Бракованный герой

И подхватив втроём деревянную решётку, опутанную канатами с парой закреплённых пустых бочек, мы рванули вдоль корабля к корме. Поймав нужный момент, по сигналу кока мы ускорились и ласточкой кинулись в море.

Мозг, перегруженный ужасом отключился, далее работало тело на рефлексах и инстинкте самосохранения. Вроде, пока летели, что-то орал кок, кажется, в плане держаться, как можно крепче, но даже без сигналов из мозга тело поняло это само. Приземление вышло не столько мокрым, сколько болезненно жёстким. Впечатавшись лицом в канаты, я болезненно приложился лбом о свой же меч, всунутый под них. Хорошо хоть плашмя. А то вот была бы хохма — зарезаться своим же оружием.

Так двое орущих в ужасе людей, и один евнух молча пучащий в страхе глаза, судорожно цепляясь за канаты, видимо, наконец пробило на эмоции и его невозмутимость — отправились в плавание отдельно от корабля.

Старый трудяга — торговец, наконец сдался. Он и так был на грани, но его кончину дополнительно ускорила недавняя схватка, во время которой судно немного потеряло курс и частично подставилось под боковые волны. С хрустом обломилась мачта, но корпус совсем ненадолго пережил её. Судно вспучило, будто его пнула нога Гулливера и оно разломилось надвое. Вокруг полетели обломки. Спустя меньше минуты волны качали лишь их. Товары же, от жадности капитана взятые с явным перегрузом, с кусками корпуса и людьми, ушли в морскую тьму.

* * *

Солнышко припекало, в спину нежно плескала почти спокойная вода. Уж не знаю, как там прошлые разы, которые, чтоб его, оказывается были в довольно многочисленном числе, но это внедрение — просто марафон суеты и глупостей. Впрочем, грех жаловаться. При всех минусах, я впервые за многие десятки лет из тех, что помнил последними — чувствовал себя живым. Нет не так:

— ЖИВЫМ!

— Чего шумишь, северянин? — устало, после очередной гребной смены, буркнул кок.

— Да так, накопилось.

— Бывает. Но мы ещё не спаслись. Нам главное, чтобы на Клыке нас заметили. А то унесет течением дальше на восток и там либо обратно в открытое море утащит, либо придётся высаживаться на берег в землях феодалов не столь вменяемых, как Блэки.

Стоило ему сказать это, как в памяти всплыла небольшая крепость, нависающая над единственной глубоководной бухтой феода Блэков. Вообще, самые близкие к южному материку земли приходились на юг княжества Ситари, что располагалось несколько западнее нас. Самое южное его баронство, как раз находилось вначале хребта Дракона — широкой каменной гряды, что связывала два материка.

Она местами возвышалась над водой, в нескольких местах образуя небольшие острова, но в основном над ней было несколько метров воды. По сути, эта природная стена служила этакой границей между Внезапным морем, где барахтались мы и океаном Тварей на западе. Вообще, значимость этой притопленной гряды в жизни местных была довольно значимой. Но мне нынче было не до неё.

Чуть северо-восточнее же и вторые по близости к Дагии, в этом наиболее узком между материками месте, лежали как раз родовые земли Блэков. И небольшая крепость Клык охраняла вход в нашу бухту. Да — нашу, потому что мне теперь надо полностью идентифицировать себя с прошлым хозяином тела.

Я снова постарался вспомнить кусок разговора с демоном, касающийся этого нюанса. Да, у меня получилось плохо внедриться. Однако ещё не всё было потеряно. Когда я ступлю на родовую землю, запустится процесс адаптации. У меня будет около двух суток. Но это в среднем, как сказал демон. Так что лучше поторопиться.

Любопытствуя, хотя и с опаской, я ожидал этого.

— Хватит, можно не грести, — устало остановил Таха кок. — Нас заметили. Я повернулся и вгляделся в крепостицу, вознёсшуюся высоко над морем, почти нависая над бьющимися внизу волнами.

— Однако, — с недоумением я осматривал то, что было довольно знакомо мне ранее. И не только по памяти прошлого Ричарда. Ещё при жизни на Земле, пока был совсем молод, я часто ездил с очередной пассией в Крым на море. И узнать даже с такого ракурса Ласточкино Гнездо (*22) особого труда мне не составило.

* * *

(примечания):

(*21) Тах (прозвище Секира) — евнух и походный страж для гарема:).

(*22) Клык — крепость у входа в бухту Блэков.

Глава 7 Дом, милый дом, где никакого покоя…

Глава 7

Дом, милый дом, где никакого покоя…

— Милорд, вы живы и вернулись домой! — с облегчением и явно искренне вскрикнул, ещё явно не до конца веря, встретивший нас на пристани мужчина в элегантном, но добротном тёмном доспехе.

Я покосился на Махди, который делал каменное лицо, но явно с трудом скрывая удивление от того, кем оказался скромный наёмник, с которым он провёл последние менее суток. Кок очевидно не знал, как реагировать. Учитывая своё поведение с момента знакомства до того, как нас подобрала небольшая рыбацкая лодка с людьми рыцаря Хока — вассала Блэков, которую выслали за потерпевшими бедствие.

Сам сэр Дункан Хок встретил нас лично. Или, как я подумал, лишь впервые вспомнив о нём в первый момент — Дункан Ястреб, но напрягшись, отключил излишний «перевод» его фамилии. Ещё проплывая мимо Клыка — крепости, что охраняла нашу, а точнее уже мою единственную морскую глубоководную бухту, рыбаки донесли о том, кого обнаружили на «плоте».

Крепость возвышалась метрах в двадцати над водой, на скальном выступе врезавшемся далеко в море. И сейчас при всей очевидности отпали последние сомнения. Это была крайне похожая на Ласточкино Гнездо из Крыма с моей Земли крепостица, которую местные, впрочем, знали под названием Клык. Первая значимая подсказка по миру, точнее по его формированию, что начала подтверждать некоторые куцые данные, которые я получил о нём ранее.

Мир порожденный одним из деток старших на Земле, что себя пока не осознавали. Образный творческий конструкт, который увлек достаточно масс из младших — тем кардинально усилив своё энергетическое наполнение. Который достигнув критичной точки в плане энергии созидания, вынудил кураторов Колыбели, коей являлась Земля, по словам беса, горсть блох ему в постель — перенаправить всю эту массу энергии на… созидание в реале. Но в особом месте, так как такие убогие поделки были априори сомнительными. Дабы не плодить то, что на данном этапе считалось крайне вредным для Колыбели.

Из всей этой созидательной энергии и заложенной в ней мощи творческой составляющей, притом подкрёплённой потоком толп почитателей, более компетентные к тому старшие создавали, используя одну из заготовок — псевдо мир. Один из многих. Тот, в котором я нынче и вынужден был находиться.

Эту мощную, но крайне сырую энергию созидания, преобразовать было не просто. Ну, или по какой-то причине был выбран именно такой способ. Об этом мне не объяснил «уродец-сатир» в Аду, а демон и вовсе нёс на сей счёт пургу, которую я посчитал глупым разбирать нынче — он явно предпочитал снизить до минимума мои знания о мире.