Брат мой, враг мой
Шрифт:
– Эй, козлы, музыку тише сделайте! – возмущенным голосом крикнул Алик.
Ну да, бывает такое – надоело людям терпеть шумных соседей, вот и вышли они навести порядок. Только вот соседи чересчур крутые, чтобы их слушаться. У них свои понятия о порядке…
– Кто козлы? – взвыл один из блатных.
Двор освещен плохо, лиц не видно, и Алик не мог знать, Кощей это или кто другой.
А из дверей вышли еще двое. Он и она. Так и знал, что «марух» полна хата. А девок «мочить» в их с Юркой планы не входило, «телки» нужны для других удовольствий.
– Ты кого козлом назвал?! – повторил
Алик нажал на спусковой крючок. Бах! Бах!.. Пардон, Кощей Смертный!
Попал под раздачу и дружок Кощея. Алик расстрелял его с таким спокойствием, как будто это была мишень в тире. В упор трудно промазать. Но был еще и третий, который только что вышел с «телкой». Увидев, что происходит, он метнулся обратно к двери. Тут уже требовалось снайперское искусство. Юрка стоял рядом, у него тоже ствол, но ему нельзя его «светить». Никак нельзя. А он уже вскинул руку с пистолетом.
– Юра, уймись! – остановил его Алик. У него после выстрелов звенело в ушах и казалось, что Юра его не слышит. Но нет, он все же опустил руку.
Бах! Бах!.. Третий бандит споткнулся и упал, стукнувшись головой о крыльцо. Девица стояла с открытым ртом, прижимая к вискам ладони, ноги согнулись в коленях. Судя по всему, она визжала от ужаса. Алик с трудом удержался от искушения заткнуть ей рот метким выстрелом. Ну, нравилось ему людей убивать и чувствовать себя при этом богом смерти. Но ведь он же не беспредельщик…
Варфоломеевская ночь удалась, протестанты вырезаны, пришла пора собирать под свои знамена добрых католиков. Первыми в строй вернулись Пух и Афанас. Эти чувствовали себя героями.
– Я ему говорю, какой ствол, гражданин начальник! Не было никакого ствола! – раздувался от гордости Пух.
Рослый он парень, широкоплечий, кулаки – будь здоров! Но при этом слегка полноватый, и кожа лица непозволительно нежная, еще румянец на щеках играет, как у девочки.
Но девочкой его никто не назовет, потому что он действительно герой. В ментовке побывал, прессовали его там, и ведь не сдал никого.
– А тут старшина сзади заходит, как даст кулаком по почкам. Ну, я не дурак, давай орать. Режут, кричу! Помогите! И прокурора требую…
– Какого прокурора? Тот, который в одной палате с Наполеоном? – засмеялся Алик.
Все правильно сделал Пух, не надо было ему тельняшку перед ментами рвать. С ними все способы хороши. Неважно, как с ними себя ведешь, главное, результат.
– Да уж лучше в психушку, чем у них в ментовке, – шутливо отмахнулся от Алика Пух. – Только в психушку меня не повезли. В камере закрыли с каким-то уродом. Тот и давай выспрашивать, что там да как. А я помню, Виток рассказывал, как к нему «наседку» подселили… Ну, в прошлый раз, когда он сидел… В общем, я ему ничего не сказал…
– А меня дубьем отметелили, – подхватил Афанас. – Зашли в камеру, и давай. Кочанов, падла…
– Все правильно, пацаны, перед ментами ломаться никак нельзя. Пусть они перед нами ломаются…
– Да я бы этого Кочанова голыми руками! – с ненавистью сжал кулаки Афанас.
– С
нами-то ладно, нас-то не сильно задело, а Витка, говорят, вовсю отметелили, на нем живого места не было. Его прессовали так, что нам и не снилось.– Ну, Виток – мужик, не вопрос… Где он сейчас, интересно?
– Говорят, с Ульяной лиговской куда-то укатил, – пожал плечами Пух.
– Если бы просто укатил…
Юра не стал договаривать, но Алик и без того его понял. «Общак» лиговской братвы Виток с Ульяной прихватили, а они чуть крайними из-за этого не оказались. По всему выходило, что Виток подставил их. Но вслух об этом говорить пока никто не решался.
Алик достал сигарету, закурил, его примеру последовали все остальные. И только зажглась последняя сигарета, как в проходе между гаражами кто-то появился.
– Шухер! – забил тревогу Пух.
Но поздно уже разбегаться, да и надобности в этом, как оказалось, не было. На полянку между гаражами вышел молодой парень с короткой стрижкой. Порядком потертая куртка из кожаных кусочков, широкие черные брюки с защипами. И если бы не рукоять пистолета, выглядывающая из-под полы распахнутой куртки, Алик так и не понял бы, почему его надо бояться.
– Менты! – прояснил ситуацию Афанас.
– Стоять! – крикнул парень.
Крепкий малый, щеголеватый, весь из себя. Видно, что нравится ему ментовская служба. И от того, что все его боятся, он ловит кайф. Только не на тех нарвался. Во-первых, Алик и не думал никуда бежать. А во-вторых, он первым достал и наставил ствол на этого самодовольного болвана, хищно осклабившись.
– Стою! И стреляю!
Мент был один, без прикрытия. А место глухое, из окон дома не просматривается. Поняв это, он аж с лица сошел.
– Эй, ты чего!
Юрка обогнул его и через проход между гаражами направился во двор дома. Все правильно, надо глянуть, что там за обстановка. Может, возле дома «козел» ментовский стоит, а рядом автоматчики. Но вряд ли этот так. Если бы мента кто-то страховал, он бы уже крик поднял.
– Ты кто такой? – ухмыльнулся Алик.
– Старший лейтенант Кочанов. Уголовный розыск…
– Пушку из кобуры достал! Двумя пальцами. Осторожно. Я ведь шутить не буду.
– Я знаю, – кивнул опер, аккуратно вытаскивая из кобуры свой «ПМ» и отбрасывая его в сторону.
– Что ты знаешь?
– Ты – Лебедев.
– И что?
– Косоротова ты убил?
– Ну я.
– А Кощея?
– Тоже я. И лиговских я штабелями ложил… Зачем спрашиваешь, мент?
– У нас убийства, мы работаем, – пробормотал старлей, трясясь от страха.
– Ты работаешь, а я помог тебе в этом, так что должен меня поблагодарить. Ты отдашь мне свою жизнь.
– Эй, даже не думай! – еще сильней побледнел Кочанов. – Меня нельзя трогать…
– Ну, Желудя тронули, и что? Мир перевернулся?
– Убийца под следствием.
– И я буду под следствием, если тебя отпущу. Ты хоть понимаешь, как ты попал, мент?
Юрка вернулся, движением руки показал, что все нормально. Увидев трясущегося мента, усмехнулся, дескать, можно стрелять. Кочанову совсем поплохело.
– Давай договоримся, – жалко пролепетал он.
– О чем?
– Ты мне ничего не говорил, я ничего не слышал…