Там оседали берега, там поднимался ил, а по воде –
спокойной, сонной, – расползалась густая сплавина. Переплетение зеленых стеблей, коричневых щеточек камыша да шепота – тихого, но явственного, монотонного и мертвого. Бывало, взлетишь над водой, и отмель кажется
тебе красивой. Темная гладь озера сменяется мшистым ковром, там и здесь яркими пятнами раскрываются душистые кувшинки, высокая травяная осока тянется вверх, а между зелеными веточками багульника алеет клюква. Где-то тихонько булькает квакша. Жизнь зацветает там, где был лишь озерный сон.