Брачный контракт с мадонной

Ноги молчали, Филимон молчал, и тот, кто стрелял, тоже молчал.

Наверное, было ещё не поздно попытаться удрать отсюда, но мысль, что без кота я уйти не могу, засела в мозгу с маниакальной навязчивостью. Я поползла по-пластунски, помогая себе локтями, обогнула диван и увидела то, что мне и надлежало увидеть. То, ради чего сестрица организовала моё появление здесь, забыв сообщить код сейфа. Они были правы, Жанна и Геральд. «Какая же ты дура, Анель!» Они просчитали, что я пойду не грабить банкира, а изливать ему душу, каяться, просить защиты, пощады и помощи. Наверное, это был самый гениальный план Жанны, и она могла им по праву гордиться.

На диване полулежал Анкилов. Я узнала его — маленький, чёрноволосый, с лицом итальянского мафиози. Он был точно такой же, как на свадебной фотографии, только мёртвый. Недалеко от балконной двери я увидела пистолет. Вернее, не пистолет, а насмешку, улику. «Тебе не отвертеться», — прочитала я в его чёрном дуле-глазу.

— Кыс-кыс, — заело меня.

Может, я ещё успею поймать Филимона и убежать?

Но комнату стремительно стали заполнять какие-то люди. Все они были высоченными мужчинами в тёмных костюмах, с одинаково-холодными, респектабельными, высокомерными лицами. Только один из них был другой — в джинсах, пёстрой рубашке, невысокий и почему-то очень весёлый.

— Балкон! — крикнул он «одинаковым», и трое из них резво бросились на балкон. — Она ушла через балкон!

Он присел рядом со мной на корточки и за подбородок приподнял мою голову. На руке у него блеснул перстень, почему-то мне очень знакомый.

— Это не я, — сказала я мужику в пёстрой рубашке, с чёрными, как смоль волосами и глазами как угли. — Это не я убила банкира Анкилова!

— Милочка, банкир Анкилов — это я!

— А-а, старый пень! — протянула я и заплакала.

— Милочка, — он поднял вверх указательный палец с перстнем, — мне всего-то пятьдесят пять, а вот вам уже далеко за двадцать!

— Я видела это кольцо на свадебной фотографии! — уставившись на его перстень, сказала я.

— Лучше бы ты запоминала лица! — Он засмеялся и зачем-то погладил меня по голове маленькой, жёсткой, крепкой ладонью.

— Только не смейте говорить мне «бедная девочка»! — рыдая, приказала я банкиру Анкилову.

— Я бы сказал тебе — глупая дурочка, — он снова погладил меня, теперь по плечу.

— А разве бывают умные дурочки?

— Так же, как и небедные девочки.

Мы сидели на паркетном полу, в окружении устрашающего частокола черно-брючных ног и несли всякую чушь.

Чушь!

— А кого убили там, на диване?

— Куклу! — захохотал он. — Она расстреляла куклу, которую я заказал смастерить знакомым ребятам. Они постарались! Копия я! Здорово, да?! Как Шерлок Холмс, помнишь? Для убийцы он посадил в гостиной вместо себя манекен.

Я посмотрела на диван. Только такая идиотка, как я могла перепутать грубую копию с подлинником.

— И кто же у нас убийца? — спросила я просто так, чтобы знать, что он знает.

— Твоя сестрица, моя жена. Та ещё штучка! Я сразу подозревал, что она хочет развести меня на бабки, и заставил её подписать очень весёлый брачный контракт. Тогда она решила ограбить меня чужими руками. Сначала Жорж чуть не стал её жертвой, потом ты! Скажи, разве я похож на дурака, который хранит полотна великих мастеров в квартире? В моём кабинете висят только копии! И тогда ей осталось последнее — убить меня так, чтобы на месте преступления застали тебя. Я устроил засаду с моими парнями и до последнего момента не верил, что ты припрёшься сюда, но ты пришла, да ещё приволокла какую-то драную крысу в пакете. Что Жанка тебе наплела?

— Про чёрную карту, про деньги, про сейф! Но я пришла сюда вовсе не воровать, а чтобы всё вам рассказать! Она всё правильно рассчитала, я сыграла по её нотам. Где она?

— Кто?

— Жанна!

