Брат по мечу

– Почему-то я не удивлен.
– Хоутон услышал искру неподдельного юмора в собственном голосе и встряхнулся.

– Я так понимаю, ты тоже пока в порядке, Венсит?

– Действительно, сержант-артиллерист, - сказал Венсит.
– И, возможно, ты начинаешь понимать, почему мне нужен был самый могущественный союзник, которого я мог призвать, - сухо добавил он.

– Из того, что я мог видеть, ваш парень Базел сам по себе чертовски плохая новость, - сказал Хоутон.

– Защитники Томанака, как правило, такие. Говоря об этом...

Волшебник, внезапно осознал Хоутон, никогда не закрывал командирский люк. Он остался там, где был, торча из всего этого, даже когда не менее трех демонов - и Хоутон, безусловно, был готов признать применимость этого термина после того, что только что произошло - бросились прямо на него. Что означало либо то, что он был еще большим сумасшедшим, чем думал Хоутон, либо то, что он был еще более могущественным волшебником, чем он предполагал. Или, что более вероятно, и то, и другое.

Теперь Венсит взобрался на верхушку башни, небрежно поставив одну пятку на вытянутую переднюю лапу последнего демона.

– Итак, Базел, - услышал Хоутон в наушниках своего шлема, - приятно встретиться с тобой здесь!

* * *

Уши Базела удивленно дернулись вверх, услышав знакомый голос, доносившийся до него из диковинного транспортного средства, наполовину погребенного под мертвыми демонами.

<Ты знаешь, он может быть действительно раздражающим, когда появляется таким образом, не так ли?> заметил Уолшарно.

– Да, это он может. Тем не менее, сегодня вечером у меня нет особого желания жаловаться на это, - рассудительно ответил Базел.

<Знаешь, их было всего пятеро>, - проворчал Уолшарно.

– Что, я думаю, было бы всего на четыре больше, чем нужно.

<Хорошо, пусть будет так.>

– И не мог бы ты так любезен, Венсит, - сказал Базел, повышая голос, но говоря с изысканной вежливостью, - объяснить нам, как получилось, что на этот раз ты оказался здесь именно в этот момент?

Уолшарно подбежал к машине, как раз в тот момент, когда в ее крыше открылся второй люк, и незнакомец в униформе, которая выглядела так же диковинно, как и сама машина, высунул из нее голову и плечи.

– Что касается этого, - сказал Венсит, - то человек, которого вы должны поблагодарить, - это артиллерийский сержант Хоутон. Он и капрал Машита были достаточно любезны, чтобы подвезти меня.

– И как же это ты... втянул их во что-то настолько глупое, как это? Ты выехал к ним из снежного шквала на болоте?

– Я использовал эту конкретную технику только один раз, да будет тебе известно, - сказал Венсит с достоинством.
– В данном случае я просто упомянул им, что у меня есть друг - точнее, два друга, - которые вот-вот снова попадут в беду. Как только я объяснил, они решили, что сегодня вечером им больше нечем заняться.

– Они так и поступили сейчас?
– Уолшарно добрался до машины и остановился. Сидя в седле, Базел был выше неуклюжего на вид фургона и протянул правую руку к Хоутону.

– Я думаю о том, что никто в здравом уме не стал бы добровольно участвовать в чем-то подобном, - сказал он.
– Тем не менее, я благодарен за это. И впечатлен.

* * *

Голос Базела был самым глубоким из всех, что Кеннет Хоутон когда-либо слышал. Казалось, он скатывается с его ногтей на ногах, а затем грохочет внутри его огромной груди, пока не достигнет критической массы и не выплеснется наружу с силой Джеймса Эрла Джонса на стероидах.

Это была первая мысль Хоутона. Затем он заметил хохлатые, похожие на лисьи уши Базела, торчащие вверх через специальные отверстия в его шлеме.

"Нет, все еще не в Канзасе, Тотошка", - с усмешкой сказал он себе.

– Я, вероятно, не вызвался бы добровольцем, если бы действительно понимал, во что мы ввязываемся, - услышал он свои слова вслух, протягивая свою руку, чтобы пожать руку Базела.
– И полагаю, что ты произвел на меня еще большее впечатление, чем я на тебя.
– Он покачал головой.
– Ты можешь подумать, что я не в своем уме, но знаю, что это так! По крайней мере, у меня был бронетранспортер, а не простой меч!

– А, ну, что касается этого, то на меня работало немного больше, чем "простой меч", - ухмылка Базела обнажила белые, крепкие зубы.

– Это достаточно верно, - сказал Венсит.
– С другой стороны, если вы двое сможете оторваться от общества взаимного восхищения, по соседству все еще остаются несколько довольно неприятных людей.

– Да, значит, они есть.
– Базел кивнул.
– На самом деле, у меня есть самое странное представление, учитывая то, что здесь только что произошло, о том, как эти неприятные люди прилагали немалые усилия, чтобы пригласить Уолшарно и меня на их маленькую вечеринку. Ты бы ничего об этом не знал, не так ли, Венсит?

– Кажется, я говорил тебе - по меньшей мере, однажды - что я волшебник, а волшебникам положено кое-что знать.

* * *

– Вот тебе и твои демоны!
– прорычал Гарсалт.

– Мои демоны?
– Чердан сердито посмотрел на лысеющего волшебника.

Жрец и три его "союзника"-волшебника сидели в роскошных удобных креслах вокруг длинного, гладкого, как стекло, каменного стола. Каменные стены были покрыты гобеленами - к счастью, менее ужасающими, чем мозаики главного туннеля, хотя все еще достаточно ужасными, чтобы повлиять на аппетит большинства людей, - а настенные бра, менее яркие, чем сферы над головой туннеля, мягко освещали роскошно обставленную комнату. Тарелки с ужином были убраны до прихода Базела, и они потягивали вино в предвкушении праздника, наблюдая за изображениями, которые заклинания Гарсалта спроецировали на парящий в воздухе над столом кристалл грамерхейна размером с голову. Но эти изображения не показали им того, на что они надеялись, и теперь их бокалы с вином стояли без внимания на столе, в то время как он и Чердан смотрели друг на друга горящими глазами.

– Слуги Скорпиона сделали именно то, что они должны были сделать, - наполовину выплюнул жрец Шарны.
– И, простите меня, если я кажусь немного сбитым с толку, но у меня сложилось впечатление, что вы знали, где находится Венсит. Очевидно, я ошибся, не так ли? И ты просто забыл упомянуть, что... что... что бы это там ни было?

– Конечно, нет! Но если бы ты сделал то, что...

– Хватит, Гарсалт!
– огрызнулась Тримэйла, и оба мужчины (предполагая, что термин "мужчина" все еще применим к Чердану) повернулись и уставились на нее, а не друг на друга.