Братство спецназа

– Поставь кофе, – попросил Сохатый хозяина.

– Не выспался?

– Перебрал вчера. Голова трещит…

Это сразу – намек, чтобы вызвать в мыслях старшего следователя некоторую растерянность. Поверит – не поверит, а пусть посомневается.

Оленин включил кофеварку.

В дверь коротко и громко постучали. И капитан Овчинников вошел без ответного приглашения. Поздоровался с Доктором и с Сохатым за руку, протянул Николаю Сергеевичу стандартный темно-коричневый пакет.

Овчинников вошел один. Сохатый стоял к двери вполоборота. И не видел, кто там остался в коридоре. Но сработала интуиция, напряженные нервы стали, как всегда бывает в такие минуты, работать, словно отлаженный механизм. И он просто физически почувствовал, что за дверью стоят несколько человек, готовых ворваться сюда, в кабинет, с поднятыми стволами. И потому, невинно потянувшись, занял стул в углу, за дверью. Если дверь откроется, если менты ворвутся, он окажется у них за спиной. И сделал это так спокойно, так неназойливо, что ни у кого не вызвало сомнения его желание отодвинуться от стола подальше. Тем более что место против следователя занял Доктор Смерть, а на стул сбоку сел Овчинников.

Оленин достал из пакета несколько фотографий. Протянул Доктору.

– Посмотри. Это не твой Алферов?

А сам достал еще одну бумагу и стал быстро читать.

Сохатый даже издали заметил, что текст рукописный, почерк крупный. Следовательно, капитан что-то сообщает следаку. Вводит в курс дела.

– Нет, это не он, – Доктор бросил стопку фотографий на стол перед следаком. – Алферов твоего возраста. А этот старик…

– Командир, посмотри… – Оленин не успел дочитать все до конца и потому оттягивал время.

– Я должен его знать? – лениво спросил Сохатый.

– Вообще-то нет… На всякий случай…

– Тогда не знаю.

Не хотелось покидать выгодную позицию за дверью. Овчинников взял фотографии и принес Дым Дымычу. Тот посмотрел равнодушно, никак не показав, что видел этого человека с выбитым глазом. Стрелку ему еще не предъявили. И отпечатки пальцев не снимали. Предъявят обвинение, будет разговор. А пока – только явная лень страдающего с похмелья человека.

Оленин его состояние оценил. Прочитав бумагу и снова оттягивая время для принятия решения, самолично принес командиру чашку кофе. После этого сел за стол, убрал в выдвижной ящик пакет и фотографии и положил перед собой руки ладонями вниз. На языке жестов это, должно быть, означает окончание какого-то важного этапа и начало следующего.

– Ну что, ребята… Будем разговаривать серьезно.

Доктор забросил ногу на ногу. Умелый человек с такого положения легко отправит в глубокий нокаут уютно сидящего напротив капитана Овчинникова. Башмаки у Доктора тяжелые. Сохатый незаметно передвинул кобуру ближе к руке.

– Предмет разговора?

– Вчера кто-то устроил бойню в доме на улице Российской. Очень жестоко обошлись с людьми, приехавшими в наш город торговать на базар.

– Слышал уже… – сказал Гагарин.

– Есть два свидетеля, которые видели людей, устроивших это дело.

– И что?

– Доктор, только что, при входе в прокуратуру, тебя опознали как участника нападения. Я думаю, что вы были там оба. Но Дым Дымыча не узнали. А тебя узнали. Слишком ты человек заметный.

– И потому же меня легко спутать с другим таким же заметным человеком. Элементарный закон логики. Когда видят на улице дворняжку, говорят просто – собака. Если видят породистую собаку с характерной внешностью, то называют породу. Вот и все.

Оленин не торопился. Он обрел спокойствие и даже имел желание улыбаться. Заметно было, как он себя сдерживает.

– Тогда скажи мне, где ты находился вчера с десяти вечера до двенадцати ночи.

Доктор откровенно хохотнул.

