Брачный контракт с мадонной

— И боец молодой вдруг поник головой, — пропел-прошептал Виталя.

Сегодня он позвонит в агентство недвижимости и выставит на продажу свою квартиру. Тысяч двадцать-тридцать долларов ненадолго продлят жизнь Галки и Сашки, а он пока поживёт на вокзале, глядишь, что-нибудь ещё да придумает.

Только бы этот будильник перестал звонить по утрам!

* * *

Клиентов с утра опять не было. Виталя сидел за столом в белом халате, тупо уставившись в одну точку. Пожалуй, нужно написать похитителям ещё одну записку, в которой упросить дать ему на сбор денег не десять, а двадцать дней.

В дверь поскреблись, в кабинет заглянул Петрович.

— Свободен? — спросил он и бочком подошёл к столу. Никогда раньше Виталя не видел, чтобы Петрович так неуверенно, бочком ходил, словно неврологический больной.

— Тут такое дело, дружище, — Петрович присел на край кушетки, снял очки в роговой оправе и потёр руками красные воспалённые глаза. — Тут такое дело!

— Что случилось? — плохо сыграл удивление Гранкин и с трудом посмотрел Петровичу в глаза.

— Я не смогу в ближайшее время тебе помочь деньгами, — надевая очки, тихо сказал Петрович. — У меня не будет денег! Сандипа сегодня ночью ограбили.

— Да ты что? — ещё ненатуральнее «удивился» Виталий. Он был плохой актёр. Отвратительный. Будь Петрович не в таком состоянии, он бы заметил, как плохо играл Виталя, но Петрович ничего не заметил и продолжил рассказ.

— Сандип в начале первого ночи привёз мне деньги за свой заказ и… не донёс. Ограбили его.

— Ограбили?! — Виталя всплеснул руками как заполошная глупая баба.

— Да. Он припарковался у чёрного входа, пошёл по дорожке, и вдруг на него налетел грабитель в чёрном чулке на голове. Почти сразу сзади на бешеной скорости подъехала машина, в Сандипа выстрелили и вырвали дипломат с деньгами. Машина умчалась, а Сандип потерял сознание. У него сквозное ранение в руку, он потерял много крови. Он не видел грабителей, кроме того, с чулком на голове. Самое удивительное, что этот гад не уехал с дружками, а стал оказывать раненому первую помощь.

— Помощь?! — Виталя почувствовал как во рту пересохло.

— Он наложил жгут, повязку, остановил кровь. Бред какой-то. Но и это ещё не всё. Похоже, что он же и вызвал «Скорую».

— Скорую?!

— Да. Я дремал на своём диванчике в кабинете, в переплётном цехе распевалась «Алая зорька». Бабушки решили не терять времени и начать репетицию прямо в ночь, у них всё равно бессонница. Выстрела никто не слышал. Услышали только сирену «Скорой помощи», выбежали, а там… Потом милиция приехала, допросы, расспросы, Сандипа в больницу увезли. Я ночь не спал, даже домой не ездил. В общем, дружище, денег у меня пока для тебя нет. — Петрович развёл руками.

— Ничего, я как-нибудь выкручусь, ты не волнуйся. — Виталя никогда в жизни так паршиво, так гадко себя не чувствовал.

Петрович пошёл было к двери, но остановился и оглянулся:

— Слушай, ты когда-нибудь слышал, чтобы грабители перевязывали своих жертв?

— Нет, — упавшим голосом ответил Виталя. — Нет, Петрович, я никогда о таком не слышал.

— Вот то-то и оно! И ведь грамотно так перевязал, жгут наложил… Врачи со «Скорой» говорят, что не иначе как медик орудовал.

— Кто знал, что Сандип вечером привезёт деньги? — Витале было невыносимо трудно вести этот разговор, но он решил взять инициативу в свои руки.

— Никто не знал, — развёл руками Петрович. — Я так ментам и сказал. Я ведь решил с него всю предоплату наличкой взять только когда собрался тебе помочь. А тебе я собрался помочь тогда, в пивнушке, «У камелька». Оттуда Сандипу и позвонил, из туалета, с мобильного.

