Бракованный

— Нам до этого не должно быть дела, — резким тоном ответил он, пресекая последующие вопросы.

Дальше ехали молча. Я ж не видела смысла что-либо рассматривать и больше не открывала глаза. Думала, от воспоминания о предательстве Ноль Второго станет больно. Мне же было никак. Да, киборг необычный. За какие-то сутки смог расположить к себе, даже убедить в своем намерении сделать все возможное и невозможное ради меня. Напомнил, каково это, быть женщиной. Заставил почувствовать себя нужной, желанной, особенной. За какие-то сутки!

А сейчас у меня снова в груди появилась пустота. Нет, теперь там работало механическое сердце. Вот только эмоции словно выгорели. Сколько бы я ни сдерживала их и ни пыталась мыслить здраво, не поддаваться обаянию, странному умению помощника завораживать, все же оказалась слишком слаба. Видимо, робота напичкали-таки какими-то запахами.

«Стоп. Хватит!»

Сколько можно копаться в себе? Подумаешь, увлеклась роботом. Бывает… У кого бывает?!

Я едва не застонала в голос, выдавая себя с потрохами. Но уговоры не действовали. В груди разрасталась выжженная пустошь, которую не остановить даже ливнем логических обоснований. Потому что нельзя быть такой слабохарактерной! Это ведь даже смешно: горевать из-за предательства киборга, который и твоим-то не являлся.

Авто вильнуло вправо. Я на миг открыла глаза, но не испытала даже страха. К нам неумолимо приближались черные высокие стены, за которыми я столько лет боялась оказаться и при одном виде которых невольно тряслась. А сейчас словно смирилась. Наверное, так как это логически верное завершение моего жизненного пути.

Что меня ждало? Исследования? Я готова. Боль была, потеря была, дурдом так точно был. Теперь я стану киборгом, как Ноль Второй. Интересно, как он попал к людям Артана? Он ведь тоже лираец — теперь я знала точно, так как лишь у нашей расы ритм сердца имеет дополнительный особый стук из-за Миалы. Хотя нет, мне не суждено стать даже напичканной проводками машиной — главного органа-то нет. Значит, мое предназначение — утилизация.

Скорость авто замедлилась. Я услышала, как отворилась дверца. Меня подхватили на руки, небрежно положили на что-то довольно твердое. От механизмов снизу пошла мелкая вибрация.

— Куда?

— К вам. Особых распоряжений на ее счет не поступало.

— А этого?

Я вздрогнула. Он здесь? Хотя тут же пришлось осадить себя, заставить выбросить из головы Ноль Второго. Киборг пренебрег мной в самый ответственный момент, так почему я должна вести себя иначе?

— Тоже к вам.

— Зачем? Отправьте сразу на утилизацию.

Я сквозь сомкнутые веки различала тени, скользящие по мне.

— Хм, ладно. Грузите сюда. Шимэйс, женщину в семнадцатую. Я подойду… позже.

Легкое прикосновение к плечу, словно задели случайно, и на мой живот легло нечто холодное, но не тяжелое. Я различила размеренные шаги, эхом уносящиеся вдаль.

Может, подскочить? Голоса остались позади. Мы наедине. Вряд ли этот Шимэйс особо опасен. Хотя какой смысл?

Я все-таки сдалась. Навалившаяся апатия оказалась слишком сильна. Я не сопротивлялась, когда меня с помощью специальных механизмов перекладывали на операционный стол. Позволила зафиксировать свои ноги и руки. Лишь дернула головой, когда сверху включился яркий свет, от которого даже с закрытыми глазами хотелось жмуриться.

— Хватит притворяться. Думаешь, не вижу? — небрежно заданный вопрос.

Это было мне?

— Открывай уже, не бойся. Медик придет только утром.

Я проверила. Всего одним глазком. И да, оказалось, что, кроме меня и брюнета в синем халате, здесь никого не было.

— Есть хочешь? — незнакомец подъехал ко мне на кресле и выключил яркую лампу. Я посмотрела на него с опаской. — Ой, перестань. У нас целая ночь впереди, а ты с виду какая-то бледная.

— А вы не… — в горле пересохло, я закашлялась.

— Пф-ф, нет, — поморщился тот.

Я приподняла голову, дернула руками. Запястье надежно сжимали кожаные ремешки. Ногами тоже не удалось пошевелить.

— С этим не помогу, — заметил мужчина, пожав плечами. — Оу, а что с твоими глазами? Покраснели, матушка. Больна чем?

Но не успела я отвернуться, как работник лаборатории схватил меня за подбородок, приблизился. Взял какую-то трубочку, щелкнул на ней выключателем и наставил на меня.

— Не верти головой, — настоял он и ловко снял линзы.

Хмыкнул. Словно завороженный, отложил в сторону инструмент. Видимо, цвет моих глаз сделал свое дело, потому как спустя пару минут задумчивого взгляда я услышала:

— Бедняга.

— Почему?

Он отъехал к столу с мониторами, расположенными в два ряда. Что-то быстро напечатал, громким нажатием на последнюю кнопку отправил и потянулся к аппетитно выглядевшему бутерброду. Я сглотнула. За сегодняшний день ни крошки не оказалось во рту.

Вот только работник лаборатории больше не был столь дружелюбен. Включил режим равнодушия. Изредка подходил, медленно проводил надо мной сканером, намерено начав с ног. Возле сердца, конечно же, остановился. Удивленно выгнул брови. Даже хохотнул.

— А ты с гнильцой, матушка.

Спокойно…

Живот урчал, уже скрутившись в тугой узел. Я еще пыталась вывести работника лаборатории на диалог, но тот полностью отгородился и закрылся. Словно уже имел дело с роботом.

— Ага, вот мы где! — обрадовался мужчина, едва начал сканирование моей головы.

Я дернулась.

— Не шевелись.

— Издеваетесь? — воскликнула я и потянула руки на себя.

— Вырваться не вырвешься, зато сделаешь себе хуже. Я тут, думаешь, просто так с тобой ночую?

Раньше казалось, что все будет иначе. К примеру, меня запрут в какой-нибудь клетке или изолированном отсеке. Дадут еды, воды хотя бы… Но не сразу на стол!

И как ко всему относиться? Биться в истерике? Метать в него гневные взгляды и пропитанные ядом слова?

А смысл?!

Зато точка на запястье зеленая. Я даже усмехнулась, ведь просто обязана была впасть в панику. Разве нет? Чуть меньше пяти лет боялась оказаться за устрашающими черными стенами лаборатории и побывать именно на этом месте, но теперь даже не волновалась. А должна бы! Как минимум для того, чтобы сердце остановилось и в руки монстрам не попал ценный экспонат в виде лирайки.

— Как тебя хоть зовут? — обратилась я к мужчине.

Он поджал губы, продолжая на сканере менять слои и фиксировать каждый параметр.

— Почему не днем? Зачем работать ночью?

— За двойную плату почему и не поработать-то? — хоть на что-то ответил тот. — Думал, буду штаны просиживать. Но, как видишь, привезли тебя.

— Грусть и печаль, — съязвила я.

— Почему же? Ты, матушка, необычная. С тобой хотя бы не соскучишься.

Я проглотила очередное едкое замечание.