любовь. Ее сердечко забилось с удвоенной силой, преисполнившись радости и надежды быть с ним навеки вместе, и она не удержалась от слов, которые эхом отдались в кронах деревьев.

«Я люблю тебя!»

Она ждала, что он снова поцелует ее, но Ник вместо этого попятился и рассмеялся. Назвал ее глупышкой и ушел. В тот самый миг Алекса получила свой первый жизненный урок. В свои четырнадцать лет. В лесу с Ником Райаном. И она не собиралась вторично попадаться на ту же удочку.

Алекса отогнала от себя воспоминание и решила утаить от Мэгги и вторую свою тайну.

— Ничего между нами нет, — повторила она. — Прошу тебя, можно мне спокойно послушать следующий стих?

— Детка, кажется, о спокойствии сегодня можно только мечтать.

— Почему это?

— Ник пришел. Муж твой. Парень, к которому ты совершенно равнодушна.

Алекса стремительно обернулась и в смятении уставилась на знакомую фигуру. Ник явно чувствовал себя здесь не в своей тарелке, но держался тем не менее настолько самоуверенно, подавляя всех своей мужской неотразимостью, что Алекса невольно подивилась его исключительной способности приноравливаться к любой ситуации. А ведь он даже не был одет в черное!

Большинству мужчин вещи от известных модельеров диктуют свою волю, а на Нике джинсы от Кэлвина Клайна смотрелись как самые заурядные штаны, обтягивая его бедра и ноги так, чтобы было удобно их владельцу. Он был живым воплощением мужской самонадеянности, которой плевать на чужое мнение. Светло-коричневый свитер с рельефной вязкой выгодно обрисовывал широкую грудь и плечи. Не иначе как от Ральфа Лорана. А ботинки от «Тимберлендс».

Она молча выжидала, пока его взгляд блуждал по залу, скользнул мимо нее, замер, а потом медленно возвратился.

Их глаза встретились.

Алекса терпеть не могла штампы, и невыносимее всего для нее было бы превратиться в один из них. Но в тот же самый момент ее сердце бешено заколотилось, ладони вспотели, и все внутри ухнуло куда-то в пустоту, как будто она съезжала с американских горок. Ее тело напряглось, призывая его подойти и обещая ему полную капитуляцию. Если бы Ник сейчас велел ей отправиться домой и ждать его в постели, Алекса без колебаний выполнила бы его распоряжение.

От собственной слабости она пришла в ярость, но была вынуждена честно себе признаться, что все равно не смогла бы ничего с собой поделать.

— Ну да, никто ни в кого не влюблен!

Восклицание Мэгги разбило необъяснимое наваждение, и Алекса поспешно овладела собой. Она и вправду вручила Нику билет на поэтический вечер — просто потому, что он еще ни разу не был в ее магазине. Но он вежливо отклонил приглашение, отговорившись работой, и Алекса ничуть этому не удивилась. Она в очередной раз напомнила себе, что они с мужем принадлежат к разным мирам и у него нет желания навещать ее. Он прокладывал к ней путь по залу, а Алекса гадала, почему он вдруг передумал.

* * *

Пока Ник пробирался между книжными стеллажами, какой-то парень, весь в черном, вещал в микрофон о взаимосвязи между цветами и смертью. Ноздри Нику щекотал аромат кофе, а слух улавливал звуки скрипки вперемешку с отдаленным волчьим воем. Но все эти впечатления отступали перед образом его жены.

Ее истинная сексуальность зиждилась на полном неведении об эффекте, производимом ею на мужчин. Ник опять почувствовал закипающее в нем раздражение. С некоторых пор он жил в перманентном смятении, и ни одно мгновение не проходило для него без муки. До сих пор он не знал человека уравновешеннее себя и когда-то дал зарок избегать эмоциональных потрясений. Теперь он каждый божий день преодолевал всю шкалу переживаний: от досады до отчаяния и, наконец, к ярости. Алекса своими бредовыми доводами и пылкими речами доводила его до исступления. Она вызывала его на смех. С тех пор как она перебралась к Нику, его дом, казалось, ожил после давнего новоселья.

Ник подошел к ней:

— Привет.

— Привет.

Он решил начать с сестры:

— Как дела, Мэгги Мэй? [13]

— Хорошо, дорогой мой братец. Какими судьбами? Надеюсь, ты не собираешься читать здесь стишок, который написал в восемь лет?

— Какой стишок? — навострила уши Алекса.

Ник невольно вспыхнул. До него вдруг дошло, что из всех людей в мире вогнать его в краску способны только эти две женщины.

— Не слушай ее.

— А я думала, ты занят, — обронила Алекса.

13

Шутливое название британских индексированных государственных облигаций.

Он и вправду был занят и даже толком не знал, зачем он здесь. Когда, закончив дела в офисе, Ник вошел в пустой дом, от звенящей в нем тишины ему стало не по себе. Он представил себе Алексу на устроенном ею поэтическом вечере, среди шумной толпы, и ему захотелось хотя бы ненадолго проникнуть в ее мир. Но ей он ничего об этом не сказал, просто пожал плечами:

— Сегодня быстро справился. Вот и подумал: пойду и посмотрю, что там за поэтический вечер. А что, все поэты курят? На улице целая толпа собралась, и все как один дымят.

Мэгги тихонько захихикала. В ее зеленых глазах зажегся ехидный огонек: она по-прежнему обожала подкалывать своего старшего брата.

— Что, Ник, опять тебе неможется? Хочешь, одолжу сигаретку?

— Спасибо. Всегда приятно, когда какой-нибудь доброхот из родни превращает тебя в наркомана.

— Ты куришь? — поразилась Алекса.

— Курил когда-то, — покачал головой Ник. — Но давно бросил.

— Ага, но когда он чем-то расстроен или подавлен, у него случаются рецидивы. Ник, представь себе, думает, что раз он не покупает сигареты сам, то остальное не в счет.