— Из туалета! Разве можно из туалета по таким делам звонить, — пробормотал Гранкин.

— Я уж потом об этом подумал, — вздохнул Петрович. — Дурак я! Старый пень! Выпил много и всякое соображение потерял! Потом уже вспомнил, что слева кто-то в кабинке топтался, и справа кто-то дышал. Я ведь после пивнушки не домой поехал, а в типографию, там срочный заказ катался. Видно, выследили меня, поняли, куда деньги привезут. Э-эх! — махнул Петрович рукой. — Из-за меня чуть Сандип не погиб! Всех подвёл! Прости меня, Гранкин! Всё, больше не пью.

— Не виноват ты ни в чём, Петрович! — Витале было так гадко, что он понял — ещё чуть-чуть и он во всём признается прямо сейчас, прямо здесь, не думая о последствиях. — Не виноват ты! — крикнул он. — Мало ли ублюдков на свете? От всех не застрахуешься! Жив индус-то?! Жив! И ещё сто лет проживёт. А деньги — мусор, у него этих денег… Очухается и проплатит тебе заказ. И мы с тобой… по маленькой! Сначала фуфырик, потом сделка!

— Спасибо, Виталя, — расчувствовался Петрович. — Спасибо, друг! Только это урок мне на всю жизнь. Больше ни капли в рот не возьму. — Сгорбившись и втянув голову в плечи, Петрович вышел из кабинета, тихонько прикрыв за собой дверь.

* * *

— Э-э-э-эхррр! — издал полухрип, полурык Виталя.

Как взяла его жизнь за горло! Как взяла! Всё. Он сам себе перекрыл кислород. В ближайшее время даже Петрович не сможет ему помочь.

В дверь тихонечко постучались.

— Э-э-э-эхррр! — повторил Виталя.

Дверь приоткрылась, в неё просунулась белокурая голова.

— Э-э-х! Вон все отсюда! Вон! — заорал он голове.

Голова похлопала изумительно голубыми глазами.

— Мне говорили, что вы со странностями, — сказала она.

Дверь распахнулась и в кабинет впорхнула дамочка, каких в жизни не бывает. Они живут на журнальных картинках, непонятно откуда берутся и куда потом деваются. На даме был облегающий молочного цвета костюм, остроносые туфли на высоченной шпильке, сумочка на цепочке и украшения, которые сдержанным блеском подчёркивали убогость ветеринарного кабинета. У дамочки всего было в меру, но и всего чересчур: грудь излишне оттягивала вполне скромный вырез, пиджачок туго обхватывал нереально тонкую талию, а коленки вроде и были скромно прикрыты юбкой приличной длины, но почему-то постоянно мелькали, мозоля глаза своим совершенством. Виталя даже зажмурился. Бывают же такие мамзелечки! Сколько денег на них уходит? Всё-таки здорово, что он женился на простой, понятной, хозяйственной Галке.

— Меня предупреждали, что у вас невыносимый характер! — Дамочка уселась на кушетку, умопомрачительным жестом закинула нога на ногу, и обхватила коленки тонкими пальцами, унизанными колечками, которых вроде бы было немного, но всё равно чересчур.

Гранкин сглотнул.

— О чём вас предупреждали? — с трудом произнёс он простые слова.

— О том, что вы просто несносный тип. Но я вижу, что это не так. Вы вполне милый!

— Милый?!

— Да! — Дама раскрыла маленькую как кошелёк сумочку, порылась в ней и закурила невиданную, длинную, тёмно-коричневую сигарету.

— Здесь не курят! — рявкнул Виталя. — Что вы себе позволяете?! Давайте ваше животное!

Дама расхохоталась, показав белозубую, рекламно-идеальную пасть.

— Как вы сказали?! Животное? Ха-ха-ха! Давайте сюда животное! Нет, вы вовсе не страшный, не грубый, вы милый!!! Животное! Ха-ха-ха!

Гранкин вдруг испугался. Он понял — дама наверняка сумасшедшая.

— Ведь вы пришли полечить свою кошечку? — дрогнувшим голосом спросил он.

Дама перестала смеяться и почему-то откровенно смутилась.