Братья и сестры по оружию. Связные из будущего (сборник)

— Паша прав, — тихо сказала Катя. — Война, потом еще чистки будут. Новое общество себя заново выстраивать начнет, четко на своих и чужих делить. Не впишетесь вы, Герман Олегович.

— А кто я такой там буду? Мне не пятнадцать лет. Я англичанином или немцем никогда не стану.

Катя фыркнула:

— Немцем даже не пытайтесь. Беспокойно выйдет. Глупости глаголить изволите, ваше благородие. Русским вы останетесь. Я годами слова по-русски не слыхала, да все равно русской дурой оставалась. Тут уж ничего не поделаешь. А если вы за Россию беспокоитесь, так родине и со стороны помочь можно. Представятся возможности, не сомневайтесь.

— Убедительно говорите, — прапорщик глянул исподлобья. — Ладно, попробуем эмигрировать. Каким путем предлагается драпать?

— На юг вам нужно подаваться, — сказал Пашка. — Фронты сейчас трудно проскочить. Да и потом как? Из Москвы и Питера нынче до Франций с Англиями путь неблизкий. А на юге Антанта пригрелась, она с буржуями в дружбе. Порты нараспашку. Уж только не знаю, сойдете вы за буржуев или как. Герман у нас и то… обтрепанный. Может, через Одессу попробовать? Там вроде наши удержались, но, видать, ненадолго. Отойдут, белая гвардия город займет. Временно, конечно. Но в этот момент вполне можете проскочить. Беляки на радостях союзничков погостить пригласят. Пароходы пойдут. Помозгуйте насчет Одессы.

— Вы подождите пароходы выбирать, — сказала Катя. — Прямо завтра вы что делать собираетесь? На вокзал за билетами идти? А ориентировка на Прота? Да и Герману Олеговичу высовываться не рекомендуется.

— А если на брице своим ходом? — жалобно сказала Вита. — Мне на поезд тоже не хочется.

— Если своим ходом да партизанскими тропами, тут или на серьезный бой нарветесь, или до зимы кочевать будете, — пробормотала Катя. — Через всю Украину да по незнакомым местам? Утопия.

— Вы, Катерина Еорьевна, прямо скажите, шо нам делать, — потребовала Вита. — Що вы с нами как с несмышлеными диточками?

— Логичнее вам к городку относительно спокойному выбраться. Например, к Полтаве. Там без спешки притереться, наладить контакт с аборигенами. Легенду о сиротстве выдумаете, отшлифуете. Вите недурно бы временно поменять национальность. Например, можно гречанкой заделаться. К поэтичной Элладе, насколько я понимаю, у революции и контрреволюции особых претензий пока нет? Да и псевдоказачество на античность всерьез разобидеться еще не успело в связи с недостатком образования. Вот и цель нарисовалась: Греция, славная сторона, где все есть. Герман Олегович поднапряжется, припомнит курс гимназического греческого. Вита разучит пару мелодичных фраз. Некоторая ископаемость произношения — это даже хорошо. Придаст речи оттенок классичности. Главное, без спешки, осторожненько. Особенно с золотишком.

— То так, — Вита озабоченно пригладила волосы. — Надо ювелира шукать. Они поховалися, но найти можна…

— Вот и думайте, — Катя встала. — А мне пора.

Все вскинули головы.

— То как? — потрясенно спросил Пашка. — И утра не подождешь? Чаю бы спокойно попили…

— Катерине Григорьевне надо идти, — пробормотал Прот, снова глядя в огонь. — У нее приказ и все прочее. Хотя и совершенно напрасна такая спешка…

— Что тут рассусоливать? Часть работы вроде как сделала, а дальше фиг его знает, — проворчала Катя, снимая с себя ремешок с колодкой «маузера». — Не вечно же мне сводным партизанским отрядом командовать? Держи, Павел. До цивилизации назначаешься главным пистолетчиком. Только вовремя зарыть машинку не забудь. Засыпешься, я тебе…

Пашка принял оружие, патроны и жалостливо сказал:

