Братик
Шрифт:
Второе событие произошло в районе Подольска, где мы переправились через Пахру по плавучему мосту. Вообще, надо сказать, что система переправ через реки в XVIII веке была достаточно развита. Там, где не было активного судоходства, перекидывались понтоны. В случае более полноводных рек использовались паромы. Но сейчас не об этом.
– Ты как смотришь на дворянина, тварь, – слышу чей-то визг.
Мы с Пахомом проведали коней, которых разместили в конюшне при постоялом дворе и собирались зайти в главное здание. Сегодня было многолюдно, так как встретились сразу несколько компаний, которые застал очередной дождь. Группа из нескольких офицеров, которые направлялись в действующую армию, и какой-то помещик. Вот последний и стал причиной конфликта. Он мне сразу не понравился излишней заносчивостью
Тем временем спектакль продолжился. Посреди двора невысокий и толстый дворянин средних лет распекал, брызжа слюной, стоящего по стойке смирно мужичка примерно такого же возраста. Около входа под навесом за этим идиотизмом наблюдал владелец постоялого двора, здоровый такой бородатый мужик, но даже не думал вмешиваться.
– Запорю. Шкуру заживо сниму, – всё сильнее распалялся скандалист и схватил служку за бороду. – Ты что, ничтожество сиволапое, не знаешь, как русскому дворянину кланяться.
– Прошу прощения, ваше благородие, – пытался оправдаться мужик, – Не заметил я вас. Без злого умысла я, просто так вышло. Дрова надо было собрать, и вы тут появились.
Не знаю, что больше всего взбесило высокородного товарища, одетого в какой-то павлиний наряд. Может, у него было плохое настроение, а, скорее всего, то, что мужик его не боялся. Смотрел прямо, взгляд не отводил и на колени вставать не собирался. Похоже, служка из отставных солдат, судя по выправке и некоторым мелким деталям. Бац! Помещик дал пощёчину мужику, не выпуская из рук его бороду. Затем вторую, третью, четвёртую…
– Я бы попросил вас оставить этого служку в покое. Невместно человеку вашего положения вести себя подобным образом, – говорю психопату, одновременно отводя его руку.
О! Что здесь началась. Колобок отпрыгнул в сторону и заверещал на какой-то совсем неподвластной человеческому голосу волне. Из того, что я разобрал, он звал какого-то Севастьяна, а нам всем пришёл конец. К крепкому мужику, который сопровождал помещика, прибавился откровенный мордоворот, выскочивший из хозяйственной пристройки и бросившийся на меня. Его поддержал коллега, попытавшийся напасть на Пахома. Итог был очевиден. Своим нынешним ударом я быка с ног свалю, а не только деревенского силача. Не ожидавший такой подлянки нападавший только сверкнул грязными пятками и шмякнулся спиной о землю. Хороший такой нокаут. Ближник затратил времени побольше, но также повалил нападавшего в жижу, состоящую из земли и навоза, в которую превратилось подворье. Тем временем прибавилось и зрителей. Из харчевни вышли давешние офицеры и Шафонский, который встревоженно смотрел на разворачивающуюся картину.
Колобок в парике тем временем пытался вытащить свою зубочистку. Я не обратил внимания, шпага у него или рапира, да это и неважно. Параллельно псих оглашал окрестности новыми визгами.
– Запорю! Да ты знаешь, против кого пошёл? Шкуру со всех спущу в сей же миг. Быдло! Холопы! Порол вас, свиней, и ещё больше пороть буду. Чтобы даже глаза поднять боялись, твари сиволапые. А девок ваших и далее буду портить, чтобы знали, кто в этом мире хозяин. Стадо должно бояться своего пастуха!
Щелчок, и моё сознание затопила какая-то жижа. Очнулся от крика Шафонского и скулежа помещика. Держу на болевом приёме колобка, который, стоя на коленях, уже порядком измазал свои короткие штанишки. Трое офицеров, попытавшихся вступиться за собрата-дворянина, оказались под прицелом пистолетов моих ближников. Сам я достал бебут и примериваюсь к горлу своей жертвы. Док же пытается успокоить ситуацию и взывает к моему благоразумию. Тут ещё и псих вставил свои пять копеек:
– Тебе это с рук не сойдёт! Дворянское ополчение соберу, до губернатора дойду. Но ты, холоп, поедешь на каторгу со спущенной кожей.
