Братья по крови
Шрифт:
Глава 14
– Добрый вечер, префект Катон, – улыбнулся Септимий, не поднимаясь со стула. Он старался говорить громко, чтобы перекрыть шум дождя, барабанящего о кожаный верх палатки.
– Что ты здесь делаешь? – нахмурился Катон. – И где Тракс?
– О, полагаю, что сейчас он в своей стихии. Я услал его с напутствием, чтобы он выбрал кувшин вина в качестве моего тебе подарка в честь героического подвига, что ты сегодня совершил. А там его уже ждало нежное попечение одной из лагерных гетер, которой был дан наказ отвлечь его на некоторое время, чтобы я имел возможность немного побеседовать с тобой.
– С меня
– И тем не менее ты их заслужил, – с улыбкой заметил Септимий. – Да и репутации они не вредят.
– Я сделал это, чтобы спасти армию. Победа и пленение Каратака были чистым везением.
– Никогда не отмахивайся от удачи, префект. По моему опыту, это важнейшее качество успешного солдата. Кому-то из нас боги благоволят именно через удачливость. А опыт и ум – так, плетутся позади.
Катон приподнял бровь.
– Не знаю. Это ты так думаешь. А мне бы хотелось считать, что свою удачу я творю сам, не подпадая под причуды и капризы богов.
– Богохульствуешь, однако…
Катон сделал глубокий вдох и, ухватившись за край кольчуги, принялся ее с себя стягивать. Наконец тяжелая масса колец сошла с головы, и он уложил ее на сундук возле капюшона, вслед за чем повернулся к имперскому лазутчику.
– Так зачем ты здесь? И будь добр, слезь с моего стула.
Септимий пожал плечами и, поднявшись, кружным путем прошел к одному из складных сидений. Между тем префект занял свое исконное место и заглянул в стоящий на столе кувшин. На донышке мерцали остатки темного вина. Налив себе, Катон обернулся к своему незваному гостю:
– Тебе плеснуть?
– Спасибо, я уже пригубил, – улыбнулся Септимий. – Между прочим, я здесь действительно затем, чтобы поздравить тебя с деянием, совершенным тобою сегодня. Это без преувеличения подвиг.
Катон на это насмешливо поднял чашу – мол, за сказанное – и сделал глоток.
– Ну ладно, к делу, – посерьезнев, сменил тему Септимий. – Я считаю, что в свете сегодняшних событий пора пересмотреть ситуацию.
– Ого… А ну, кто это теперь смеет занижать цену нашей победы? Разве она не меняет решительно всё? Мы разбили Каратака, уничтожили его армию. Кампания победоносно завершена. Теперь уж точно ни одно из племен не осмелится поднять на нас оружие, даже бриганты.
– Эх, мне бы твою уверенность… Ты пойми: с вычеркнутым из общей картины Каратаком нам все равно приходится иметь дело с Палласом и его интригами. Где-то сейчас действует его лазутчик, и пока до Палласа не дойдет весть о нашей победе, все отданные ему приказы остаются в силе. Но даже получив эту весть, он может решить, что фракционные интересы все же помешают благополучному покорению всей Британии, что будет для него как нельзя кстати. У меня тоже есть свои указания, и их никто не отменял. Я должен найти и уничтожить Палласова прихвостня до того, как он что-нибудь учинит. – Упершись локтями в колени, Септимий подался вперед. – К тому же не забывай: вы ведь тоже в опасности. И ты, и Макрон.
– Я помню.
– Отрадно слышать. Ты ведь из офицеров, лишиться которых для империи просто непростительно. Что ты сегодня с блеском и доказал.
Катон с легким стуком поставил чашу на стол.
– Ты закончил свои дифирамбы?
– При чем здесь это? Я просто хотел заострить твое
внимание на том, что моя миссия еще не выполнена.– Это мне ясно, – кратко кивнул префект. – Ну, а теперь, ежели на этом все, то буду признателен, если ты меня оставишь. У меня еще остались некоторые дела.
Секунду-другую Септимий молчал, затем нехотя поднялся.
– Я понял. Буду пока держать дистанцию. Как только что-нибудь проведаю, сразу извещу. Ты же, если что, знаешь, где меня искать.
Склонив голову, он выскользнул из палатки под дождь.
Катон, проведя рукой по лицу, прикрыл уставшие глаза. Слова Септимия эхом звенели в голове. Его приводила в отчаяние перспектива того, что Британия может быть потеряна. И из-за чего? Из-за пустых политических дрязг, сотрясающих фундамент императорского дворца в далеком Риме. Столько жизней, богатств, а в придачу и десять лет было потрачено на то, чтобы образовалась новая провинция… И все это может оказаться сметено впустую, как ненужный хлам. Мысль об этом тяготила сердце, словно железные вериги.
Посидев так с минуту, Катон открыл глаза, распрямил спину и покатал голову по плечам, разминая шею. Затем потянулся к связке уложенных возле стола вощеных табличек, чтобы написать отчет, и вдруг заметил на земле рядом с ними небольшой кожаный кошелек. Префект наклонился и поднял его, взвесив на ладони – увесистый, туго набитый монетами. Петля шнура, которым он крепился к поясу, была перетерта и порвана.
Должно быть, Септимия. Мелькнула мысль отправиться за ним следом, но тут по верху палатки тяжелой рябью прошел порыв ночного ветра. Да ну его, этого Септимия. Если ему надо – пусть сам приходит и забирает. Не хватало еще за ним бегать…
Кинув кошель для большей сохранности в сундук c казной, Катон наконец взялся за стилус, писать отчет. Хотя с него еще никто не спрашивал, он все же решил изложить свои доводы и результаты принятых им решений заранее, пока события были свежи в памяти. И если его призовут к ответу за то, что он оставил лагерь без приказа верховного, то можно будет объяснить необходимость своих действий. Поразмыслив, префект решил, что лучше написать сразу два отчета. Один для немедленного рассмотрения Осторием, где стоит несколько сгладить хаос и без пяти минут провал лобовой атаки верховного. Второй же пусть содержит правду – во всяком случае, с точки зрения Катона, – которую, хотелось бы надеяться, смогут подтвердить другие офицеры, если это понадобится.
Он был раздосадован необходимостью думать о мерах предосторожности, чтобы обезопасить себя от амбициозных соперников. Но деваться некуда. Продвижение по служебной лестнице обходилось в соответствующую цену. На мгновение Катона охватило чувство светлой тоски по тем беспечным временам, когда он, будучи солдатом, изо дня в день безоглядно жил по установленному порядку. Теперь же ему постоянно приходилось размышлять о будущем, учитывая все возможные последствия своих поступков. Он чувствовал, как из солдата превращается в политика.
Вполголоса ругаясь себе под нос, Катон приступил к работе и уже набросал черновик обоих отчетов, когда за спиной зашуршали клапаны входа и в палатку вошел Макрон, под ногами которого тотчас образовалась дождевая лужа.
– Уф-ф… Господин префект, сведения о вернувшемся из боя сопровождении обоза собраны.
– Садись давай, – кивком указал Катон на табурет, где до этого сидел Септимий. – У меня, между прочим, еще осталось немного вина. Будешь?
– Отчего бы нет, – заметив кувшин, разулыбался Макрон.