— А, у соседа. Сейчас мои ребята её приведут. Сосед и есть тот заказчик, который захотел заполучить моего Ренуара. Поскольку вышел облом с картинами, Жанка решила грохнуть меня и завладеть наследством, в том числе и полотнами, чтобы рассчитаться с заказчиком. Он пустил её в свою квартиру, а наши лоджии имеют общую застеклённую стенку, достаточно только выставить одно стекло. Она дождалась тебя на балконе, пальнула в куклу, подбросила пистолет и благополучно перелезла на лоджию соседа. Я все уши ей прожужжал, что сегодня в десять жду важный телефонный звонок, и буду сидеть в гостиной. Специально включил ночник, чтобы был рассеянный свет, и она не заметила, что это не я, а кукла. Она попалась на удочку. Правильно, парни? — Парни синхронно кивнули, так и не разомкнув кольцо вокруг нас. — Мы специально дали ей уйти к соседу, чтобы доказать и его причастность! — Он снова захохотал. У него были удивительные перламутрово-белые зубы, которых, казалось, было не тридцать два, а шестьдесят четыре.

— А где же Геральд? — спросила я.

— Да чёрт его знает! Жанка расскажет. Думаешь, она будет за всё отдуваться одна? Я ведь всё знаю и про неё, и про её любовничка. Частный детектив, которого она наняла, чтобы всё разузнать о тебе — мой человек! Он всё докладывал мне. Она думала, что играет со мной, а это я играл с ней!

— Старый пень! — я опять зарыдала. — И ты позволил им с Геральдом так обмануть меня! Старый, богатый, скучающий пень!!! — Мне почему-то было очень комфортно «тыкать» и обвинять его в окружении этих его «одинаковых», «чёрных» людей. Я их перестала бояться. «Шестёрки», «шнурки»! Здесь главные — Анкилов и… я.

— Маленьким глупеньким девочкам полезно попадать в такие истории, — засиял мелким жемчугом своих зубок Анкилов. — Своими забавами я убил сразу двух зайцев — наказал Жанну и поучил тебя. Скажи, ведь ты стала мудрее после этой истории? Перестала витать в облаках? Мечтать о прекрасных принцах?

— Да, перестала, — буркнула я. — И стала мечтать о старых богатых пнях!

— Отлично! — Он вскочил наги как гимнаст и подал мне руку. — Отлично, мой папа тебе подойдёт!

— Я думаю, я его не устрою. Ему ведь всего-то каких-нибудь там девяносто, а мне уже далеко за двадцать! — Я встала сама, проигнорировав его руку.

Мы стояли в кольце парней и опять несли чушь. Анкилов был ниже меня, но казался мне великаном.

— Зачем ты припёрлась сюда с котом?

— Хотела, чтобы пока я сижу в тюрьме, ты о нём позаботился.

— Терпеть не могу котов. Особенно чёрных. Ты хочешь, чтобы он по тысячу раз на дню перебегал мне дорогу?

— Хочу! А ещё хочу, чтобы мой Филимон писал в твои ботинки, рвал твои шторы, корчевал из горшков цветы, будил воплями по утрам, воровал с твоего стола еду, и начистил морду твоим собакам. Хочу!

— Ну, значит, так и будет! — Он взял меня за руку. — Парни, поймать Филимона!

Парни нехотя двинулись в разные стороны, словно ленивые клерки, которым неохота работать.

Когда кольцо расступилось, я увидела в дверях Жанну. Она была наручниками пристёгнута к крепкому парню. Лицо её было красным и злым.

— Ну, здравствуй, сестрица! — сказала я ей. — Ты мечтала, чтобы я заняла твоё место? Я его заняла! — Я отняла у Анкилова руку и просунула её под его локоток.

Только бы этот чёртов банкир не отпихнул мою холодную, дрожащую, многозначительную руку, проскользнувшую под его сильный, колючий локоть.

Анкилов улыбнулся, посмотрел на меня снизу вверх и свободной рукой похлопал по моей нагло вторгшейся в его личностное пространство руке.

— Ничего, — сказал он, — ничего, что тебе уже так далеко за двадцать. Папе я тебя не отдам!»

Домик во Флориде

Звонок ввинчивался в висок, буравил мозг, не давал жить, не давал спать и дышать.

Гранкин открыл глаза. Тетрадь лежала у него на коленях.

«— Папе я тебя не отдам!» — перечитал он. Что за бред?!