Брак по принуждению, или Его изумрудная тьма

— А как же «буду иметь кого хочу»? — подначивал меня Тайлер.

— Я буду иметь всех. Но не её. Скатертью дорожка ей к её черноволосому парню, имя-которого-не-помню-и-знать-не-хочу.

— Оп-па, мы ревнуем? — Тайлер окончательно привязался. Да, блин, мы с Гилберт друг к другу «неровно дышим», но это всё из-за того, что постоянно встречались рядом в «родительском доме». Одна причина — нас сводили, как собак каких-то. Да она мне даже не нравится!

— Ставлю сотку, что через пару лет твоя бабуля всё подстроит так, что вы будете неразлучной парочкой….

— Иди нафиг, а то и вправду взбредёт этой карге в голову что-нибудь. Она же от нас отстала, что странно…

— Думаешь, поняла, что вы грызётесь как собаки, и отступилась? — фыркает друг.

— Иногда мне кажется, что это ты к ней неровно дышишь, друг мой ситный, — начал я подозревать.

— Завтра идём цеплять тёлок? Отлично, отосплюсь, в таком случае, — легко и внезапно согласился он и повесил трубку. Я ещё долго постоял с лицом, выражающим недоумение. Но всё же радуюсь, и ещё раз радуюсь этому дню, вчерашнему дню, этой ночи. И завтрашнему дню. Чёрт, мне он уже нравится.

***

— Лорен, ты когда-нибудь задумывалась, почему у тебя такие красивые глаза? — задумчиво протягиваю я, пялясь на неё.

— Эм, что? — смущается она, и серые глубокие глазки уже на меня не смотрят. — Нет…

— Зря, — хмыкаю я. — Там радужка такая… — заставляю я поднять на себя взгляд снова. Улыбаюсь. Она улыбается в ответ.

Смущённо. Влюблённо.

— Солнышко, хочешь сегодня сходить куда-нибудь? — перехожу я к более важному для меня.

— А… ага, — растягиваются её губы в улыбке.

Дальше мне становится неинтересно.

Та же история и с Беттани. И с Мелоди.

— Я всё видела, — произносит ледяной голос за моей спиной. Жутко знакомый голос, вот что ей надо от меня, а? Я пристаю что ли?

— Что ты, детка, видела? — злобно оборачиваюсь я к зазнайке. Вот же бесит.

— Ты морочишь им голову. Трём сразу! — возмущается она и скрещивает руки на груди. Теперь мой взгляд падает на её светлую блузку. — Тебе ведь не просто их болтовня за ужином в кафешке нужна… — презрительно смотрит Гилберт на меня, пока я лениво осматриваю её сверху вниз.

— Ты права, умная девочка.

От моего подтверждения её лицо вытягивается, как будто она от меня чего-то другого ждала.

— Какой же козёл ты, Сальваторе, ведь не был таким никогда, — недоумевает Гилберт и смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— Каким я не был? Да ты не знаешь меня, и тот факт, что мы обедали за одним столом раз в неделю, ничего не доказывает, — злобно рассмеялся я. — Сейчас тебе просто обидно, что я не тебе предложил…

— Что «не предложил»? — суживает она глаза, так что видны лишь жалкие щёлочки. — Не предложил поиметь меня? Хах, никогда.

— Не собирался даже.

— Никогда.

— Дура, не собирался я! — подхожу я к ней, уже кипятясь. — Ты меня не привлекаешь, ты постоянное напоминание, что моя бабушка зачем-то хочет нас вместе… я ненавижу, когда мною управляют.

— Я разочарована в тебе, — заявляет она, прямо смотря своими карими глазами в мои.

— А у тебя было лучшее мнение насчёт меня? — иронизирую я.

— К сожалению, было.

Она оборачивается, а у меня в груди такое странное чувство, которое исчезает одновременно с уходом зазнайки.

Тоже мне, учительница жизни ходячая. Хочу.

Имею. Хочу. Играюсь.

Хочу и делаю.

А что она хочет, чтобы я следовал определённой модели поведения? Ещё чего не хватало! Моя жизнь. Это моя жизнь, которую я проживаю единожды.

И кто она мне? Что ко мне привязалась эта Елена Гилберт?

Хрен знает.

И хрен знает, почему я её не поимею. Вредину такую.

Мне казалось, что бабуля отступилась, но это было преждевременной радостью. Слишком преждевременной.

Гилберт вместе с бабушкой вновь пришла к нам. Лекси принесла нам всем обед. Отец и бабушка Елены завели «светскую беседу», я же уныло ковырялся в тарелке, то же самое делала и Гилберт.

Зачем всё это устраивается — я одного понять не могу. Если они хотят поболтать, то когда угодно пусть это делают, причём тут я и эта зазнайка?

Но нет, я знаю, что это всё устраивает моя бабуля… что-то хочет от нас. Отец отправился показать бабушке Елены новую отделку своего кабинета. Мы с Гилберт остались один на один.

Я ещё немного поковырялся в тарелке, а затем положил чуть-чуть еды на свою ложку и пульнул в Елену.

— Ты способен обманывать девочек, спать с каждой, но в то же время кидаться в меня едой, как какой-то ребёнок, — пробубнила Гилберт, убирая с щеки салат. — Что ж, похвально. Твой уровень развития остановился на уровне: малолетний ребёнок трёхлетнего возраста, а твоё тело, и в то же время выделяемые гормоны, остановятся на уровне развития, которого достигает пятнадцатилетний подросток.

В неё полетела очередная порция.

— Прекрати это! — выкрикнула она.

Просто бесит.

— Что, не нравится? — усмехнулся я и пульнул ещё. В ответ Гилберт бросила в меня скомканную салфетку.

— Хватит вести себя как свинья.

— Не лезь в мою жизнь, — продолжал я кидать в неё своей едой, а она неустанно вытирала свою одежду и лицо салфетками. Когда я попал ей в волосы, она встала.

— Ты подонок! Чего ты добиваешься?

В неё полетела последняя порция с моей тарелки и попала ей на блузку. Ох, наверное, не отстирается.

— Я тебя просто ненавижу! — вскрикнула Гилберт. Кажется даже, что в глазах у неё слёзы.

— У нас взаимные чувства, — усмехнулся я, но чувствовал себя как-то хреново.

Вскоре вернулась бабушка Елены и мой отец… на меня много кричали. Отец конечно же обвинял меня, а бабушка Елены ещё пыталась предположить, что это у нас была игра, но когда зазнайка разрыдалась горькими слезами и выбежала из зала, то все поняли, что это наша последняя встреча.