Братишка, оставь покурить!

Пока я, вновь усевшись все в то же кресло, размышлял над этими превратностями судьбы, которые легко могут обратить ЧЕЛОВЕКА в ТЕЛО, в комнату, дребезжа разболтанными сочленениями, вкатился уже знакомый мне деревянный сервировочный столик. Хорошая все-таки это штука, когда не так дребезжит, конечно. В дни моей молодости таких не было. Помню, сколько ходок приходилось сделать на кухню, пока перетащишь отдельные тарелочки в комнату, когда еще обхаживал свою Людмилу.

Не глядя на меня, Марек подкатил тележку к моему креслу. Сам опять опустился в то же кресло, что и раньше.

— Где бутылка-то? — угрюмо спросил он.

Смех, да и только! Только что визжал, брызжа слюной, «к стене!», а теперь бутылку ему давай!

Я сунул руку под куртку. Ее конструировали умные люди, причем, нет сомнения, мужчины. Там изнутри имеются два больших удобных кармана, в которых можно носить что угодно, а снаружи это самое «что угодно» вовсе не видно. В одном кармане сейчас и в самом деле была бутылка «Белого аиста» — единственный, по-моему, коньяк, который остался обладателем приемлемого вкуса и доступной простому человеку цены. Во втором кармане покоился пистолет, который я отобрал у Михалыча — того самого милиционера на площади у платформы, названия которой я не удосужился запомнить.

На лице увидевшего бутылку Марека отразились два противоположных чувства: он алчно сглотнул слюну и одновременно сморщился, увидев этикетку.

— Ты получше чего не мог взять?

— А под хвостиком у тебя ничего не слипнется? — в тон ответил я.

— Ладно, давай сюда! — протянул он ко мне руку, желая забрать бутылку.

В общем-то, мне, конечно, не надо было этого делать. Но только я не сдержался. Легко перехватив его запястье, дернул его на себя и слегка вывернул предплечье. Марек упал на колени. Его искаженное болью и страхом лицо, выпученные глаза оказались совсем близко.

— Ты со мной больше такие шутки не шуткуй! — раздельно сказал я в его расширенные зрачки. — А если уж решил все-таки попугать, так хоть доводи дело до конца! Да и то не со мной. Понял?

Выпалил ему все это, я отпустил запястье, вложил в его ладонь коньяк.

— Наливай! Или неси что-нибудь получше, а это оставь себе!

Похоже, Марека слишком часто ставили на место, чтобы у него чересчур хорошо было развито самолюбие. Он поколебался лишь несколько мгновений. Потом покорно поднялся и вышел из комнаты во вторую дверь. Я был уверен, что оттуда он вынесет бутылку, а не пистолет.

Хотя в то же время и осознавал, что если команда Пегого со мной совладает, именно Марек будет ставить мне на тело утюг.

6

Пегий со своей свитой приехал примерно через час. По московским меркам практически мгновенно. Уже один только этот факт говорил о том, насколько он был заинтересован в нашей встрече.

К тому времени мы с Мареком уже ополовинили принесенную им бутылку обалденно вкусного французского коньяка «Remy Martin». Надо сказать, до сих пор мои впечатления о крепких напитках, произведенных на родине шампанского, базировались исключительно на «Наполеоне» польского разлива, так что я только теперь оценил, что и там что-то в сочетании градусов и вкуса смыслят. Правда, памятуя о предстоящей встрече, старался не упустить момент, когда «культурное» употребление обретет приставку «зло». Так что к моменту приезда хихикающего шефа был в норме.

Когда Марек на звонок пошел открывать дверь, я сунул руку под куртку и на всякий случай снял пистолет с предохранителя и взвел курок. Патрон в патронник был загнан заблаговременно. Конечно же, лучше обойтись без крайних мер, более того, в том, что подобные меры не понадобятся, не сомневался… Однако случай, как известно, может быть всякий. И к нему лучше быть готовым загодя. Если бы ТОГДА я не погорячился и продумал все нюансы предстоящих действий, не пришлось бы столько лет столь щедро вычеркивать из собственной жизни.

Короче говоря, к моменту, когда в комнату вошел Пегий, я уже сидел в прежней вальяжной позе, сжимая в руке пузатый стаканчик с коньяком.

Как и в прошлый раз, мы не поздоровались. Ни за руку, ни даже кивком. Правда, в отличие от предыдущего нашего рандеву, в комнату не вошли ни Марек, ни мордоворот. Переговоры проходили, как говорится в официальных протоколах, с глазу на глаз. Что ж, быть может, для меня это сейчас и неплохо. В любом случае звать их сюда мне не хочется.

Шеф подвинул кресло, в котором до него сидел Марек, поближе к столике. Уселся. И уставился на меня.

Какое-то время мы так и сидели молча. Я — потягивая ароматный крепкий напиток. Он — пытливо и выжидательно глядя на меня.

Пегий не выдержал паузу первым.

— Ну и как ты все это мне объяснишь?

Сегодня он говорил без ужимок, без потирания ручек и без ёрничания.

— Что именно?

Мы понимали друг друга, мы играли в одну игру. Такая ситуация была на руку мне и невыгодна ему. Это его раздражало, а меня, соответственно, забавляло.

— Только давай-ка без этих твоих фокусов! — сдержанно бросил он. — Без фокусов давай.

— Так и быть, уговорил. Давай без фокусов, — согласился я. И тут же, не давая ему возможности вставить хоть слово, спросил: — Ты принес мне паспорт?

Он не ответил, запнулся. Запнулся буквально на какую-то долю секунды. Потом он попытался что-то сказать, но было уже поздно.

— Вот видишь, — укоризненно покачал я головой. — А ты предлагаешь разговаривать без фокусов…

У мужчин в такой ситуации есть всего лишь несколько способов сгладить неловкость ситуации. Закурить, например, причем, лучше трубку, что занимает больше времени… Пегий избрал второй путь: он потянулся за бутылкой.

— Опять Марек в наши запасы залез… — с досадой и вроде как по-свойски заметил он.

— Так ведь это ж только для меня, — насмешливо ответил я ему. — Для меня можно.

Шеф хмыкнул:

— А в прошлый раз ты мне не показался таким нахалом. Не показался нахалом…

На языке так и вертелось, чтобы сказать ему что-нибудь в том же духе, что, мол, зато он в прошлый раз выглядел куда более глуповатым, но воздержался.

Пегий налил себе коньяк и тоже откинулся в кресле.

— Так почему ты не пришел к машине?

Прав я в своих опасениях или неправ, говорить о том, что предполагал, что меня там попросту пришлепнут, в данной ситуации счел излишним. Признаться, даже стыдновато признаваться в том, что побаивался… Потому перевел разговор в более актуальное для меня русло.

— А почему же ты до сих пор не приготовил для меня документы?

— Это не так просто, — пробормотал он.

Ага! Эта его фраза косвенно подтверждает основательность моих подозрений. Получается, что еще в прошлый раз, обещая к нынешнему дню выполнить свою часть обязательств, он допускал, что нынешней встречи не будет.