– Бога ради… В это время я проводил оперативное совещание на конспиративной квартире ФСБ со своими людьми. Их я тебе не назову, потому что тебе их знать не положено, даже если учитывать твою должность. Кстати, совещание проходило в присутствии заместителя начальника областного управления ФСБ полковника Мартынова. Для тебя, я думаю, хватит только одного этого свидетеля.

У Оленина раскрылся рот. Он не сразу смог отойти от окрыливших его надежд – Николай Сергеевич уже почти видел себя сотрудником Интерпола взамен попавшего под суд Гагарина – и спуститься на землю. А потом просто упал на нее.

– И Мартынов подтвердит это?

– Позвони ему.

Оленин достал из стола служебный телефонный справочник, нашел нужную страницу и, придерживая пальцем строчку, чтобы не потерять, набрал номер.

– Здравия желаю, товарищ полковник. Вас беспокоит областная прокуратура. Старший следователь по особо важным делам Оленин. Извините, у меня к вам есть небольшой вопрос. Вы вчера встречались с Виктором Юрьевичем Гагариным? В какое время? Нет-нет… Я не пытаюсь вмешиваться в ваши оперативные разработки. У нас тут дело об убийстве… Один из участников нападения на таджиков был похож на Гагарина. И свидетели – два таджика – опознали его. Издали видели… Да, он здесь. Минутку.

Оленин выглядел почти испуганным, когда протягивал трубку Доктору Смерть.

– Добрый день, Алексей Алексеевич. Да. Я вынужден был сказать и назвать вас. Никого больше. Это не его ума дело.

Это было уже откровенным оскорблением и унижением следака. Сохатый молча посмеивался.

Оленин снова взял трубку.

– Да, товарищ полковник. Да. Я понял. Спасибо.

Положив трубку, он минуту не мог поднять глаза на собеседника. Наконец сумел взять себя в руки.

– Извини, Доктор.

– Мы можем идти?

– Ты – можешь. А с Дым Дымычем я хочу еще поговорить. У нас есть тема для разговора.

– Он работает у меня телохранителем. Так что, если ты не возражаешь, я поприсутствую и подожду его.

Овчинников хотел что-то возразить, но Николай Сергеевич посмотрел на Сохатого и торопливо сказал:

– Хорошо. Это не большой секрет.

– Слушаю, – Дым Дымыч протянул пустую чашку в сторону капитана. Овчинников вынужденно, как человек вежливый, хотя и не официант, встал и взял чашку. – Налей-ка мне еще…

– Дым Дымыч, чем ты занимался вчера с десяти до одиннадцати? Я знаю, что ты вчера, мягко говоря, пьянствовал. Не сообщишь ли, с кем?

Сохатый молчал долго.

– У тебя есть основания спрашивать меня? Я – подозреваемый?

– Не так, чтобы очень… Но прошу тебя по-дружески мне ответить.

– У меня были гости.

– Феня?

– Нет. Она вчера напилась и весь вечер меня доставала. Пару раз я с ней поговорил, а потом просто перестал брать трубку.

– То есть ты не отвечал вчера вечером на звонки?

– Я не отвечал только на ее звонки.

– Как ты определял…

– Я еще вчера утром поставил себе аппарат с определителем номера. Вовремя.

– А кто был у тебя? Эти люди могут подтвердить?

Сохатый опять выдержал паузу.

– Один – может. Набирай номер…

И он продиктовал цифру за цифрой.

– Кого спросить? – быстрым шепотом сказал Оленин, потому что трубку, похоже, взяли сразу.

– Хавьера.

У Оленина опять округлились глаза.

– Алло. Мне Хавьер нужен… – все же перед уголовными авторитетами он не робел, как перед заместителем начальника областного управления ФСБ и голос звучал хоть и вежливо, но твердо и властно. – Из прокуратуры. Старший следователь по особо важным делам Оленин. Да… Здравствуйте. Нет-нет… У меня к вам только один вопрос. Где вы вчера находились в период с десяти вечера до двенадцати ночи? Я знаю, что в гостях. Этот человек сейчас сидит у меня. А кто еще с вами был? Вот как? А вы знаете, что он в розыске? Да… Я понимаю… Спасибо. До свидания.