Бран

–  Я говорю, подержите коня, - твердо повторила всадница.

Она расстегнула подпругу и рывком перекинула седло с исходящей паром конской спины на деревянный чурбан, для этой цели возле коновязи и установленный. Звякнули стремена. Бран невольно залюбовался движениями ее сильных рук и горделивой осанкой.

Пока девушка прощупывала до крови содранный хребет своего рыжего (конь недовольно пританцовывал на месте), Бран вдруг осознал, что тягостное раздражение, которое он исподволь рассчитывал выплеснуть на гостью, преобразилось в нечто вроде изумленного восхищения.

–  Ну что там?

–  Чужое седло. Спину натерло… - пояснила гостья.
– А теперь говорите то, что хотели сказать.

–  Было бы лучше, если бы в следующий раз вы высылали гонцов, предупреждающих о вашем появлении. Поначалу мы приняли вас за глевов…

–  Я хотела удивить вас. Поэтому-то мы шли врассыпную, как варвары. Думаю, вашим новичкам такая встряска пойдет только на пользу, - спокойно сказала девушка.

–  Что ж… удивили!

–  Шани, - сказала девушка.

–  Что?

–  Мое имя Шани, - девушка кивнула Брану, задержав подбородок у груди. С точки зрения этикета, она должна была облобызаться с Браном, как равная с равным, но Бран великодушно решил не напоминать ей об этом.

«В конце концов, нас никто не видит… Да и потом… она ведь Ле-довоокая, а значит, все же не ровня мне. Она - старше. И это навсегда…»

–  Красивое имя. Но какое-то непривычное… В столице я таких не встречал.

–  Оно варварское. Я получила его в храме Хеи. Хея излечила меня от чумы.

–  Но Хея - это богиня… Матерь Смерть?

–  Это так.

–  Разве она может лечить?

–  Хея может все.

–  Послушайте, а вы не боитесь?
– перейдя на доверительный шепот, спросил Бран.
– Ведь «Йавин-Дамин» запрещает поклоняться варварским божествам. Я, конечно, не стану доносить на вас, но, уверен, найдется множество людей, которые…

–  Таких людей я сажаю на кол. И советую вам поступать так же.

–  Но…

–  Именно! На кол, смазанный горчицей, - без тени улыбки ответствовала Шани. И Бран вдруг со всей отчетливостью осознал, что она не шутит.
– Между тем вы еще не представились.

–  Я Бран. Исполняю обязанности огдобера Ларсы, поскольку благородный Ревка…

–  Знаю, - отмахнулась Шани.

–  Откуда?

–  В тот день шестерым рабам из мастерских удалось ускользнуть от расправы. Голодные и оборванные, они добрались до Бахта и принесли весть о падении Ларсы.

–  Отчего же вы не выступили на подмогу?

–  А смысл?
– Шани нахмурила соболиные брови.

–  Возможно, вам удалось бы застать варваров здесь…

–  Варвары никогда не остаются в разграбленном городе дольше рассвета. Отправляясь в поход, их вожди дают такой обет…

–  Ну… я не знаю… - Бран действительно растерялся. Эта война совсем не походила на те кратковременные победоносные кампании, в которых Брану приходилось участвовать ранее.
– Но ведь сейчас вы пришли?

–  Мы пришли не для того, чтобы громить варваров. Мы привезли вам еды и фуражу. Совсем немного. Но на первое время должно хватить…

–  Это любезно с вашей стороны.

–  Здесь нет любезности, - возразила Шани.
– Только расчет. Если завтра Бахт постигнет участь Ларсы, вы ведь сделаете то же самое.

–  Мрачные у вас расчеты, Шани, - горько усмехнулся Бран. Он живо представил себе раздетую до нательной рубахи Шани, лежащую у дороги с перерезанным горлом, со слипшимися от крови кудрями… Нет, все-таки женщины не должны воевать.

–  Мрачные - не значит неверные, - смягчившись, сказала девушка.

–  В любом случае, передайте от меня благодарность огдоберу Бах-та, благородному… э-э-э… - Бран замялся. Узнать у Сротлуда имя управителя соседнего города он, к собственному стыду, так и не удосужился.

–  Между прочим, господин Бран, огдобер Бахта - это я, - без улыбки отвечала Шани.

На следующий день Шани и ее дружинники засобирались в обратный путь. Бран уже заготовил слова прощания, однако произнести их ему было не суждено.

Около полудня у ворот Ларсы остановились две колесницы.

–  Господин, тут варвары прибыли… Говорят, к вам, - доложил Брану начальник стражи.

–  Кто?

–  Варвары. Глевы.

–  Посольство, что ли?

–  Какое там… Перебежчики… Если не врут.

–  Веди сюда.

Вскоре гости предстали пред ясные очи нового огдобера Ларсы.

Оба пришельца принадлежали к высшему сословию глевов. Они были одеты сравнительно чисто и сравнительно богато, бороды их были ухоженными и густыми. На шее старшего красовались три посеребренные гривны. Младший же носил восемь бронзовых браслетов. В движениях обоих сквозила некая быстрая и застенчивая вороватость, свойственная всем варварам, виденным доселе Браном.

Войдя, оба перебежчика пали ниц, закрыв головы ладонями.

–  С чем пожаловали?
– грозно прогремел Бран.

Младший, как выяснилось тут же, сносно изъяснялся на языке Ле-довооких. Он перевел вопрос Брана своему старшему спутнику и впредь служил толмачом в этом разговоре.

–  Меня зовут Цертрач Кабанья Нога. Моего племянника - Сус Белоглаз. Отвори нам свои уши и возрадуйся!

–  Считайте, что уже отворил, - отвечал Бран.
– И можете встать. Ни к чему здесь раболепие.

Варвары охотно повиновались. Цертрач продолжил:

–  Мы приехали сюда из-за реки Пенны. С нами семьи. Мы просим тебя, о достославный огдобер, дать нам прибежище и защиту!

–  С какой стати я должен это делать?

–  Мы повздорили с нашими родичами. И мы не можем возвратиться назад.

–  Мне-то какое дело до ваших раздоров? Мы достаточно претерпели от глевов и не испытываем к вам добрых чувств…

–  За то, что ты приютишь нас, достославный огдобер, мы скажем тебе важное. Это и будет наша плата за твое гостеприимство.

–  Говорите сразу. Потом я решу.

–  Большой раскол среди нашего народа. Две головы теперь у него! Вождь Цокка хочет оставаться на юге. А вождь Имынь бахвалится, что пожжет и Бахт, и Стурр, и Ларсу еще до того, как зима войдет в силу. С Имынем идут шесть родов, всего восемь сотен воинов. Через семь дней они выйдут к Бахту.