Бремя империи

Британец ловко спрыгнул в комнату, держа капитана на прицеле. Обе пули попали туда, куда он и ожидал – одна в шею, вторая в голову. Вот и все. Сасовец наклонился за автоматом – и тут услышал за спиной, со стороны прихожей, какой-то шорох. Резко развернулся, вскидывая пистолет, – но не успел. В прихожей громыхнуло – раз, второй, третий – и пол ушел из-под ног…

Бросив пистолет, Рамиль подбежал к капитану, упал на колени, поднял голову – и отдернул руки. Обе они были липкими, красными от крови. Рамиль недоуменно огляделся по сторонам – будто желая убедиться, что рядом никого нет и никто ничего не увидит – и, стоя на коленях перед телом капитана, захлебываясь слезами, даже не заплакал – жутко, по-волчьи завыл. За свои шестнадцать лет он плакал впервые…

Десант. Наземная группа Центр города Старший лейтенант Александр Воронцов

– Собирай своих здесь! – Боевики отвлеклись на вертолеты, время еще было – но немного. Потом, когда они поймут, что часть наземной группы осталась, а вертолеты ушли, они навалятся на нас со всей яростью. – Если можно, пусть снимут «крупняк» с подбитого вертолета. Точка сбора здесь, занимайте круговую оборону!

– А ты куда?

– Я за напарником! – Я вынужден был кричать, чтобы перекричать грохот. – Оттуда еще и огоньку поддам. Точка сбора здесь! Прорвемся! С нами Бог!

– Да пошел ты! – проорал в ответ фельдфебель.

Когда вертолетов нет – это плохо, но с другой стороны, – не подстрелит бортстрелок, приняв за боевика. Надо ротмистра забрать, если он там есть, если нет – хоть «эрму» заберу, не мог же он три ствола утащить?

Обратно бежать было легче – просто маршрут знакомый, да и нет опаски, что с вертолета засекут и врежут. Рядом противно цвикнула пуля, затем еще одна – но как раз в этот момент меня посетило какое-то странное чувство, какое-то успокоение и даже умиротворение. Твердая уверенность в том, что я сегодня – выживу. Если до сих пор не завалили – выживу.

– Кто?!

Не ушел-таки…

– Я, б…ь! Помоги!

В таких ситуациях русский мат – лучший способ опознаться.

От земли до подоконника первого этажа было без малого два метра, – соединенными усилиями – моими и ротмистра – я эту высоту взял и ввалился в комнату, едва не свернув шею…

– Двигаемся отсюда! Там десантники наши, вместе веселее. Прорываться с боем будем. Пошли!

Подхватил «эрму» – так и стояла там, где я ее оставил, выскочил в подъезд. В таких случаях совет один – если хотите остаться в живых, не повторяйте своих путей. Упали, залегли – перекатитесь, чтобы не вставать в атаку с того же самого места. Отстрелялись удачно – смените позицию, не облегчайте работу снайперу. И если я залез в одно окно – то вылезать буду из другого, из другого подъезда.

Выскочили во двор, я вскинул винтовку – вполне возможно, сюда подкрепление подошло, обнаружили расстрелянных мятежников. Нет никого – только изрешеченные машины, тела возле них. Кстати…

– Стой! Собери патронов, сколько сможешь! Нести всего сотню метров, давай! Я на первом буду, входя – опознаешься!

Скорее всего, впереди у нас – круговая оборона. А там каждый патрон на вес золота будет. Дело жизни и смерти – без шуток…

Соседнее парадное, как и все в городе, темное, выгоревшее. Двери – на сей раз все запертые. Прислушался – тихо. Выбрал дверь, самую слабую на вид, деревянную, достал пистолет, выстрелил в замок – раз, другой, третий. Саданул по двери что есть силы – и она ушла внутрь. Здесь двери во всех домах по-дурацки ставят – открываются внутрь, а не наружу…

Квартира – на сей раз неповрежденная, невыгоревшая, еще сохранившая следы человеческого тепла, запах хлеба. В животе заурчало – сколько я не ел уже? Сутки?

Удивительно – но даже стекла оказались не выбитыми. А квартира-то – того лучше – с балконом; никак не могу понять идиотскую местную привычку на первом этаже квартиры тоже с балконом делать. Но это для меня лучше – пойди пойми, что в глубине одного из балконов открыто окно…

На глаза попалось толстое кожаное чудище – новомодное кресло, его даже пуля не всякая пробьет. Отлично – вот и снайперская позиция.

