Братья Стругацкие

3

Желание делать хорошую НФ не явилось для братьев Стругацких каким-то одномоментным озарением. Летом 1986 года Аркадий Натанович, обращаясь к собственному прошлому, напишет: «Почему мы посвятили себя фантастике? Это, вероятно, дело сугубо личное, корнями своими уходящее в такие факторы, как детские и юношеские литературные пристрастия, условия воспитания и обучения, темперамент, наконец. Хотя и тогда еще, когда писали мы фантастику приключенческую и традиционно-научную, смутно виделось нам в фантастическом литературном методе что-то мощное, очень глубокое и важное, исполненное грандиозных возможностей…» По его же словам, «страсть к фантастике» пробудил в обоих братьях отец. А Борис Натанович (в письме Г. Прашкевичу от 18.VIII. 1988) добавит: «Писать фантастику мы начали потому, что любили (тогда) ее читать, а читать было нечего — сплошные „Семь цветов радуги“… Мы любили без памяти Уэллса, Чапека, Конан-Дойла, и нам казалось, что мы знаем, как надо писать, чтобы это было интересно читать…»

Часто цитируют воспоминания Бориса Натановича, посвященные первым шагам творческого дуэта. Те самые, которые проводят ассоциативную связь между первым значительным произведением и «брызгами шампанского». Думается, стоит привести их здесь: «В соответствии со сложившейся уже легендой АБС придумали и начали писать „Страну багровых туч“ на спор — поспорили в начале 1955-го (или в конце 1954-го) на бутылку шампузы с Ленкой, женой АН, а поспорив, тут же сели, всё придумали и принялись писать. На самом деле „Страна“ задумана была давно. Идея повести о трагической экспедиции на беспощадную планету Венера возникла у АН, видимо, во второй половине 1951 года. Я смутно помню наши разговоры на эту тему и совершенно не способен установить сколько-нибудь точную дату».

О многом в творческой биографии братьев Стругацких судят по книге Бориса Стругацкого «Комментарии к пройденному». В пользу достоверности этих литературных если не мемуаров, то записок свидетельствует то, что автор в работе над ними пользовался сохранившейся перепиской, черновиками, рабочими дневниками, иными бумагами, связанными с совместным творчеством. И конечно же так или иначе в памяти младшего брата должны были сохраниться впечатления от совместной работы, что особенно ценно.

Однако…

Во-первых, хотя «Комментарии к пройденному» и опираются на записи в «рабочих дневниках», эти дневники не велись регулярно, изо дня в день. Кроме того, из слов самого Бориса Натановича видно, до какой степени лапидарными, отрывочными являются приводимые им свидетельства. Порой и сам он, листая страницы собственных дневников, не может разобраться в перипетиях творческого процесса, о чем с совершенной честностью признается читателям.

Во-вторых, мемуары эти созданы без малого через полстолетия после рождения писательского тандема «братья Стругацкие».

Бездна времени! Целая жизнь прошла.

Ничья память не удержит на такой дистанции сколько-нибудь полную информацию о событиях прошедшего времени. Сам Борис Натанович сообщает о неких «провалах в памяти». Он пишет, в частности: «Это не только раздражает, но и пугает меня». Исходя из этого, следует предположить: надежность сведений, сохраненных «Комментариями к пройденному», конечно же под вопросом; их достоверность должна год от года возрастать — по мере движения от 50-х к 80-м, но в отношении «ранних» Стругацких они наименее ценны как источник.

В-третьих, по словам самого Бориса Натановича, на старте душой дуэта и его мощным двигателем был старший брат. В 70-х произойдет своего рода «рокировка», но изначально именно «концентрированная энергия» Стругацкого-старшего вывела братьев на первые ступени литературной иерархии. Следовательно, на пространстве приблизительно первых двух десятилетий работы двуединого писателя «братья Стругацкие» «Комментарии к пройденному» представляют собой рассказ, скажем так… меньшей части этого творческого объединения.

Исходя из сказанного, казалось бы, следует скептически отнестись к словам Бориса Натановича об «историческом пари» на бутылку шампанского, заключенном летом 1954 года, когда старший брат во время очередного отпуска оказался в Ленинграде.

«Мне кажется, — пишет Стругацкий-младший, — я даже помню, где это было: на Невском, близ Аничкова моста. Мы прогуливались там втроем, АН с БНом, как обычно, костерили современную фантастику за скуку, беззубость и сюжетную заскорузлость, а Ленка слушала, слушала, потом терпение ее иссякло, и она сказала: „Если вы так хорошо знаете, как надо писать, почему же сами не напишете, а только все грозитесь да хвастаетесь. Слабо?“ И пари тут же состоялось».

Так все-таки легенда или правда?

Была ли та самая бутылка шампанского?

