Братья
Шрифт:
– И никто не обвинил тебя, когда ты вернулся?
– поинтересовался Макферсон.
– Я бы тут же, не сходя с места, отдал тебя под трибунал.
Гримальди раздавил окурок сигары в поцарапанной пепельнице в форме кленового листа.
– Через месяц я уже доставил им Геллена, выложил на серебряном блюдечке, так что об инциденте на перевале решили не вспоминать.
– А убийцы? Их так и не нашли?
– Нет, - ответил Гримальди.
– Я составил подробный список всех мест и людей, у которых мы останавливались, и наши люди прошли по всему маршруту.
– Он глубоко вздохнул.
– Они ничего не нашли.
Он встал и подошел к окну. Внизу на улице двое латиноамериканцев в ярких ветровках грузили в старый голубой "шевроле" многочисленные чемоданы. Обернувшись к Макферсону, Гримальди сказал:
– Может быть, Калинин сам расскажет, как ему удалось спастись.
– Он был твоим другом, не так ли?
– холодно осведомился Макферсон. Почему ты не пытался узнать, что с ним случилось?
Гримальди почувствовал в горле неприятную сухость. Тени прошлого снова ожили в его памяти.
– Как я мог? Я считал, что он мертв. Либо его убили нацисты на перевале, либо за неподчинение приказу расстреляли свои, если каким-то чудом ему удалось спастись. Советские расстреливали своих за гораздо меньшие провинности. И если он все-таки уцелел, то я своими вопросами мог только еще больше осложнить его положение.
– Ты все еще считаешь его своим другом?
– продолжал расспрашивать Макферсон, ковыряя в своей трубке каким-то уродливым серебряным приспособлением.
– В конце концов, ты бросил его там, раненного и беспомощного. Может быть, он ненавидит тебя за это.
Гримальди не ответил, сосредоточив свой взгляд на висящем на стене плакате с изображением Энди Уорхолла.
– Ты возьмешься за это дело, не так ли? Тебе придется поехать в Москву.
– Не знаю, - отозвался Гримальди.
– Дайте мне подумать.
Макферсон медленно покачал головой.
– Уолт, оставь нас одних на минутку, - попросил он негромко.
Рейнер пожал плечами и вышел. Макферсон повернулся к Гримальди. Лицо его было искажено гневом.
– Ты глупая старая баба, - прошипел он.
– Я спас твою задницу в Пуллахе, помнишь? Я защищал тебя все эти годы и сквозь пальцы смотрел на твои грязные интрижки, которые ты заводил с гомиками в Нью-Йорке и Лондоне. Хочешь, я представлю тебе список всех задниц, которые побывали в твоей постели?
– Моя частная жизнь...
– начал было Гримальди.
– Плевал я на твою частную жизнь, - резко перебил его Макферсон. Одного моего телефонного звонка будет вполне достаточно, чтобы тебя выкинули, на этот раз навсегда.
Он помолчал.
– Хочешь, чтобы я сделал этот звонок? Или все-таки возьмешься за дело и скажешь "спасибо, сэр"?
Гримальди сглотнул, но продолжал молча смотреть на Макферсона.
– Вот так-то лучше. Попозже кто-нибудь отвезет тебя в контору, сказал Макферсон совсем другим голосом. Его слова прозвучали отрывисто и сухо, почти как военная команда.
– Несколько дней пробудешь здесь, пройдешь инструктаж, необходимые процедуры и так далее. Затем ненадолго отправим тебя на "Ферму", и вперед. Я хочу, чтобы ты был в Москве еще накануне Рождества.
Дверь распахнулась, и в комнату вернулся Рейнер. Его хитрые глазки перебегали с Макферсона на Гримальди и обратно.
–
Прикрытие?– спросил Гримальди, намеренно игнорируя его.
Макферсон повертел в руках трубку и спрятал ее в карман своего твидового пиджака.
– Французский канадец, - сказал он.
– Представитель фирмы "Делис дю Норд", импорт рыбы и икры. Их московский представитель возвращается через шесть недель.
– Канадская эмиграция в совершенном развале, - заметил Рейнер.
– Досье в беспорядке, номера паспортов не регистрируются. Ты будешь в абсолютной безопасности.
Гримальди оперся на подоконник, чувствуя идущий от окна холод, как чье-то ледяное дыхание на своей шее.
– Ты ведь уже все приготовил, Джим, не так ли? Ты был уверен, что я не смогу отказаться. Макферсон пожал плечами.
– Еще бы!
– откровенно признался он.
– Мало кто получает второй шанс, Наполеон.
Он уже стоял, и Рейнер услужливо распахнул перед ним дверь.
– Я уже спрашивал, но ты так и не сказал мне, Джим, почему все делается в такой тайне? Почему вы так торопитесь?
Макферсон раздраженно повернулся к Гримальди.
– Мы хотели немедленно вытащить тебя из Англии, боялись утечки информации.
– Какой еще утечки?!
Заметив на лице Гримальди искреннее недоумение и праведный гнев, Макферсон неохотно объяснил:
– Я уже говорил тебе, что Калинин передал нам два документа. Один касался аварии на Байконуре, а другой был аналитическим обзором ГРУ о разведдеятельности русских в Британии.
Помолчав, он закончил:
– Похоже, что британская разведка все еще наводнена русскими агентами, и мне не хотелось, чтобы англичане или наши лопухи-координаторы знали, что ты уходишь в подполье. В Москве об этом стало бы известно через двадцать четыре часа.
– Однако...
– Любое перемещение по службе вызвало бы вопросы, тебя стали бы расспрашивать, куда ты уходишь. Сегодня утром, - Макферсон посмотрел на часы, - мы сообщили в Лондон, что твой отец серьезно заболел. Еще через две недели мы уведомим их, что ты уходишь в отставку, чтобы взять в свои руки семейный бизнес. Насколько я помню, это сеть ресторанов, так, кажется?
Он повернулся к двери и, не дожидаясь ответа, вышел. Рейнер последовал за ним. Гримальди даже не успел спросить, рассказали ли они его отчиму о его страшной болезни.
Гримальди вышел из лифта на четвертом этаже главного здания в Лэнгли и пошел по коридору, приветливо кивая встречающимся ему по дороге сотрудникам. Не останавливаясь, он кинул в рот подушечку мятной жевательной резинки, поскольку от него все еще слегка попахивало чесноком.
Это был прекрасный обед, и Фернан был как всегда на высоте. К тому же он сразу его узнал.
– Мсье Гримальди, я не верю своим глазам! Полный повар-парижанин как всегда немного преувеличивал свой французский акцент, который, впрочем, творил настоящие чудеса с его вашингтонской клиентурой.
– Сколько же лет прошло с тех пор, как вы побывали у нас в последний раз?
– Да, меня не было здесь несколько лет, - ответил Гримальди.
– Все это время я провел в Европе, по большей части во Франции. Но ты, мой друг, по-прежнему один из лучших.
Фернан с поклоном удалился и вскоре прислал Гримальди и его спутникам бутылку ароматного бренди из мирабели за счет заведения.