Передвинул кресло ближе к окну, развернул его спинкой – вот тебе и укрытие, и подставка под цевье, и самому есть как пристроиться. Снайперская позиция – лучше не найти.

Стекло я бить не стал – смысл? Демаскируешься только. Просто открыл. Пристроился в кресле, положил цевье на спинку, замер…

Ага…

Как на ладони…

Проблема любого стрелка в том, что, стреляя, он сосредотачивается на цели, зацикливается на ней и поэтому не видит, что еще происходит на поле боя. Поэтому в расчетах группового оружия всегда больше, чем один человек – не для того, чтобы тяжести таскать, верней – не только для того. Кто-то должен обнаруживать противника, например, такого, как я. Но в моем случае можно не стараться – безнадежно. Меня не вычислить ни невооруженным глазом – далеко, помешает стекло, да и попробуй вычисли засевшего в глубине комнаты снайпера, когда окон перед тобой – десятки на выбор. Ни даже термовизором, если таковой у террористов имеется – толстая спинка кресла экранирует. Совсем страх потеряли – стреляют, даже особо не скрываясь, лупят из окон, вспышки – то здесь, то там. Вон там пулемет лупит – дульное пламя как маяк позицию выдает, вон – еще один. Позиция у них – великолепная, сверху вниз – как в тире. Гарантированный выигрыш – если бы не я, задумавший им это все обломать под корень…

Прицелился чуть выше плюющегося огнем пулемета, выжал спуск. Винтовка несильно ткнулась в плечо, огонек дульного пламени погас. Перенес красную точку прицела на второй пулемет, еще раз выстрелил так же – заглох и он…

Был тут Билл – и нету Билла – наглость Билла погубила.

Когда за две секунды замолкают два пулемета – это дает о себе знать – десантники из развалин дали залп, свалив еще нескольких, прячущихся по окнам стрелков. Никто из террористов пока не задумывался: а почему один за другим заглохли два пулемета? Пользуясь этим, поработал и я – вспышки выстрелов, красная точка на темной фигурке на зеленом фоне, выстрел – фигурка падает, исчезает из поля зрения. Как в тире…

За спиной шаги – дернулся, лапнул кобуру…

– Голощекин!

Слава Богу, не забыл опознаться. Смех смехом – а вот так вот пулю от своих получить можно легко. В горячке боя не опознались – и врезали друг по другу. Дошло потом – да поздно уже, не сделаешь ничего…

– Взял?

– Загрузился!

– Тогда за мной давай. Подожди пока…

Выстрел. Еще один… Не знаю, сколько их там еще, – но на том направлении боевиков мы уже сейчас проредили здорово. Не знаю, сколько еще держаться, по идее, как только десантники закрепятся на аэродроме – так должны сюда выдвинуться, по земле или воздуху. Да и вообще, черт возьми – а где все, где помощь? Что с планом обороны, почему мы здесь одни-то колбасимся?! Опять отвлекаюсь…

– Пошел! Под окном займи позицию – прикроешь!

Ротмистр переваливается через ограждение балкона, неуклюже и на какой-то момент перекрывая мне линию прицеливания. Но по нему не стреляют, что очень радует. Если его не заметили, со всей его неуклюжестью, меня не заметят и подавно…

Сворачиваюсь… Винтовка тяжелая и неуклюжая, длинная – но придется терпеть. Это тебе не автомат, не пулемет – поливаешь как пожарным шлангом, толку – ноль. Это хирургический инструмент, точное, бесшумное и смертоносное оружие. Сейчас два пулеметных расчета загасил, а они не въехали, если бы я из пулемета стрелял, тут сейчас фейерверк бы был – головы не высунуть.

Оставляю столь удобную огневую позицию, вслед за ротмистром выскакиваю на балкон, переваливаюсь через ограждение – одна рука занята винтовкой, нормально схватиться не получается – и неуклюже шмякаюсь на землю боком. Шмякаюсь на что-то мягкое, уже начинающее попахивать. Что это такое – не хочу даже думать…

– Первым иду я, затем – ты. Как я дойду – так и иди! Понял?

Первым в этом случае действительно должен идти я, мой бывший пленник видел меня и опознает, предупредит. А вот ротмистра никто из десантников никогда не видел. Врежут из всех стволов – и поминай как звали. Впрочем, могут и по мне врезать, дело такое. A la ger com a la ger…