В цитировавшемся выше письме Бориса Натановича Г. Прашкевичу (18.VIII.1988) эта история как будто подтверждается. Заодно по этому письму можно судить и об атмосфере, царившей вокруг этого события:

«…Было (действительно) заключено пари с женой Аркадия Натановича, что мы сумеем написать повесть, точнее — сумеем начать ее и закончить, — так всё и началось…» [2]

Ну да, пари…

2

Здесь же и об атмосфере, царившей вокруг этого события: «„Страна багровых туч“ после мыканий по редакциям оказалась в Детгизе, в Москве, где ее редактировал Исаак Маркович Кассель после одобрительных отзывов Ивана Ефремова (который тогда уже был Ефремовым) и Кирилла Андреева, который сейчас забыт, а тогда был среди знатоков и покровителей фантастики фигурой номер один. Иван Антонович в те времена очень хорошо к нам относился и всегда был за нас, — пишет Борис Натанович. — В Ленинграде нас поддерживали Дмитревский, работавший в „Неве“, и Брандис — в то время чуть ли не единственный спец по научной фантастике. Правда, Дмитревский так и не опубликовал нас ни разу, а Брандис все время упрекал Стругацких, что у них „машины заслоняют людей“, однако же оба они были к нам неизменно доброжелательны и никогда не забывали упомянуть о нас в тогдашних статьях своих и обзорах… Сопротивления особого я не припоминаю. Ситуация напоминала сегодняшнюю (напомним, письмо датировано августом 1988 года. — Д. В., Г. П.), журналы печатали фантастику охотно, хотя и не все журналы, а в издательства было не пробиться… Помнится, что нас тогда особенно раздражало, было абсолютное равнодушие литературной критики. После большой кампании по поводу „Туманности Андромеды“ эти критики, видимо, решили, что связываться с фантастикой — все равно, что живую свинью палить: вони и визгу много, а толку никакого. Мы тогда написали несколько раздраженных статей по этому поводу — всё доказывали, что фантастика всячески достойна внимания литературоведов. Однако эти статьи напечатать не удалось…»

Логика заставляет усомниться: по переписке братьев Стругацких точно известно, что работа над «Страной багровых туч» у них шла вовсю задолго до лета 1954-го [3] . Как уже говорилось, это был далеко не первый их литературный труд. Если не считать повести «Пепел Бикини», то еще до войны Аркадий Натанович написал фантастический роман «Находка майора Ковалева», в 1946-м — рассказ «Как погиб Канг». Двумя годами позднее был написан первый рассказ Бориса Натановича — «Виско». Затем появилось еще несколько текстов — переводы, пьесы, повести, рассказы, в том числе — «Песчаная горячка», написанный совместно, и повесть Аркадия Натановича «Четвертое царство». Какое может быть пари, если оба брата давным-давно занимаются литературной деятельностью, причем кое-что уже написано ими вместе?

3

Судя по переписке братьев Стругацких, в январе 1953 года Аркадий Натанович еще только готовится к работе над текстом «Страны багровых туч», еще видит в ней соблазн, который может быть преодолен, а к исходу лета он уже именно пишет повесть одновременно с несколькими другими текстами.

Но логика эта — ложная.

Огромное количество молодых людей марают бумагу, пробуя перо. (По нынешним временам, впрочем, правильнее было бы сказать — «марают экран».) И даже ходят в разного рода кружки, студии, отправляют плоды бумагомарания на конкурсы…

Так вот, «бутылка шампанского» в воспоминаниях Бориса Натановича означала совсем не то, что будет исписано еще несколько тетрадок. Нет, тут чувствуется — именно чувствуется, ибо за точность выводов ручаться невозможно, — стиль Аркадия Натановича. В 1954 году он все еще находился на перепутье: с нетерпением ждал демобилизации, мечтал об аспирантуре в ЛГУ — по физике или математике. Но предчувствовал, конечно, будущие мытарства, связанные с поисками работы и отсутствием собственного жилья, поэтому его письма брату полны колебаний: а стоит ли демобилизоваться? может, разумнее продолжить карьеру в армии? Писательский хлеб — хлеб неверный; к тому же в активе Аркадия Натановича не числилось пока ни единой художественной публикации. Даже «Пепел Бикини» еще не вышел…

Через много лет Аркадий Натанович устами писателя Сорокина из «Хромой судьбы» вернется к своим переживаниям того времени: «…А третью библиотеку я отдал Поронайскому Дому культуры, когда в пятьдесят пятом году возвращался с Камчатки на материк… И как это я тогда решился подать рапорт об увольнении? Ведь я был никто тогда, ничего решительно не умел, ничему не был обучен для гражданской жизни, с капризной женой и золотушной Катькой на шее… Нет, никогда бы я не рискнул, если бы хоть что-нибудь светило мне в армии… Но ничего не светило мне в армии, а ведь был я тогда молодой, честолюбивый, страшно было мне представлять себя на годы и годы вперед всё тем же лейтенантом, всё тем же переводчиком, всё в той же дивизии».