— А ты-то как? Совсем без всего…

— Я в иной ипостаси дальше двинусь. Надоело стрелять, — Катя окинула взглядом команду. — Что за уныние? План имеется. Выполнять творчески, но без фантастических завихрений. Справитесь. Паш, я тебя убедительно прошу подумать о мирной жизни. Организация регулярной физзарядки, бега трусцой и иных атлетических развлечений — достойнейшее дело. И пролетариату явная помощь, и загнивающий капитализм не найдет что возразить. Вита — ты, пожалуйста, на себе сосредоточься. Ты девушка деятельная, посему вековые обиды отстрани и займись личными делами. Только и их не форсируй. Чинно, аккуратно…

— Так шо я—…девчонка осеклась.

Катя взглянула на прапорщика:

— Вам, Герман Олегович, даже не знаю что сказать. Нет, идеи у меня есть. Но если озвучу, вы как истинный русский интеллигент их немедленно переосмыслите, и такая ересь получится… Вы на меня, пожалуйста, не обижайтесь. Можете не верить, но я к вам с неизменной симпатией относилась.

Герман неопределенно передернул плечами.

Катя вздохнула:

— Вот и ладненько. Всем счастья желаю. Имею честь откланяться. Прот, проводи чуть-чуть.

Мальчик не удивился, с коротким кряхтением встал от костра.

Блики огня скрылись за кустами. Молчали у огня, да и самой сержанту Мезиной было тошно. Прот молча пробирался рядом. Остановились под большим дубом.

— Вы, в общем, здесь не засиживайтесь, — сказала Катя. — Сам понимаешь…

— На рассвете уйдем, — угрюмо заверил мальчик.

— Отлично, — Катя помолчала. — Черт, не знаю, что и сказать. Короче, будь счастлив. Думать ты умеешь. В остальном физкультура поможет. Тут Пашка прав: иногда увеличение мускульной массы чудеса творит.

— Постараюсь. Только напрасно вы уходите, Екатерина Григорьевна. Не все мы еще здесь сделали.

— Да? И что конкретно нам предназначено?

— Не знаю, — едва слышно сказал Прот. — Обрывки вертятся. Может, вообще морок?

— Да уж, морок — это такая штука… прилипчивая. Собственно, ты и сам знаешь, как я раньше вляпывалась.

— Ну, если это называется «знаешь»…

— Не грусти. Раз мы толком ничего не знаем, значит, надлежит следовать логике. В смысле — выполнить приказ. Прот, ты не обижайся, но я еще раз спрошу: ты точнее не знаешь, зачем я сюда приходила?

— Сказал бы…

— Верю, — Катерина сунула мальчику извлеченный из-за голенища штык. — Слушай, от меня не очень воняет?

— Умеренно.

— Ладно. Будь счастлив, Прот Павлович, — Катя шагнула за ствол дуба.

Зашуршало. Догадливый мальчик сразу направился обратно к костру. Ну, индейским следопытом ему не стать — хромота мешает. Наверное, в иной области свои удивительные таланты проявит. Проклятые таланты, если честно.

Уйти просто. Сосредоточиться, прикрыть глаза. Чип активируем только для уверенности. Двинулись…

* * *

Уйти просто. Окончательно уйти невозможно. В нос ударила вонь сотен автомобильных двигателей, глаза ослепил неестественный желтый свет уличных фонарей. Все вокруг урчало, неслось, шелестело шинами и обрывками музыки, а глаза все еще видели лесную живую тьму, уши слышали ропот листвы.

Эстакада. Слава богам, не на саму проезжую часть шагнула товарищ Мезина. Под ногами узкая полоска тротуара. Очень дисциплинированно угодила, а главное, благоразумно.

Катя, морщась — побаливала ушибленная о бордюр стопа, — потащилась на базу. Промахнулась товарищ Мезина километра на два. Мост этот длиннющий, подпертый сбоку метромостом, слева «бублик» республиканских Лужников. Дальше Комсомольский проспект. Может, еще и встретит аварийно-поисковая служба. Вечно они координаты отслеживают с опозданием.