Братва. Пощады не будет

– За прикрытие? – проявил я некоторый интерес. – И в чем оно выражается? От уличного хулиганья мы и сами в силах отмахнуться. Ноу проблем, как говорят в интеллигентных кругах.

– Моя забота, прикрытие то есть, заключается в том, что я в упор проституток ваших не замечаю. Будто и нет их вовсе! Лучшая забота в данном случае – отсутствие заботы... Я ведь старший инспектор полиции нравов. Слышали об этом новом подразделении?

– Угу, – хмыкнул я. – Краем уха. И что дальше?

– А то, драгоценнейший, что мы можем ведь и заняться твоими ночными «бабочками». Плотненько и всерьез. То, чем вы занимаетесь, на языке закона звучит однозначно – сутенерство и сводничество. До пяти лет строгой изоляции... Вам это надо? Или сильно по лагерю соскучились?

– Убедительно. Весьма. А на удостоверение ваше можно краем глаза глянуть? Я почему-то с детства неравнодушен к красным корочкам. Обожаю любоваться.

– Сейчас они голубые, – усмехнулся инспектор. – Не будьте бюрократом. Поверьте на слово. Вы же умный, как сразу видно, человек.

– Умные люди как раз никогда на слово не верят, – заметил я, оставшись равнодушным к его неприкрытой грубой лести. – Ладушки! Ссориться не будем, как люди интеллигентные. Оставим все как было, Я всегда уважаю правила игры – если их придумали еще до меня.

Выудив из внутреннего кармана куртки свой пухлый «лопатник», я отсчитал инспектору десять хрустяще-новеньких стодолларовых ассигнаций:

– Надеюсь, вы удовлетворены моим необычайно покладистым характером?

– Вы очень умный и дальновидный бизнесмен! Рад, что в вас не ошибся, – уже не скрывая насмешливой, наглой ухмылки, сказал Данила Абрамыч, приватизируя мои кровные деньги себе в карман – Только учтите, будьте так любезны, тот немаловажный факт, что в мое внезапное самоубийство не поверит ни один человек. Я большой жизнелюб, к вашему уголовному сведению!

– Это сразу заметно. Давайте обойдемся, Данила Абрамыч, без необоснованных подозрений, слишком смахивающих на прямое оскорбление. Ладушки?

– Даниил! – строго поправил этот формалист, вставая с кресла. – До следующего месяца, дорогой Монах!

– Это ты у нас истинно «дорогой»! – не сдержал я сарказма, когда дверь за ментом уже закрылась.

– Не узнаю тебя, Евген! С такой коммерцией мы быстренько в трубу вылетим! – возмутился Петрович, решительно захлопывая «доску» с нардами. – Надо было быка этого в «стойло» ставить иль в ментовку сдать!

– Воспользовался, значит, моментом, чтоб партию не доигрывать! – съязвил я, закуривая душистую «родопину». – Хитрован! А с проститутским инспектором не так просто сладить. Факт вымогательства недоказуем, да и схвачено у него все с коллегами – гарантия! Мы же крайними и оказались бы! Нет. Убирать гада преждевременно. Надо сперва точно узнать – в одиночку еврейчик «шерсть» стрижет или нет. Спешить в подобных делах чревато. У тебя, Петрович, с общим образованием хреновато, вот что! Небось не помнишь научную статью «Шаг назад – два вперед»? Ее ведь раньше в обязаловку в школах проходили!

– В каком классе? – озабоченно зашевелил кустистыми белыми бровями Петрович, испугавшись, наверно, что я заподозрю его в старческом маразме или как минимум в прогрессирующем склерозе.

– В восьмом, кажется.

– А я всего пять закончил! – радостно и гордо сообщил наш старикан, заметно успокаиваясь. – И про что там?

– О тактике борьбы.

– С уголовным элементом? – Петрович явно заинтересовался.

– Нет. Ладно, ни к чему тебе это – только мозги засорять! А насчет убытков сильно не переживай. Завтра разберемся мы с легавым халявщиком. Будь уверен!