Он такой тупой или бессмертный? Вроде по одежде понятно, что мы не какие-нибудь халдеи, а казаки. Движение рукой – и новые крики боли. Бросаю идиота лицом в землю. Тот сразу попытался подняться. Бью его от души ладонью по хребту, а далее вминаю мерзкую харю сапогом в жижу.
–
Если хоть слово вякнешь, я тебя прямо здесь как барана разделаю, – говорю максимально спокойно, хотя в душе беснуется просто ураган из ненависти и желания убивать.Окрасившиеся в коричневый цвет кюлоты, вспомнил название, и специфический запах, начавший исходить от помещика, указали на то, что он отнёсся к моим словам весьма серьёзно.
– Как звать-величать тебя, бедолага? Служил? – обращаюсь к мужику, который никуда не убегал и с затаённой радостью смотрел на совершаемое возмездие.
– Отставной ефрейтор Муромского мушкетёрского полка, Онуфрий Бредихин. Ныне служу на подворье Анатолия Золотарёва, – бодро так отрапортовал мужичок и кивнул в сторону хозяина постоялого двора.
Я перевёл взгляд на Золотарёва, тот быстро опустил глаза и притворился ветошью. При его габаритах это выглядело забавно.
– Может, ещё и награды имеешь? – продолжаю расспрашивать отставника.
– Так точно. За занятие Берлина был пожалован генералом Тотлебеном [35] тремя рублями и двумя чарками хлебного вина, – оттарабанил Бредихин.
Забавные здесь награды за взятие Берлина. Но пора прекращать этот балаган.
– Вы что-то хотели сказать, Афанасий Филимонович? – вежливо, как на светском рауте, спрашиваю дока.
35
Готтлоб Курт Генрих фон Тотлебен, Владетель Тоттлебена (1715–1773) – саксонский авантюрист и русский генерал, прославившийся занятием Берлина в октябре 1760 года. Герой популярных в Западной Европе конца XVIII – начала XIX столетия литературных произведений, содержавших элементы авантюрного или плутовского романа, во многом типичный представитель своего времени, «золотого века авантюристов».
– Дмитрий, мне кажется, конфликт зашёл куда-то не туда. И надо его скорее заканчивать. Вот и господа офицеры вас неверно поняли. Думаю, нам надо всем успокоиться и спокойно обсудить происшедшее недоразумение.
– А я спокоен, как удав. И не считаю происходящее недоразумением. Но успокоиться нам нужно, тем более что господа офицеры здесь ни при чём. Сейчас я только отрежу уши с удом одной жабе, и сядем мирно побеседуем.
Колобок попытался брыкаться, но после хорошего пинка успокоился и просто сопел в навоз. Вид он имел самый жалкий, дерьмом от него несло капитально, но моих кровожадных намерений это не снижало. Да и братик разошёлся не на шутку, требуя наказать насильника.
– Господа, я тоже предлагаю всем успокоиться, – вступил в разговор молодцеватый офицер, с ухоженными усами пшеничного цвета. – Капитан Бердяев Николай Михайлович [36] , к вашим услугам. И попросите ваших людей убрать пистоли. Мы, знаете ли, тоже люди военные и подобного отношения долго терпеть не будем.
Обращался капитан к доку, но судя по ироничному тону и бросаемым в мою сторону взглядам, слова адресовались мне, любимому. Киваю братьям с Пахомом, которые сразу убрали пистолеты. И когда только успели их достать. Мне хватает кинжала с засапожником, но эти милитаристы с пистолетами не расстаются.
36
Николай Михайлович Бердяев (1744–1823) – русский военный (генерал-поручик, 1796) и государственный (губернатор) деятель, прадед философа Н. А. Бердяева.
– Я это дело просто так не оставлю! – начал визжать колобок, как только я его отпустил. – Ещё никто и никогда так не оскорблял Петра Кашкарова! Если надо, то я до императрицы дойду!
– Шафонский Афанасий Филимонович, – представился док. – Назначен старшим доктором Генерального госпиталя. Эти казаки моё сопровождение, о чём имею приказ канцелярии генерал-фельдмаршала Румянцева. Дмитрий Дубинин, кого вы обозвали холопом и всячески поносили, также является моим личным учеником. Получается, что вы напали на государственное лицо при исполнении, господин Кашкаров.