Братья

— Пошли.

Совсем рядом с офисом есть кофейня, слишком современная, на мой взгляд, я люблю что-то более аутентичное. Кофе вкусный, не спорю, как и десерт. Дима рассказывает, как представлял свой проект, какие вопросы ему задали. Он не рискует делать ставки, выиграет или нет, я лишь подбадриваю его. Все еще слишком волнительно мне, уже даже Дима не так переживает: он отстрелялся и ждет результата. Время тянется слишком медленно, я раньше не замечала, что настолько нетерпелива. Как-то выдерживаем час в кофейне и возвращаемся в просторный холл. Дима исчезает для прослушивания вердикта, а я вновь одна и все пространство заполнено только стуком моих каблуков.

На этот раз Дима не обнимает меня, а подхватывает на руки и под мой визг кружит все сильнее.

— Я выиграл, Мира! Представляешь?! Выиграл!

— Перестань! Перестань кружиться! — смеюсь я.

Он останавливается, но не отпускает меня. Какая очаровательная улыбка на губах Димы! Я выдыхаю все свои тревоги и позволяю себе улыбнуться в ответ.

— Спасибо, это все только благодаря тебе.

— Неправда, ты просто не понимаешь, насколько ты талантливый и умный.

— Нет, Мира, я точно знаю, что без тебя я бы не смог.

Хочу спорить, Дима же не дает такой возможности и целует меня. Мы уезжаем в номер, заказываем вкусной еды и шампанское: сегодня у нас праздник, мы много смеемся и танцуем. После страстной ночи я засыпаю совершенно голая в его объятьях, и мне так приятно в них жет проснуться утром. Хочется все утро валяться в кровати, мне нравится, что никуда не надо спешить ни мне, ни Диме, не надо врать, не надо оправдываться. Дима приносит мне кофе, и мы продолжаем лежать в кровати без одежды. Часов до двух точно лежим, потом он предлагает последний день в Берлине сделать запоминающимся и тащит меня на улицу.

Мы много гуляем, гуляем, как пара, иногда держимся за руку, иногда он поправляет мои волосы и все также неожиданно целует. Мы опять многовато смеемся, просто со всего подряд. Я вообще не концентрируюсь на том, где мы находимся, хотя обычно уделяю много внимания историческим местам, памятникам и архитектурным шедеврам. Все это фон, мне так хорошо с Димой, что плевать на все вокруг. Полностью отдаюсь своим чувствам, и что-то невесомое парит в груди, я не хочу, чтобы это кончалось. Мы идем по набережной, здесь, наверно, красиво. Не все проникает в мой разум, волшебную оболочку тепла во мне не способны пробить такие мелочи. Точно прохладно и запах тины смешивается с карамелью, значит где-то близко продают сладости.

— Почему ты поехала со мной? Поддерживала, помогала, так сильно переживала за меня? — спрашивает Дима, я же смотрю вдаль. — Мира, ты любишь меня?

— Да.

Наконец-то разрешаю Диме увидеть то, что в моих глазах уже давно. Не хочу больше прятаться, пытаться поступать правильно, думать о том, что говорить и делать. Хочу быть настоящей, хочу быть честной и с ним, и с собой. Почему же Дима недовольно выдыхает и так странно смотрит?

— Ты можешь, хотя бы в любви нормально признаться, что это за «да»? Все это время я ждал, мечтал о заветных трех словах, чтобы ты испортила такой романтический момент? Во-первых, почему из тебя все клещами надо вытаскивать? А во-вторых, скажи красиво.

Дима наигранно зол, я же смеюсь, только недолго, теперь смотрю ему в глаза с такой теплотой, на какую только способна и говорю:

— Я люблю тебя.

— И я тебя люблю.

Дима улыбается мне, я вижу, как он счастлив, больше нет ни капли игры. Мы смотрим друг на друга, и что-то страшное происходит между нами. Мне кажется, что черти перемешались: я их больше не различаю. Это странное признание в любви станет началом конца, ведь нет больше моих и его чертей, они теперь наши…

Дима обнимает меня, и мы, как влюбленные подростки, целуемся, прислонившись к ограждению у набережной долго-долго, пока действительно не начинают болеть губы.

— Мира, хотела набить новую татуировку?

— Неожиданный вопрос. Да, хотела, но руки не дошли.

— Давай исправлять. Пока шли по набережной, я увидел вывеску тату-студии, пошли набьем по одной.

— Ты серьезно? — я даже отхожу на шаг, чтобы оценить настрой Димы.

— Да. Эта поездка в Берлин будет много значить для меня, почему бы взять отсюда не глупый сувенир, не просто сделать фото, а что-нибудь набить? Зато какие воспоминания.

— И ты тоже сделаешь татуировку? — загораются мои глаза.

— Да, что-нибудь романтичное хочу. Расскажи лучше о том, что ты хотела набить.

— Хотела сразу после того, как издала книгу, ведь это была моя мечта. Хотела запечатлеть это событие, смотреть и думать: ты смогла исполнить мечту, молодец, Мира. Все мои татуировки это что-то значимое для меня, картинка значения не имеет, важно лишь событие или же та идея, что в ней. Для мечты хотела изящную рыбку, знаешь, ассоциации с золотой рыбкой, которая выполняет желания. Но где именно бить рыбку не знаю, может на предплечье?

— Надо у мастера спрашивать, — Дима берет меня за руку. — Пошли, я подарю тебе рыбку.

Спонтанные решения люблю больше всего, все лучшее в моей жизни происходило именно после таких решений. Когда же начинаю что-то долго взвешивать, решать, чаще всего жалею. Видимо, рискованность, непредсказуемость и импульсивность это мое. Мне нравится эта тату-студия, людей немного, а тесных комнат с кушетками достаточно. На стенах картины с изображением индейцев и разные страшные маски. Всегда любила атмосферу тату-студий, тут обычно хорошая тяжелая музыка, интересные люди и много творчества, это совершенно другой мир. С моей рыбкой все просто: эскиз у меня есть, предплечье одобряет мастер, Диме же мы эскиз ищем долго. В итоге он решает, что два черепа, пронизанные месяцем, на котором висит паук — верх романтики. Она мрачновата, со специфической атмосферой болезненной и смертоносной любви, мне нравится. Мастер спрашивает у Димы про место, а он отвечает мне на русском:

— Да на жопе и набью.

— Давай серьезно, мы и так ее час выбирали, их еще бить долго.

— Я хочу татуировку на жопе, отличное место. Не хочу напоказ, это слишком личное.

— Ну бей на жопе, должно быть не больно, там много мягких тканей, — уже раздраженно говорю я.

— Хочу набить там, где увидишь только ты, это для тебя татуировка. Больше мою жопу никто не увидит. Я никогда не буду спать с другими женщинами. Видишь, на какой серьезный шаг иду?

— Даешь обет верности таким образом? — давлюсь смехом я.

— Да, ты хоть оценила?

— Я все еще не верю, что ты это сделаешь.

А зря, Дима хлопает по заднице, показывая мастеру, где ему нужна татуировка, тот смеется и приглашает его прилечь. Нам бьют разные парни, но в одной комнате, и мы можем общаться. Дима жалуется на то, что щекотно, я сжимаю зубы, когда идет толстая линия на сгибе локтя: не самый приятный момент. И вот у меня на руке рыбка, у Димы на заднице два черепа. Мы идем к его машине, пора ехать домой.

— Я решила все рассказать Андрею, — тихо говорю я.