Брат, останься в живых
Шрифт:
Она с ужасом смотрела, как Елисей укладывает себе на колени женскую голову. Недолго пташка сопротивлялась...
– Нет больше твоей подружки, вот что! – оскалился сидевший за рулем Цукер.
Он и не думал сбавлять «газ», тем более разворачиваться.
– Вы не из милиции!
– Угадала! Мы от твоего папочки!.. Долго же ты от нас пряталась, цыпочка...
– А со Стасом что?
– А черт его знае!
– Так мы не к нему едем!
– Нет, мы едем к твоему папочке!..
– Уфф! – облегченно вздохнула Серафима.
И
– За Марту ответишь, козел!
– Ух ты!.. Не бойся, ничего с ней не будет. Проспится и домой пойдет... Это был всего лишь хлороформ. Ловкость рук – и никаких проблем.
– Так она жива?
– Жива...
– Где мой отец?
– Как где? В Москве.
– Я серьезно спрашиваю! Он должен сейчас быть на островах...
– А ты откуда знаешь? – удивился Елисей.
– Знаю... Он вернулся с Багам?
– А-а, нет... Но вернется, как только узнает, что тебя нашли...
– А вы точно знаете, где он?
– Ну, не точно... Наше дело – тебя найти. А как поживает твой отец, нас не волнует...
– А должно волновать!.. Свяжись с дядей Лешей, придурок! Спроси, где отец!.. И скажи, что Марта знает, как его найти!..
Елисей пожал плечами и потянулся за трубкой спутникового телефона...
Глава девятая
Очередное голодное утро, очередное построение на работы. Конвоиры с дубинками, часовые с автоматами, лай собак. Каторжная безнадега... Никита пытался найти выход из сложившейся ситуации, но пока что ни одного путного варианта...
– Триста седьмой! – выкрикнул конвоир. – Двигай сюда!
Никита не сразу понял, что вызывают его. Он уже четвертый день здесь, а все не может привыкнуть к тому, что у него больше нет имени. Есть только номер...
Он вышел из строя. Конвоир кивком головы показал на незнакомого человека в камуфляжной куртке.
– С ним пойдешь...
Незнакомец сам подошел к нему. Смерил надменным взглядом, криво усмехнулся. И насмешливо спросил:
– Ты у нас миллионер?
– Ну, в каком-то смысле...
– Тогда пошли...
Он вывел Никиту из локальной зоны и привел в панельно-щитовой домик, стоявший на бетонных блоках недалеко от контрольно-пропускного пункта. Там за столом, лицом к лицу, сидели и курили два мрачных типа, по всей видимости, из начальства. Нехотя посмотрели на Никиту.
– Ты, что ли, миллионером прикидывался? – небрежно спросил один.
– Почему прикидывался?
– Потому что нет у тебя никаких миллионов. Недоделов ты. Как по паспорту, так и по жизни...
– Брат – моя фамилия. Никита Брат... Раньше Брайт была, а потом ошибка в паспорт закралась. Короче, был Брайтом, стал Братом. Пока не погиб...
– Чего?
Никита не побоялся рассказать свою историю с бегством из лагеря и последующей «гибелью». Терять ему все равно уже нечего. Да и не сдадут его поработители в руки органов. Хотя уж лучше бы сдали.
Лучше в обычной зоне, чем здесь. Оттуда хоть с Мартой связаться можно и с Валерой...– В общем, меня как бы и нет в живых, – заключил он. – А все мои деньги у жены... Мне бы ей позвонить, она бы привезла вам деньги...
– Пять «лимонов» поднимет? – с сомнением спросил мрачный тип.
– Если поднатужится, то да...
– Ладно, пробивать информацию будем. А пока... Значит, ты у нас беглый?
– Что-то вроде того.
– И богатый...
– Пока да. А как с вами расплачусь, так по миру пойду...
– Лучше по миру пойти, чем у нас.
– Вот и я о том же...
– Мы деньги за тебя получим, отпустим тебя, а ты стук-стук ментам...
– Я даже не представляю, где мы сейчас находимся...
– Представляешь. Ты с геологом якшаешься, а он все знает. И ты знаешь... А если бы и не знал, все равно нельзя тебя выпускать... В охране работать хочешь?
– Зачем?
– Затем, чтобы своим для нас стать... Своего мы можем отпустить. Но за те же деньги...
– Так что, мне можно позвонить жене?
Никита должен был любой ценой дозвониться до Валеры – пусть он поднимает волну...
– Ты сначала своим стань... Короче, в охрану тебя запишем. Отпаришься в баньке, получишь форму. А завтра приступишь к работе...
В баню Никита отправился под конвоем. Но там его не торопили – позволили всласть помыться и прожарить кости в парной. Щетку зубную выдали, порошок, бритву. Как будто в раю побывал. Ни на секунду не забывая о том, что вокруг ад кромешный... После бани его одели в чистый, но бэушный камуфляж отечественного образца – комплект «хэбэ» и теплая куртка с выцветшим воротником. Сытно накормили и отправили отсыпаться в новую, только что отстроенную землянку для новой партии рабов...
Стас настолько обессилел, что не мог зацепиться за сброшенную сверху веревку – пальцы разжимались, и он всякий раз падал в смрадную грязь под ногами, на потеху мучителям.
– Ты, урод, сдохнешь, если там останешься! – кричали ему сверху.
Стас и сам это понимал. Еще пара-тройка дней в этой яме, и он труп. Его даже наверх вытаскивать не станут. В лучшем случае забросают закоченевшее тело землей... И наверху его ничего хорошего не ждет. Но там, может, хотя бы накормят перед смертью...
Все-таки он смог зацепиться за веревку, все-таки его вытащили наверх. На ногах он удержаться не смог и боком повалился на землю. На сухую, покрытую прелой хвоей землю. После вонючей хляби, где он провел несколько дней, эта земля казалось ему сейчас пуховой постелью.
– Этот, что ли? – услышал он чей-то презрительно звучащий голос.
– Он.
– Чмо какое-то вонючее...
– Так в дерьме столько просидеть...
Стас понимал, что говорят о нем. Но слушал отрешенно. Пусть говорят, пусть что хотят делают, лишь бы не бросали обратно в яму.