Брат ответит

– И что они ставили?

– Вторую часть «Артефакт-сюиты» Фредерика Форсайта, – заученно отбарабанила Ксюша.

– Никогда не слышала, – призналась я.

– Ну… это такой очень современный балет. На музыку Эвы Кроссман-Хехт. – Понизила голос, хихикнула. – Скрип и скрежет, короче.

– И как у них получалось?

– Как на этих картинах. Авангард, – улыбнулась девушка. – Ничего непонятно. Дергаются, будто их током бьют. Хотя видно: люди очень старались.

– А Ярик – он… э… в кордебалете был?

– Нет. Звезда. Один из четырех солистов. Там две пары в главных партиях.

– Мне Федор ничего об этом не говорил, – пробормотала я.

– Думаю, он не воспринимал занятие брата всерьез. А сам Ярик стеснялся очень, – улыбнулась Ксюша. – Меня просил и всех в детали не вдаваться. Боялся – брат засмеет. Балет, мол, не мужское дело. Сам-то Федор – мастер паркура. Вот это да, это для кобелей. А балет – для девочек. Ярик очень обрадовался, когда узнал, что брат на премьеру не придет.

Я задумчиво произнесла:

– Если тут не любовь, зачем все-таки Ярику Оля? Сейчас?

– Я думаю, один из симптомов аутизма, – со знанием дела изрекла Ксюша.

– В каком смысле?

– Чрезмерная привязанность. У одних больных – к черепахе. У других – к училке. Забрали игрушку – мир рухнул, пациент в панику впал.

– Ольга ушла, насколько я знаю, внезапно? И никаких контактов не оставила? Почему?

Ксюша вздохнула:

– Про это не скажу. Мы ведь с ней так, привет-пока. Я девочка-секретарь. Типа мебели. Вам надо с кем-то из педагогов поговорить. С Лейлой, например. Они, по-моему, дружили.

– И где мне ее найти?

Ксюша взглянула в монитор:

– У нее сейчас сенсорные игры. Освободится через час. Но если хотите, можете прямо в классе ее подождать.

– А так можно? – удивилась я.

– У нас открытый Центр. Постоянно кто-то на стажировках, приходит, уходит. Только бахилы наденьте.

* * *

Ксюша без колебаний оставила свой пост и провела меня в класс сенсорной терапии. Спрашивать, кто я, и тем паче проверять документы никто не стал – совсем юная зеленоглазая девушка в розовом платьице (вокруг нее на креслах-подушках расположились человек пять пациентов) лишь улыбнулась, быстро сказала: «Садитесь во второй ряд!» – и перестала обращать на меня внимание.

Помещение нарядное: на подоконнике цветы, в углу комнаты умиротворенно журчит фонтанчик. Подростки, которые проходили обучение, не выглядели слишком больными. Ну, теребит мальчик все время нос, а девочка монотонно раскачивается на своем пуфе – но нынче в метро и куда больших оригиналов встретишь. А тема урока, на мой взгляд, годилась даже для художественного училища: юное создание учило своих подопечных различать оттенки цвета. Показывала картинки, терпеливо объясняла, что вот простой красный, а это – пурпурный, а это – алый. Азы ученики усвоили быстро, и Лейла смело отправилась в дебри. Лично я слыхом не слыхивала про цвет фарфоровой розы или азалиевый, но пациенты отбирали нужные картинки, почти не ошибаясь.

Сами, правда, говорили неохотно, но беспомощная на вид учительница сразу добавляла в свой голос стали, и дети послушным хором повторяли то слово, что она требовала. До тех пор, пока загадочный «ос-со» не превращался в «цвет острого соуса».

Как пролетел час, я даже не заметила, и слегка растерялась, когда ученики быстро разошлись, и молоденькая учительница с некоторой опаской меня спросила:

– А вы к нам откуда?

– Мне надо Ольгу Польскую найти.

Девушка нахмурилась:

– Зачем?

Я снова не стала врать:

– Ярик попросил.

– А вы ему кто?

– Я частный детектив.

Лейла рассмеялась:

– Узнаю Ярика. Никогда не сдается.

– Но зачем ему нужна Ольга? Какой у парня мотив?

Учительница задумчиво молвила:

– У нас тут некоторые считают – влюбился он в нее. Но лично я думаю – ничего подобного. Вы вообще знакомы с расстройствами аутистического спектра?

– Смотрела «Человека дождя».

– Это кино, – отмахнулась Лейла. – А в жизни наши пациенты мало похожи на Дастина Хоффмана. Вы знаете, что Ярик даже ходить нормально не умел? Нет, не хромал, но очень смешно подбрасывал ноги – как цапля. И головой кивал в такт каждому шагу.

– Ничего такого я не заметила.

– Вот именно. Потому что Ольга в него поверила. Многих ребят без нарушений походки отправила в кордебалет. А Ярику доверила роль солиста. Он это очень ценил. Все остальные занятия забросил – в репетиционном зале торчал безвылазно. Можете себе представить? Ноги у парня не слушаются, а он по сто, двести, триста раз делает гранд-плие! Причем Оля с ним не церемонилась. У нас строго запрещено, но она его крыла конкретно. И голень подправляла линейкой – довольно болезненно, Ярик морщился. Но терпел. И работал.

– По-моему, подходящая обстановка, чтобы парень потерял голову.

– А по-моему, он к ней просто очень привык. Часто повторял: «Мой брат и Оля». Это был его мир.

– Но почему все-таки Ольга ушла? И куда?

Лейла понизила голос:

– Я не могу выдавать чужие тайны.

– Ярик не надеется, что она вернется. Он просил только видеописьмо. Будет – насколько я теперь понимаю аутистов – просматривать его по сто раз в день.

Учительница подошла ко мне еще ближе:

– Антонина Валерьевна очень сердится. Говорит, что Ольга ее подставила. «Артефакт» ведь произвел фурор. Программой реабилитации с помощью балета многие заинтересовались. Англичане обещали приехать, австрийцы. А показывать им теперь нечего. Без Оли все развалилось. Никто даже подумать не мог, что она сразу после премьеры уйдет.

– Но в чем причина?

– Оля жаловалась, что смертельно устала. Она ведь не дефектолог, медицине не училась, стажировки в специнтернатах не проходила, с больными никогда не работала, в семье у нее аутистов тоже нет. Служила в Главном театре – богема, овации, цветы. А сразу после травмы к нам пришла. Придумала свой проект удивительный. Отдавала ему все силы. Но по пятнадцать часов в день проводить с больными неспециалисту очень тяжело. Если бы постепенно включалась – привыкла. А так она просто выгорела, я считаю. Тем более что все – включая журналистов – немедленно начали требовать от нее новой постановки. Оля поняла, что больше не выдержит, и поэтому убежала. Оборвала все концы, чтобы не искали.

– Куда она скрылась?

– Не знаю.

– Знаете. – Добавлять в голос металл я тоже умела.

– Хорошо, могу предположить, – легко сдалась Лейла. – Но… это точно только для Ярика? Вы не скажете Антонине Валерьевне?

– Конечно, нет!

– У Оли был молодой человек. Близкий друг. Родом из Пскова. Они собирались пожениться. Возможно, она уехала к нему.

* * *

Отследить дальнейший трафик гражданки Польской я смогла очень быстро. Один звонок участковому (слегка в меня влюбленному) – и я уже знала, что Ольга в открытую, по своему паспорту взяла билет на поезд и отбыла – почему-то, правда, в Санкт-Петербург. Также мой любезный помощник сообщил, что девушка уже успела подать заявление во Дворец бракосочетаний города Пскова и назвал фамилию-имя-адрес ее избранника.