Братья по оружию

Рейстлин очень удивился комплименту в свой адрес – это был первый раз, когда Хоркин хоть как-то выразил ему своё одобрение.

– Спасибо, мастер…

– Но только день тот придёт очень нескоро, – бодро прервал его Хоркин. – Особенно если посмотреть, как ты применяешь заклятие «горящие руки». Ты хоть раз смог не запалить на себе одежду?

– Но, мастер, я же сказал тебе тогда, что нездоров… – начал Рейстлин.

Боевой маг рассмеялся:

– Я же просто подтруниваю над тобой, Красный, а ты кидаешься в бой!

Рейстлин был совершенно не в том настроении, чтобы весело шутить с наставником.

– Прости меня, мастер, я очень устал. А завтра ещё намечается первый штурм, поэтому я, с твоего разрешения, отправлюсь спать.

– Все это очень странно… – пробормотал себе под нос Хоркин, когда его ученик удалился. – Маг-альбинос. Голова… Ничего подобного я не встречал на всём Ансалоне… Хотя с каждым годом Кринн становится все более странным местом… Очень странным местом…

Тряхнув головой, Хоркин отправился к барону выпить за все странности мира, вместе взятые.

8

Айвор Лэнгтри ничего не рассказал своим бойцам о командующем Холосе и его оскорбительных речах, но и не приказывал телохранителям держать язык за зубами. Известие о «стае обделавшихся собак» облетело лагерь наёмников со скоростью огня, пожирающего лесную чащу перепрыгивая от одной группы людей к другой.

Солдаты клялись взять западную стену, чтобы у Холоса глаза лопнули, да и не только стену, а весь город, ещё до завтрака. Известие о том, что первым пойдёт штурмовой отряд, было встречено с глухим завистливым ропотом, между тем как сами штурмовики скромно полировали броню, словно ничего не произошло.

– Рейст! – Карамон ураганом ворвался в палатку брата, – Ты слышал?…

– Слушай, я пытаюсь уснуть, – недовольно пробурчал юный маг. – Приходи позже.

– Но это важно, Рейст, наш отряд будет…

– Ты уронил мой посох, – констатировал Рейстлин.

– Мне жаль, я сейчас поставлю на место…

– Не трогай! – прикрикнул маг, слез с кровати, поднял своё сокровище и поставил у изголовья. – Ну, что же ты от меня хочешь? – спросил он устало. – Давай говори живее, а то я валюсь с ног…

Но даже ворчание брата и его плохое настроение не могли уменьшить гордость и радость Карамона. Он раздувался от этих чувств, к которым добавлялось волнение. Казалось, ещё немного – и силач заполнит собой всю палатку, расплющив и задушив близнеца.

– Наш отряд избран быть первым в завтрашнем сражении. «Первый удар», как сказал мастер Сенедж. Ты пойдёшь с нами, Рейст? Это же будет нашей первой битвой!

Рейстлин некоторое время молча смотрел в темноту, потому произнёс:

– Может быть… Пока я не получил никаких приказов на этот счёт.

– Вот как… очень жаль… – Карамон на мгновение расстроился, но потом снова воспрянул духом. – Получишь ещё, я в этом не сомневаюсь. Это же наша первая битва!

Рейстлин отвернулся от брата, и Карамон понял, что пора уходить.

– Ладно, мне ещё надо меч подточить, увидимся утром, Рейст! Спокойной ночи!

Карамон унёсся с таким же шумом и треском, как и появился.

– Извини, мастер, – произнёс Рейстлин, стоя у входа в шатёр Хоркина, – ты не спишь?

– Сплю! – донёсся рычащий ответ.

– Я сожалею, что разбудил тебя. – Рейстлин скользнул в шатёр, где лежал Хоркин, с головой укрывшись одеялом. – Но я только что узнал, что отряд, где служит мой брат, первым нападёт на западную стену. Я подумал, может, ты захочешь, чтобы я приготовил некоторые мази…

Хоркин резко сел в постели, в его глазах, отражающих свет посоха, не было и тени сна. Вещи были разложены рядом с кроватью в полной готовности, а сам он лишь чутко дремал.

– Выключи свой проклятый свет, Красный! Ты что, хочешь меня ослепить? Вот, теперь лучше. Так, что за слухи ты мне тут вливаешь в уши?

Рейстлин терпеливо повторил все заново, стоя посреди старого шатра, пропитанного запахом застарелого пота и различных трав.

– И ты меня разбудил только для того, чтоб высказать это? – проворчал Хоркин. Откинувшись назад, он натянул одеяло на плечи. – Нам обоим нужно поспать, Красный, завтра будет много раненых.

– Да, мастер. Но как насчёт битвы?…

– Барон не отдавал мне никаких приказов насчёт завтрашней битвы, но, возможно… – Хоркин хотел съязвить, но вместо этого зевнул, – он дал их тебе.

– Нет, мастер, но я думал…

– Тогда иди, подумай снова! – рявкнул Хоркин. – Послушай меня, Красный, завтрашний манёвр – это так, пустячок, перестрелка, мы просто проверим, на что способен город. И только последний глупец в первом штурме выложит все козыри, которые имеет, а мы с тобой очень большие козыри. Барон выводит магов на сцену в последнем акте, к всеобщему удивлению и поражению… А теперь иди и дай мне хоть немного поспать!

Хоркин натянул одеяло на голову.

Никто не мог спокойно улечься спать в ту ночь. Каждому хотелось подольше посидеть у костра, хвастаясь боевыми подвигами или сожалея, что он не будет участвовать в завтрашнем штурме. Сержанты дали им выговориться, а потом скомандовали отбой, иначе завтра все будут как сонные мухи. Лагерь слегка успокоился, хотя заснуть смогли немногие.

Рейстлин дошёл до своей палатки и свалился с необычайно сильным приступом кашля, весь остаток ночи пытаясь нормально вздохнуть. Барон лежал в шатре и думал о неприятных вещах, услышанных от командующего Холоса, и как им противостоять. Хоркин, разбуженный Рейстлином, не мог заснуть вообще. Он мрачно лежал в кровати, призывая проклятия на голову своего ученика и размышляя о завтрашнем штурме. Его обычно улыбающееся лицо сейчас было сосредоточенно, он молил свою дорогую Луни ниспослать ему сон. Крыса в тревоге смотрел в ночное небо – кто-то ему сказал, что его могут оставить завтра в лагере из-за его маленького роста. Карамон, отполировавший броню едва не до дырок, завернувшись в одеяло, думал: «А вот интересно, я могу завтра запросто умереть?»

Некоторое время спустя он открыл глаза, обнаружив, что уже утро.

Небо было жемчужно-серым, затянутым низкими облаками до самого горизонта, и, хотя дождя не было, лагерь был мокрым от влаги. Ветер нёс в себе заряды тёплой сырости, вяло трепыхая набрякшие знамёна. Звуки казались глухими и расплывчатыми, словно под водой, даже молот кузнеца ударял о наковальню мягко и не звонко.

Отряд мастера Сенеджа проснулся рано, выстроившись перед своими палатками.

– Первый в бою, первый к завтраку! – произнёс, усмехаясь, Карамон, хлопнув Крысу по спине. – Такой порядок мне по душе.