Братство спецназа

Грязный подъезд. Полутемная лестница. В квартиру дверь металлическая. Пара серьезных замков. Позвонил. Долго не открывали, и Оленин подумал было, что Лосев куда-то ненадолго отлучился. На всякий случай позвонил еще раз. Вот заскрипел за дверью пол под чьими-то ногами. Кто-то остановился и посмотрел, должно быть, в дверной глазок. Дверь распахнулась стремительно и широко.

– Докладывай, товарищ старший сержант, – через порог сказал Дым Дымыч, сделал шаг назад и протянул руку для пожатия. Через порог здороваться не захотел – нехорошая примета.

– Прибыл в ваше распоряжение, – Оленин тоже протянул руку.

Кисть у Сохатого такая же, что и прежде. Пальцы словно в слесарные тиски попадают. Не вырвешься, даже если очень захочешь. И сам он остался прежний, нисколько не растолстел с возрастом – фигуру, похоже, блюдет. Лицо по-прежнему мужественно-обаятельное, вызывающее симпатию, хотя и несколько простоватое. Но Оленин знал, что эта простота напускная. Скорее, она и не от характера идет, а от образа жизни, которым Сохатый жил и, судя по всему, продолжает жить. Да и вообще имидж у него такой. Со стороны посмотришь – простенький мужик. И не увидишь в нем опытного боевика-диверсанта, прошедшего огней и вод больше, чем многие испытанные афганцы, но медных труб не удостоившийся. Это потому, что на Сохатом и вообще на кабульской отдельной роте спецназа ГРУ попросту ездили во время той войны. Ни дня отдыха не давали. По принципу – если лучший, то ты и должен идти…

– Я уж думал, ты убежал куда-то, меня не дождавшись, – Николай Сергеевич протянул хозяину пластиковый пакет с водкой и закуской.

Сохатый прикинул груз на вес, заглянул в пакет насмешливо и довольно хмыкнул.

– Похоже, у нас намечается сегодня большая пьянка. Я столько же и того же качества припас. Только я… – Дым Дымыч, как показалось гостю, несколько смутился. – Не один сегодня. Редкая гостья неожиданно пожаловала, без предупреждения. Если хочешь, мы ее попросим подружку позвать. Проходи…

Оленин разулся и прошел в комнату через непривычно маленький по сравнению с его площадями коридорчик – два шага для разбега от стены к стене.

– Знакомьтесь. Это Феня. Феня Инфляция, – насмешливо проговорил Дым Дымыч. – Это я так ее зову. Хорошее имя, колоритное. А главное, полностью отвечает ее хищной и циничной сущности.

На окнах были задернуты шторы. В комнате стоял полумрак. Со старого продавленного дивана поднялась навстречу Оленину женщина. Протянула руку. Он хотел показать светские манеры и поцеловать ее, поднял глаза и чуть не ахнул.

Собачий нюх не подвел старшего следователя по особо важным делам. Перед ним стояла Анжелика. Новоиспеченная вдова Толстяка. Все в точности как он и предполагал сегодня в беседе с капитаном Овчинниковым – их пути пересеклись. Только в слишком неожиданном месте.

– Мы сегодня уже познакомились с гражданином Олениным, – сказала Анжелика, ничуть не смутившись и даже насмешливо. – Честно говоря, он произвел впечатление галантного, но занудливого человека. И уж никак не ожидала, что придется в его обществе провести и сегодняшний вечер.

– А почему вдруг Феня? Партийный псевдоним? – спросил Николай Сергеевич, пытаясь побороть растерянность.

Сохатый усмехнулся.

– Ну, что у нее за безликое имя – Анжелика… Была бы маркиза, я бы простил. А так – для дураков. Их на каждом углу, как бездомных кошек. Пусть будет лучше Феней. Легче запоминается. И где же свела вас судьба-злодейка?

