Братство Революционного Декаданса

– Смеяться ли? Плакать ли?
– задумчиво произнес Нестор. Он хотел увеличить утреннюю порцию коньяку, но при Ларисе, всегда собранной, деловой, трезвой, такой жест казался неуместным.

Но Лариса потому и была незаменимой сотрудницей, что умела понимать желания руководителя с полувзгляда. Она плавно (цок-цок) переместилась от окна к офисному шкафу со встроенным баром, изящным жестом открыла дверцу, потом беззвучно - пробку и плеснула ароматный напиток "на два пальца" в широкую коньячку. Еще одно плавное перемещение (цок-цок), и коньячка уже стояла на директорском столе.

Нестор Иванович благодарно глянул на Ларису снизу вверх, пригубил осторожно и тут же смутился, потупился, как провинившийся школьник. Затем собрался и решительно проявил готовность работать:

– Что с тенденциями?

– В театре все печально, - и Лариса проиллюстрировала печаль вздохом.
– После абсолютной легализации порнофильмов театральные подмостки отреагировали почти мгновенно. Классический театр бросил якорь в прошлое и безапелляционно противопоставил себя театру современному. Экспериментаторы же пустились во все тяжкие. То, что нынче искусствоведы и критики стыдливо называют эротеатром, уже почти ничего не имеет от эротики, зато все больше от порнографии: бессюжетность, несколько камер на сцене, чтобы проецировать крупные планы на большие экраны, развешанные по зрительному залу... Кроме того, на сцене оказалось возможным реализовать вещи, экстремальные даже для порно.

– Например?
– заинтересовался Нестор.

– Ну, БДСМ-постановками теперь уже трудно кого-то удивить, - Лариса взглянула в папку, как бы сверяясь со списком.
– Вот, например, фурри-арт-постановки в формате йифф - это не из нового. Скажем, из новолегализованного, поднявшегося из глубин андеграунда.

– Поясните, - растерянно попросил Нестор.
– Термины совершенно незнакомые. Я не настолько, к стыду своему, погружен в театроведение.

– О! эти понятия никакого отношения к искусству не имеют, - Лариса наконец улыбнулась широко, открыто, как только она умела это делать в другие дни, свободные от поминовения Кира.
– Речь идет о сообществе антропоморфных животных. "Furry" в переводе с английского - пушистый, мохнатый, покрытый мехом. А "yiff" - это звукоподражательное междометие. Имитирует поскуливание, подлаивание. В сообществе фурри раскрывает исключительно сексуальный аспект отношений.

– Зоофилы, что ли?
– брезгливо поморщился Нестор.

– Не совсем, - возразила Лариса.
– Правда, на сцене современного театра выглядит именно так. Но это не самое страшное. Недавно появились некротеатры, где роли покойников играют, естественно, живые актеры. Этакий новый вид актерского амплуа...

– Хватит!
– чуть ли не испуганно остановил Нестор Иванович.
– У меня коньяку не так много, чтобы все это переварить.

4.

– Кстати, - поспешила добавить Лариса, - большинство постановок интерактивны - актеры вовлекают зрителей в творческий процесс.

– Сомнительное творчество, - заметил Нестор.

– Искусство должно откликаться на требования времени, - пожала плечами Лариса.

– И наше время бросает искусству именно такие вызовы?
– Нестор был раздражен: он упустил момент зарождения трансформаций; все изменения, о которых говорила сейчас Лариса, казались ему слишком резкими, неоправданными, пугающими.

– Время - это люди, - сказала Лариса ровно.
– А люди всегда жаждали зрелищ.

– Но это же слишком!
– возмутился Нестор.
– Это уже не зрелища, это...
– и он замялся, не зная, что сказать.

– Это сплошная порнография, - Лариса закончила фразу вместо руководителя.
– И тут не поспоришь. Зрелище в чистом виде.

– Но не искусство же!
– не унимался Нестор.

– Любое зрелище рано или поздно назовут искусством, - заверила Лариса.

– Современные идеологи считают, что искусство должно вызывать эмоции, не должно оставлять зрителя равнодушным. И с этой точки зрения порнография - самое что ни на есть то.

– Мы с Вами идеологи от искусства, - Нестор вновь пригубил бокал, теперь уже уверенно, с чувством собственного достоинства и без всякого стеснения.
– Нам доверили эту роль. А мы, вместо того, чтобы диктовать собственную волю, только и умеем, что констатировать факты и комментировать уже свершившиеся события.

– Время еще не пришло, - напомнила Лариса.
– Но мы не закончили с тенденциями.

– Есть еще что-то? Еще более...
– Нестор возвел очи горе.
– Еще более зрелищное?

– Напротив, - улыбнулась Лариса.
– Полная противоположность. В мире театра родилось интересное явление. Режиссер-новатор назвала свое творение "Подмостки многословной статики".

– "ПМС", - автоматически сократил Нестор.

– Может быть, именно эта аббревиатура и стала ее путеводной звездой, - с серьезным видом согласилась Лариса.

– Что за чудо?
– уточнил Нестор.

– Все в названии, - пояснила Лариса.
– Гаснет свет, занавес, и на сцене - несколько актеров, замерших в определенных позах. После антракта состав актеров и их позы могут быть изменены в соответствии с творческим замыслом режиссера. Представления длятся два-три часа.

– И в чем суть?
– Нестор действительно не сумел раскрыть для себя новаторскую идею.

– Суть в том, - пришла на помощь Лариса, - что зритель не просто созерцает неподвижные скульптуры на сцене, зритель погружается в сеттинг постановки, как бы впадает в совместный с актерами стазис. В это же время разум должен воссоздать сценическую картину по Станиславскому: откуда кто пришел, куда кто уйдет. Сколько зрителей в зале - столько оригинальных сценариев.

– В этом что-то есть, - задумался Нестор.

– Есть, - согласилась Лариса.
– В любом творческом процессе можно отыскать рациональное зерно. Хотя... Хотя есть моменты, которые для меня все-таки остаются непрочтенными. Не могу разобрать творческий почерк.

– Например?
– Нестор грел коньяк ладонью. Ему было хорошо.

– В живописи не так давно появилось новое направление. Супрареализм. Это не совсем живопись, скорее синтетический вид искусства.

– В наше время все виды искусства в той или иной мере синтетические, - сказал Нестор голосом мудрого суфия.

– Вы правы, Нестор Иванович, - не стала спорить с директором Лариса.
– Так вот, супрареалисты поступают следующим образом. Художник выбирает в лесу живописную поляну. Его помощники - группа людей - выливают на все предметы в пределах композиции тонны белой краски. На деревья, на траву, на поваленные стволы, на грибы и цветы, на пни и кочки. А потом вновь раскрашивают изгаженную краской поляну в естественные цвета, добиваясь максимального соответствия скрытому под краской оригиналу.

– Зачем?
– поразился Нестор.

– Чтобы обратить внимание общественности на решение экологических проблем, - пояснила Лариса.
– Они пытались так же рисовать животных, но дело хлопотное - натурщики ведут себя беспокойно. А усыплять животных не дают активисты из общества защиты. Поэтому супрареалисты ограничиваются полянами, натюрмортами и обнаженной натурой. Весь процесс они снимают на трехмерное видео, по окончании работы делают ряд снимков. Таким образом, в итоге - сразу несколько творческих продуктов: сама природная инсталляция, мини-фильм, фотографии-картины.