Братья по разуму

– А вы ничем не можете ей помочь?

– Ты не понял, – покачал головой Тим. – Я же сказал, я не бог. Бог – вон там – у забора околачивается. Хочет к нам подойти, но опять боится. Он, кажется, начал сомневаться в том, что я ему друг.

– Не очень я понимаю эти ваши философские выкладки, – сказал Игорь. – Но вам, наверное, виднее. Что, поехали?

Тим сделал приглашающий жест, и Игорь вышел на крыльцо. Странное движение в небе привлекло его внимание, он поднял глаза, и на миг ему показалось, что на участок спускается полупрозрачное облачко.

– Господин Хайнеман! – позвал из прихожей Тим. – Иди сюда, проводи гостя.

Игорь ощутил легкий энергетический толчок и повернул голову. Волков медленно шел к нему от калитки.

– Не подавай вида, если что-то почувствуешь, – прошипел Тим в затылок Игорю.

– Да ничего я не чувствую, – соврал Игорь. На самом деле он с трудом подавлял желание убежать. От одной мысли, что Волков захочет, наверное, пожать ему руку, и будет ловить его взгляд, и примется говорить что-нибудь, Игоря чуть не вывернуло наизнанку.

Сзади Тим ободряюще ткнул его кулаком в поясницу.

– Как же я тебе, слепому, завидую, – сказал он. – А меня, кажется, сейчас вырвет.

***

– Слушай, а у тебя деньги есть? – раздался откуда-то сверху голос Тима.

Игорь попробовал открыть глаза и тут же спрятал лицо в ладони – вокруг было невыносимо солнечно. Он сидел на чем-то жестком и шершавом, напоминающем асфальт, и за шиворот ему дул сильный теплый ветер.

– Не-а, – сказал он, пытаясь сквозь пальцы разглядеть хоть что-нибудь. – Ни денег, ни документов, ничегошеньки.

– И ампулу с ядом тоже враги отняли… – посочувствовал Тим.

– Не надо издеваться. Мы что, уже?..

– Осторожно, двери открываются. Столица нашей Родины город-герой Москва. Отстегните ремни, можете курить. С тебя полбанки за доставку.

Игорь осторожно выглянул из-под руки. Под ним действительно был асфальт. Он сидел на крыше высокого здания, и прямо впереди маячила сквозь дымку смога Останкинская башня.

– Что, не понравилось летать? – спросил Тим. – Ну, извини.

– Да уж… – пробормотал Игорь. – Комфорт у вас на борту, прямо скажем, неземной.

Собственно, что там было на борту, Игорь так и не понял. Он просто несколько минут лежал в бархатной темноте внутри чего-то теплого, мягкого и живого. Как будто тебя проглотили – без гастрономических намерений, а так, понарошку. Игорь даже испугаться не успел. Только они попрощались с Волковым, отбежали, нервно хихикая, за угол дома, вдруг Тим сказал «Хоп!» – и это самое живое и мягкое ласково обхватило Игоря вокруг туловища и принялось убаюкивать. Да так интенсивно, что Игорь начал зевать и мгновенно забылся. А очнулся уже здесь.

– А долго мы?.. – Он с трудом поднялся на ноги. Тим крепко ухватил его за плечо и развернул лицом к возвышающейся посреди крыши башенке.

– Минут двадцать. Сюда, пожалуйста.

У башенки Игорь затормозил и уперся рукой в стену.

– Что-то меня шатает, – пробормотал он смущенно.

– Это Волков, паразит. Сейчас, Игорь, сейчас… Только давай все-таки спустимся, ладно?

– Стойте. Тим, а нельзя мне увидеть? Хоть на секунду, а?

– Что увидеть?

– Корабль, – сказал Игорь, чуть ли не краснея.

– «Ольгу»? – Тим обернулся и посмотрел назад, туда, где над крышей зависло почти невидимое облачко. – Черт его знает. Что, очень хочется?

– Понимаете, Тим… Вы только не подумайте, что это у меня профессиональный интерес.

– Ха! – Во взгляде Тима зажегся смешливый огонек, и Игорю на миг показалось, что он видит свое отражение, такими большими и яркими казались эти зеленые глаза.

– Твой профессиональный интерес ничем не отличается от личного, – сказал Тим. – Я твою породу знаю. Сам такой. А не пожалеешь, а?

– Я понимаю, – кивнул Игорь. – Пусть мне будет хуже. Неважно.

– Ладно, погоди. – Тим скорчил гримасу, будто принюхался. – Кажется, никто сюда не смотрит. Приготовься, включаю на секунду, не больше.

В воздухе раздался гулкий вздох.

Больше всего корабль оказался похож на земного дельфина, только громадного, и без хвоста. Веретенообразное тело с маленькими выступами-плавничками, упругое и лоснящееся, размером с железнодорожный вагон. От неожиданности Игорь охнул. Корабль снова вздохнул, будто ему в ответ, и исчез.

– Красотуля моя, – проворковал Тим.

– Он… она… оно… – замялся Игорь.

– Она, – подсказал Тим.

– …действительно живая! – воскликнул Игорь в полном восторге.

– А я что говорил? – удивился Тим. – Ладно, пойдем. Хорошенького понемножку. – Он пинком распахнул в башенке дверь и потянул Игоря за собой на лестницу.

– Я теперь ночами плакать буду, – сказал Игорь, придерживаясь за стену. – Надо же, красота какая!

– Ну, плакать ты, допустим, не будешь… Я же спрашивал – не пожалеешь ли ты, молодой человек?

– Не пожалею, – сказал Игорь твердо.

– Что ж мне с тобой делать-то теперь? – пробормотал Тим себе под нос, вызывая лифт. В шахте раздался отвратительный скрежет. – Ладно, прилечу еще. Придумаем что-нибудь. Если доживешь.

– Я постараюсь. Теперь обязательно постараюсь. Вы только не забывайте нас, хорошо?

– Вас забудешь! – усмехнулся Тим. – Эх, люди! Знаешь, от чего вас к звездам тянет? От того, что в дерьме живете.

– Слушайте, Тим. – Игоря шатало из стороны в сторону, он неосторожно прислонился к двери лифта, и Тим его оттащил. – Послушайте… Вот вы постоянно твердите, что мы такие, мы сякие, все у нас здесь неправильно… А у вас-то! Что там у вас? Что за рай такой?

– Кто тебе сказал, что у меня там рай? – спросил Тим и раздраженно треснул кулаком по кнопке вызова. На этот раз лифт подчинился грубой силе и действительно пошел наверх. – Рай понятие чисто субъективное. Например, тебе у меня было бы нормально. Витька Ларин, тот просто как сыр в масле катался. А Зигмунд сказал бы, что мало демократии. А Волков – что ее, наоборот, много. И все бы меня спросили, какого черта я держу гарем. А мне пришлось бы объяснять, что это не гарем, а оперативный штаб, и шляются они почти голые потому, что лето, и вообще, кто в чем хочет, в том и ходит… Но с демократией это не имеет ничего общего. И так далее, и тому подобное… О! Наконец-то.