Оленин предпочел промолчать, предоставляя возможность ответить Анжелике, а сам продолжал внимательно наблюдать за реакцией Сохатого.

– Я же сказала тебе, что сегодня рассталась с мужем, – ответила Анжелика, поднимая глаза на Сохатого. Сейчас это были совсем иные глаза, не такими она смотрела днем на оперов и следователей. Это были глаза или безумно влюбленной, или безумно похотливой самки. Возможно, одно не мешало другому. – Вот при обстоятельствах выяснения условий этого расставания мы и познакомились.

– Я что-то ничего не понял, – Сохатый никак не показал своего отношения к ситуации бывшему подчиненному, который смотрел на него настороженно. – Ладно. Не это главное. Скажи-ка мне, Феня, может ли копченая курица нести вареные яйца? Если и отгадаешь правильно, все равно – пойди на кухню и приготовь нам что-нибудь на закуску. Мужчины, тем более когда это старые фронтовые товарищи, не любят ждать.

Анжелика молча вышла из комнаты.

Сохатый вел себя с Анжеликой несколько пренебрежительно, иногда даже унижая ее, но женщина подчинялась ему безропотно. Оленин не мог скрыть удивления – куда делась та эмансипированная, вызывающая особа, с которой он познакомился днем?

Да… Цепочка четко выстроилась. Заказчик и исполнитель определены. Нужны только доказательства. Ни в коем случае нельзя показать своего подозрения. Иначе ему, возможно, не уйти отсюда живым. И желая скрыть свой страх, он подошел к полке, на которой стояла танцовщица из слоновой кости, и чуть ли не ритуально погладил ее пальцем по шее и плечу, как делал это еще там, в Афгане, старший лейтенант Лосев.

Глава 6

1

Доктор Смерть никогда не держал шофера и всегда сам водил свой серебристый «пятисотый» «Мерседес». Что скрывать, он знал за собой небольшой грех тщеславия. Ему нравились взгляды, которые бросали на его машину прохожие. Но он этого греха стеснялся и обычно говорил, что завел себе такую большую «каталку» исключительно по причине своих огромных размеров. В «жучку» он просто не помещается. А если и втискивается, то чувствует определенное неудобство, когда приходится подбородок класть на колени – на выбоинах дороги недолго и язык прикусить.

Вождение «Мерседеса» доставляло ему огромное удовольствие, и он всегда выбирал самый дальний путь, чтобы подольше не вылазить из-за руля.

На его сокровище часто посягала секретарша Людмила. Она была единственным человеком, которому Доктор доверял свою машину. Но обязательно при этом напоминал, как они с ней познакомились, и рекомендовал ездить осторожнее.

Людмила тогда очень спешила и повернула свою «девятку» направо на зеленый сигнал светофора, хотя должна была пропустить пешеходов. Виктор Юрьевич понимал, что водители в нынешние времена не слишком поддерживают естественную трактовку правил дорожного движения, но при этом справедливо считал, что любая машина, столкнувшись с ним, пострадает больше жертвы наезда. И потому дорогу они ему уступят. И не учел при этом торопливость некоторых водителей. В итоге сам он отделался громадным синяком на бедре, а машине пришлось поменять капот. Больше всех пострадала тогда сама Людмила. Она испугалась так, что чуть не начала заикаться. Благо пострадавший смилостивился, едва только посмотрел в глаза виновной.

Но одновременно с этим Людмила заимела друга, начальника и любовника в одном лице и к тому же получила работу. Не каждый умеет так удачно наехать на человека. Впрочем, Доктор считал в свою очередь, что и не каждый человек может так удачно выйти из чреватого травмами даже для автомобиля положения.

Работа главой представительства международного фармакологического концерна не слишком занимала Доктора по той простой причине, что он почти не вникал в нее. Представительство имело специалистов, рекомендованных Доктору по официальным каналам и лишь незначительной частью самостоятельно им подобранных. Он же больше занимался основной своей работой. Вот она требовала много терпения и умения…