Братья Карамазовы том 2 (продолжение)
Шрифт:
Как думаешь он про расставание уже в бреду сказал или нет?
Кто ж его разберет, надо подождать, когда придет в себя тогда и узнаем.
Не могу я столько ждать. Я же изведу себя, – а у самой уже наворачивались слезы, она едва сдерживала себя, чтобы не разрыдаться.
Так другого Катерина Ивановна и выхода у вас нет. Пойди разбери что у него на уме было, может завтра проснется и скажет что-нибудь другое. Надо ждать.
Ладно, поздно уже. Ты пригляди за ним полночи, посиди рядом, а потом меня разбудишь, я буду до утра с ним, а пока пойду к Роде спать, если что случится, то буди меня немедленно. Все поняла?
Да вы не беспокойтесь, все сделаю как надо Катерина Ивановна. Идите спокойно спать я присмотрю за барином.
Она, заламывая себе руки и глубоко дыша; а из головы никак не выходил разговор о расставании.
Мама, а что с папой случилось? Почему он хочет уйти от нас? – Спросил он.
Давай спать сыночек мой дорогой, еще никто ни от кого не уходит. Завтра встанем и все прояснится. Сейчас же усни милый мой и пусть тебе приснится чудесный сон, чтобы ты забыл, что сегодня произошло дурное событие.
ЗАКАТ ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА II
Счастливая рука?
Вернемся к Коронации. Генерал Михаил Горчаков, который должен был принести Александру II шарообразную державу, от духоты лишился чувств. Одна из регалий покатилась по полу, в соборе наблюдающие за церемонией в страхе притихли все молча сочли это за дурной знак. А Государь, не обращая ни на кого внимания произнес: «Главное, чтобы на полях сражений спокойно стоял».
Еще одно дурное событие произошло, когда для Императрицы изготовили специальную корону, которую фрейлины должны были прикрепить бриллиантовыми заколками. Когда это сделали, государыня попыталась пройтись с короной на голове, но регалия вдруг слетела и покатилась к ногам одной из приближенной. Все сразу зашептались: «Будет в царской семье посторонняя женщина». Так оно и случилось – через десять лет у Императора появилась постоянная любовница, Екатерина Долгорукая. Род Долгоруких всегда приносил несчастье дому Романовых и этот случай не был исключением. Через десять лет после коронации случилось страшное событие – первое в истории Российской Империи покушение на Помазанника Божьего.
Это произошло дня четвертого, апреля месяца, в четвертом часу после полудня. Император Александр II гулял в Летнем саду со своими племянниками: тринадцатилетним Николаем – герцогом Лейхтербергским и пятнадцатилетней Машей – принцессой Баденской. Это были дети его сестры Великой княжны Марии Николаевны – герцогини Лейхтербергская. Они были рождены ею от первого брака от герцога Максимилианом Лейхтербергским, младшим сыном Евгения Богарне и внуком императрицы Жезофины. Но ее супруг долго не прожил. У овдовевшей Марии Николаевны тут же начался бурный роман с графом Григорием Александровичем Строгановым закончившийся тайным венчанием. Если бы об этом узнал Николай I, то вероятнее всего ее бы отправили в монастырь, а его сослали бы на Кавказ, а так дотерпев до смерти отца она снискала благоволения своего брата, который признавал совершенный ею брак законным особым Актом, подписанный Александром II и императрицей Александрой Фёдоровной 12 сентября 1856 года в Москве. В нем говорилось: «Как вторый брачный союз Великой Княгини МАРИИ НИКОЛАЕВНЫ, хотя получающей ныне по воле НАШЕЙ, силу законного, должна однакоже оставаться без гласности, то ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО обязывается каждый раз, в случае беременности, удаляться на время родов, от столиц и других мест пребывания ИМПЕРАТОРСКОЙ Фамилии.
Граф Григорий Строганов может иметь помещение в Санкт-Петербургском и загородных Дворцах Великой Княгини МАРИИ НИКОЛАЕВНЫ, но не иначе, как по званию причисленнаго ко Двору ЕЯ, ни в фамильных, ни в иных собраниях Дома или Двора НАШЕГОЮ, а равно и ни в каком публичном месте, и вообще пред свидетелями. Прогулки с Великой Княгинею запросто он может дозволять себе только в собственных садах ЕЯ ВЫСОЧЕСТВА: Санкт-Петербургском и Сергиевском, но отнюдь не в Петергофском, и других ИМПЕРАТОРСКИХ, где они могли бы встречаться с гуляющими, или проезжающими и проходящими».