Конечно, с «завтра» я несколько поспешил. Понадобилась почти целая неделя времени, чтобы план грамотной ликвидации окончательно созрел в моей голове.

Даниил Абрамович Лившиц действительно служил в полиции нравов в чине капитана МВД. Занимался он вымогательством в одиночку или в паре с кем-то из коллег, выяснить не удалось. Но зато мы узнали о его серьезных проблемах с сердцем и, главное, что инспектор каждый вторник около часа дня посещает салон «Аполлон», стараясь свести до визуального минимума свои пятьдесят девять лет. Принимал для этого оздоровительный массаж лица, а также травяные и молочные маски.

Свои конечности инспектор тоже не оставлял на произвол возраста и природы – делал маникюр и даже педикюр. Такой вот оригинал оказался. Впрочем, у каждого человека есть свои маленькие странные слабости. Я, к примеру, люблю перед сном пропустить рюмашку хорошо выдержанного неохлажденного коньяку. Для насыщения звука и цветности сновидений. Называю это «ночной колпак», как и англичане. Вся их нация, кстати, почему-то имеет ту же аристократическую привычку. По ходу, в прежней жизни мне довелось быть каким-нибудь лорд-герцогом или, на худой конец, бароном.

Командовал салоном «Аполлон» тридцатилетний блондин Александр Пустовит, долговязый парень с очень блестящими, словно набриолиненными волосами и сонно-рыбьим взглядом. Он являлся не только хозяином заведения, но и мастером косметического кабинета. Из экономии финансовых средств, наверно.

В салоне, кроме него, работал еще один человек – парикмахер Вася. На сегодняшний день Пустовит, следуя указанию Кисы, спровадил того с каким-то поручением в соседний город. Таким нехитрым способом место без хипиша было освобождено от нежелательного свидетеля и подготовлено к акции. Правда, пришлось изрядно раскошелиться – хозяин салона, наглый козел, за содействие и дальнейшее молчание затребовал с Кисы аж три «штуки» баксов. По ходу, принял его за фраера. Киса хотел было тут же, не сходя с места, вышибить это явное заблуждение из белобрысой головы Пустовита кастетом, но сначала все же решил поехать посоветоваться со мной. Дисциплинированный мальчик, это у него никак не отнять. За что и ценю бродягу.

– В нашем деле необходимо быть щедрым – в оконцовке значительно дешевле выйдет, – разжевал я верному соратнику истину, понятную любому нормальному «деловому». – Так что не станем по-глупому скупердяйничать. Мы же не мелкотравчатые бандиты с большой дороги, а солидные люди, бизнесмены. Отстегни блондину его три тысячи – глядишь, подавится!

– Ты намекаешь, что тварь эта вскорости «крякнет» от внезапного несварения желудка? – радостно высказал догадку Киса, мысливший всегда прямолинейно и только в одном, привычном ему, направлении.

– Нет, браток! – я даже слегка поморщился от такой странной трактовки моих совершенно невинных слов. – Пусть косметолог пока живет. Когда-нибудь жадность его, ясно, погубит, но мы к этому руку не приложим – смысла не вижу. Ступай, заплати Иуде тридцать сребреников.

Засомневавшись вдруг в сообразительности подручного, поспешил добавить:

– Три «косаря» имею в виду!

Таким образом, пользуясь моей чисто королевской щедростью, хозяин «Аполлона» сразу стал богаче на три тысячи долларов. Ладно. Каждый «рубит» «капусту» как умеет. Да и не очень-то легко ему отрабатываются вожделенные грязно-зеленые банкноты проходя в косметический кабинет, я мельком увидел бледную физиономию Пустовита. Он сидел в пустой парикмахерской, тупо уставясь своими безжизненными рыбьими глазами в окно. По напряженной подрагивающей спине косметолога можно было подумать, что это его самого сейчас будут «мочить», а не какого-то левого клиента.