Брак во спасение

— Теперь все в порядке.

Короткая безучастная фраза донеслась откуда-то издалека, и лишь несколько секунд спустя Клео осознала, что та сладкая боль, та неизбывная потребность, пробужденная им, так и останется болью. Горькой болью.

Он поднялся; его гибкое, упругое тело бронзой отливало в сверкающих лучах греческого солнца. Он стоял, преисполненный чувства абсолютного превосходства, не обращая внимания на случившееся с ней, потому что с ним самим явно ничего не случилось. Он начал расстегивать шорты, у Клео перехватило дыхание, и она закрыла глаза. Джуд мягко сказал:

— Я иду купаться. Пока.

Когда Клео открыла глаза, его уже не было. Она поискала его взглядом и увидела, как он мощно рассекает глубокую морскую синеву. Клео встала, дрожащими пальцами застегнула лифчик и принялась беспорядочно заталкивать вещи в пляжную сумку. Лицо ее пылало, но не от солнца. Она сгорала от стыда. Стыда и унижения. Наверняка утомленный своей бессодержательной ролью в этом странном браке, но связанный обязательством соблюдать поставленное ею условие, озлобленный уклонением от его легчайшего прикосновения, он воспользовался возможностью продемонстрировать, что ему ничего не стоит подчинить ее, если он того пожелает.

Именно это он и сделал и, чтобы окончательно добить ее, удалился, давая понять, что ее явное возбуждение совершенно, не тронуло его. Хочу — возьму, хочу — оставлю — вот откровенная суть его действий.

Этого Клео никогда ему не простит. Никогда. А легкость, с которой он брал над ней верх, лишь оттолкнет ее еще сильнее.

Клео вернулась на виллу, вбежала в белый одноэтажный домик, налила в высокий стакан лимонного соку прямо из холодильника и с жадностью выпила. Распахнутые от ужаса глаза блуждали по сверкающей чистотой кухне, словно Клео ждала, что кто-то вот-вот нападет на нее из-за угла.

Кто-то? Конечно, Джуд! Разве его руки не атаковали ее тело? Это была самая настоящая атака — коварная, чувственная!

Постепенно Клео пришла в себя, лихорадочный огонь в глазах угас, унялась дрожь в руках, полоскавших стакан. Джуд, скорее всего, вернулся на берег, а может быть, еще плавает. Как бы то ни было, между ними снова стояла преграда. Однако подленький голосок нашептывал из глубины сознания, что не всегда она сможет сохранить эту преграду. И он не всегда будет отступать в критический момент — если он хочет детей, он ее не оставит.

Желание иметь семью побудило его жениться, и акции «Фондов Слейдов» решили его выбор в ее пользу. Эта внезапная догадка нанесла Клео жестокий удар. Ведь она думала, что ее предложение было правильным, благоразумным шагом. Теперь же ее уверенность пошатнулась. Ей казалось, что она постепенно выпутывается из беды, а на самом деле она вовлекла себя в еще худшую!

Она всегда восхищалась способностью Джуда сохранять спокойствие, проявлять завидную выдержку. Клео метнулась из кухни по коридору в свою комнату. Теперь это его качество обернулось к ней другой своей стороной — темной, жестокой.

Способ, каким он доказал ей, что может довести ее до такого состояния, что она будет умолять его о близости — вопреки отсутствию любви между ними, в чем она видела важный залог своей безопасности, — заставил ее содрогнуться от неутоленного желания и отвращения к себе. Мощное, губительное смешение чувств. А качества Джуда, некогда приводившие ее в восхищение, теперь пугали и отталкивали ее.

Сорвав купальник, она швырнула его в угол просторной, традиционно меблированной спальни и скользнула в ванную. Пустив на себя струи воды, она принялась оттирать с тела крем, словно маслянистая масса все еще хранила следы пальцев Джуда. Она желала, чтобы их дети, когда они родятся, были похожими на нее, такими же сероглазыми и светловолосыми, и не переняли ни черточки от темной, жестокой красоты их отца. Это будут ее дети, не его! Она родит их такими, и тогда он будет уничтожен. В этот миг она всей душой его ненавидела и не желала давать ему даже детей, похожих на него хоть сколько-нибудь!

Клео услыхала, как пришла горничная готовить ужин: каждый вечер та покупала в селении свежую рыбу, овощи и фрукты.

Клео раздраженно отбросила книгу, которую безуспешно пыталась читать, и, смахнув с лица шелковистые светлые пряди, прошла с террасы через полуоткрытую дверь к себе в комнату.

Джуд опаздывал. Чтобы приготовить ужин, пожилой гречанке требовался час, иногда и меньше. Так где же Джуд?

Заметив в зеркале беспокойную морщинку, которая пролегла между бровей, Клео досадливо отвернулась от предательского стекла. Не могла же она, в самом деле, тревожиться о нем! Еще недавно она мечтала вовсе его не видеть!

Она немного успокоилась и поняла, что ее волнение было излишним. Он заставил ее пожелать его, так? Но ведь он ее муж. А она, обладая тонкими чувствами, всегда считала, что должна полюбить мужчину прежде, чем испытает влечение к нему. Но Джуд разбудил в ней желание, открыл такие глубины чувственности, о которых она раньше и не подозревала. То, что она узнала о себе, пугало ее, но это не означало, что она позволит страху завладеть собой.

Кое-что она узнала и о Джуде. Мужчина в нем достаточно самонадеян, чтобы испытывать потребность утверждать свои права на нее, чтобы заставить ее понять, что он способен вызвать в ней желание, когда ему вздумается.

Охваченная беспокойством, куда он мог подеваться, Клео перебрала те немногие наряды, что взяла с собой, выбрала длинное аметистовое шелковое платье и разложила его на кровати. Потом вышла на террасу и вперила взгляд в пустынный берег.

С первого дня приезда сюда они каждый вечер встречались на террасе в это время. Обычно они проводили день на противоположных берегах острова, потому что он, казалось, так же мало искал ее безучастного общества, как она — его. Но их вечера начинались здесь; они пили аперитив и вели незначащую беседу. Сегодня же его отсутствие взволновало ее.

Волноваться было для нее не ново. Она испытывала это чувство с того дня, когда он согласился жениться на ней. И оно все нарастало, особенно после появления в его доме Фентона, на которое он ответил стеной молчания. Она даже не знала, когда он вошел и что успел услышать. То, что случилось на пляже, было последней каплей.

Она металась взад и вперед по террасе, каблучки часто стучали по терракотовым плиткам, полы кружевного пеньюара взметались за ее нервными шагами; она припомнила, как в былые дни, казавшиеся ей теперь совершенно нереальными, она искренне считала себя единственным человеком, которого Джуд Мескал не способен выбить из колеи!

Наконец он появился в полукруглых дверях ее комнаты, спокойный, отдохнувший, как властный и хищный кот, каким она всегда его себе представляла.

Он успел переодеться к ужину: узкие черные брюки и легкая белая куртка сидели безукоризненно, придавая его облику изысканность.

— Что ты читаешь? Что-нибудь интересное?

Мягко ступая, он подошел к дивану, на котором она раньше сидела, и, едва взглянув на в сердцах брошенный роман, поставил на мраморный столик два бокала сухого мартини. Клео гневно пожала плечами.