Но во втором браке она счастья не сыскала, а страсть прошла безвозвратно и Мария Николаевна, оставив детей своему брату поселилась во Флоренции на вилле Кватро.
Государь покинул Летний сад, оставив детей фрейлине и вышел за массивный забор на Невскую набережную, вокруг, как всегда, собралась толпа зевак, пришедших поглазеть на Императора. Полицейский, неспешно прогуливаясь вытянулся по стойке
«Смирно». Рядом с коляской ждал его жандармский унтер-офицер и вот, когда Александр II подобрав длинные полы шинели, готовившись сесть в коляску, раздался громкий хлопок и все сразу увидели убегающего молодого человека, полицейский и жандарм тут же бросились в погоню и вскоре настигли беглеца. Его подвели к Государю.Ты поляк? – Первое что спросил Александр II
Русский, – ответил тот.
Почему же ты стрелял в меня?
Ты обманул народ, обещал ему землю, да не дал.
Толпа негодовала и жаждала немедленной расправы над злоумышленником. Преступник еще продолжал кричать: «Ребята, я за вас стрелял», – когда его увозили в III отделение полиции на Фонтанке. А Александр II, в связи с этим событием изменил свой привычный маршрут и отправился в честь чудесного своего спасения на благодарственный молебен в Казанский собор. Вернувшись в Зимний дворец, он начал успокаивать царственную семью, которая уже была в курсе произошедшего и немало встревожилась.
На следующий день начальник III отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии и шеф Отдельного корпуса жандармов князь Василий Долгорукий прибыл в Зимний дворец с докладом о том, что создана Особая следственная комиссия во главе с графом Михаилом Муравьевым-Виленским. Так же князь заверил Александра II что: «Все средства будут употреблены, дабы раскрыть истину». И действительно расстарались на всю силу. Вот что докладывал на Высочайшее Имя князь Долгорукий в следующие дни: «Арестованного допрашивали целый день, не давая ему отдыха употреблены все меры, но преступник до сих пор не объявляет своего имени и просит меня дать ему отдых, чтобы на следующий день написать свои объяснения. Хотя он действительно изможден, но надобно еще его истомить, дабы посмотреть, не решится ли он еще сегодня на откровенность». Так же Муравьев писал царю в докладной записке: «Запирательство преступника вынуждает комиссию к самым деятельным и энергичным мерам для доведения преступника до сознания». После его доклада Александру II к Государю явился с поздравлениями Сенат в полном составе, с министром юстиции во главе. «Благодарю вас, господа, – сказал Император, – благодарю за верноподданнические чувства. Они радуют меня! Я всегда был в них уверен. Жалею только об одном, что нам довелось выражать их по такому грустному событию. Личность преступника еще не разъяснена, но очевидно, что он тот, за кого себя выдает. Всего прискорбнее, что он русский».
По отношению к задержанному и содержащегося в Петропавловской крепости применялись пытки бессонницей и голодом, а также жесточайшие избиения. Его держали на хлебе и воде, допрашивали по двенадцать, пятнадцать часов в день. Ночью будили по три раза в час, заговаривая с ним на польском языке. Стража у его камеры менялась каждые два часа, к нему также приходил агент III отделения полиции священник протоирей Полисадов, который беседовал с ним по полтора – два часа, а затем писал все, о чем удалось ему узнать.
Из показаний Д.В. Каракозов показал Особой следственной комиссии шестнадцатого апреля:
Когда и при каких обстоятельствах родилась у вас мысль покушиться на жизнь Государя Императора? Кто руководил вас совершить это преступление и какое для сего принимались средства?
Эта мысль родилась во мне в то время, когда я узнал о существовании партии, желающей произвести переворот в пользу великого князя Константина Николаевича. Обстоятельства, предшествовавшие совершению этого умысла и бывшие одною из главных побудительных причин для совершения преступления, были моя болезнь, тяжело подействовавшая на мое нравственное состояние. Она повела сначала меня к мысли о самоубийстве, а потом, когда представилась цель не умереть даром, а принести этим пользу народу, то придала мне энергии к совершению моего замысла. Что касается до личностей, руководивших мною в совершении этого преступления и употребивших для этого какие-либо средства, то объявляю, что таких личностей не было: ни Кобылин, ни другие какие-либо личности не делали мне подобных предложений. Кобылин только сообщил мне о существовании этой партии и мысль, что эта партия опирается на такой авторитет и имеет в своих рядах многих влиятельных личностей из числа придворных. Что эта партия имеет прочную организацию в составляющих ее кружках, что партия эта желает блага рабочему народу, так что в смысле может называться народною партиею.