Бремя любви и размышлений
Шрифт:
Но я конь очень расторопный,
Полный любви и доброты.
Сливушка-невеста
По дороге напротив посёлка,
Не спеша паренёк тихо брёл,
На окраине этой дороги,
Он вдруг саженец сливы нашёл.
И принёс его в дом свой скорее
В воду сливу нежней положил,
А когда эта слива напилась,
С краю сада её посадил.
Отошла слива та от болезни,
И красавицей стала стоять,
Полюбил паренёк её сильно,
Стал невестой своей называть.
Так
Парень с нею часами болтал,
Ветку сливы, как руку невесты,
Сидя тут он всегда целовал.
Вот однажды когда спал парнишка,
То проснулся, услышав слова,
Ему девушка в ухо шептала:
«Я пришла! Я невеста твоя!»
Парень тут конечно опешил,
И сказал, ничего не тая:
«Ты же дерево! Я человек!
Иль сошла ты дровешка с ума?»
И толкнул её, и очень грубо,
Так что девушка аж головой,
Тут ударилась об угол стола,
Навсегда обретя тут покой.
В темноте парень это не понял,
И продолжил он дальше свой сон,
А на утро, проснувшись, неспешно,
Поглядел на свой сад из окон.
Все деревья стояли обычно,
Как оставил он их всех вчера,
Только слива вся высохла разом,
В эту ночь она вдруг умерла.
«Что такое? Во сне же всё было!»
Парень громко, шёл к сливе, крича,
Но не было ему в том ответа,
Он убил её сам сгоряча.
Плакал долго парнишка над сливой,
Может два или может три дня,
И не выдержав сердце разлуки,
Разорвалось его навсегда.
А нашли труп парнишки случайно,
Он лежал возле сливы сухой,
Обнимая любимую крепко,
Прижимаяся к древку губой.
Смешались дни, смешались ночи
Смешались дни, смешались ночи,
Понять, кто сможет мне помочь,
Ведь для других всегда понятно,
Вот это день, а это ночь.
Я их совсем не замечаю,
День с ночью некогда равнять,
Люблю и ночью я работать,
А днём вообще люблю поспать.
Видно порядок – это слово,
С которым жить я не смогу,
Я в голове лишь беспорядок,
Всегда на привязи держу.
Что мне каяться, пред кем
Что мне каяться, пред кем,
Жизнь такой досталась мне,
Только душу я измаял,
Проживая в небытие.
Я терпел тогда всё это,
Так ведь выхода не было,
И однажды вдруг на картах,
Мне цыганка жизнь сложила.
Говорила: «Будешь счастлив!
И здоровым, ты всегда,
Проживёшь на этом свете
Очень многие года!»
Я цыганке той поверил,
Денег, золота ей дал,
Что она мне нагадала,
Я сполна от жизни взял.
Зека из тюрьмы домой возвратился
Простым
летним утром, пришёл не спеша,Зека из тюрьмы в свой семейный очаг,
Но радости нет в глазах у жены,
И дети в печали – ведь папа им враг,
Ведь снова начнутся нетрезвые дни,
Да избиения – жестка тут рука,
Синюшные пятна на теле жены,
Голодные дни без хлеба куска.
Но стол как положено дети накрыли,
Хоть сыну двенадцать, а дочке лишь пять,
Пусть стол не богатый, но всё-таки было,
Отцу из тюрьмы пропитание подать.
Отъев со стола, не сказавши не слова,
Уставший с дороги он быстро заснул,
Настал только вечер – зека тут проснулся,
Вставая с кровати, с оскалом зевнул.
Ещё там в тюрьме ему передали,
Что верность давно жена не хранит,
Нашла себе «фраера», да помоложе,
Направо, налево с ним деньги кутит.
Детей не увидел, да видно играли,
На улице где-то, боясь в дом идти,
И муж не боясь ни шума, ни крика,
На кухне жену сумел быстро найти.
И взглядом суровым, как кулак двухпудовый,
Взглянул на жену, и хотел уж сказать,
Как дверь вдруг входную, открыл кто-то бодро,
И обувь с порога стал быстро снимать.
На кухню мужчина, уверенный в силе,
В глаза ему, глядя, спокойно зашёл,
И тут вдруг услышал зека голос дочки:
«Смотри мама, папа с работы пришёл!»
Схватился зека за голову крепко,
Такое услышать, да лучше бы в ад,
Схватил свои вещи в худом рюкзачишке,
И выскочил, прочь, проходя через сад.
Но шёл он недолго, ноги крепко болели
Он сел на скамейку, как вдруг услыхал:
«Зачем ты ушёл, ведь никто даже близко
Тебе слов недобрых там и не сказал!»
Пред ним тут стоял тот, мужчина с квартиры,
И также уверенный, так рассказал:
«Я тоже там был, как и ты отсидел я,
Жену свою с другом вернувшись застал!
Но жить как-то надо, твою как-то встретил,
Она ведь с двумя осталась одна,
И просто уже, было жалко детишек,
И я помогал, ведь помощь нужна!
Пока вдруг однажды твой сын, твоя дочка,
Меня не назвали от сердца отцом,
Ведь я не железный, и всё понимал я,
Придёшь из тюрьмы ты, а твой ли тут дом?
Поверь, что уйти не однажды пытался,
Но как мне оставить, уже не чужих для сердца детей
И я тут остался, тебя дожидаться
Решай, что мне делать, решай поскорей!»
В саду том деревья цветы раскидали,
Зека сделал паузу, и так сказал:
«Да лучше меня там, на зоне убили,
Зачем же я дожил, сто раз умирал!»
И он взял поднялся, взглянул на мужчину,
И тихо ушёл, без всяких страстей,
Мужчина же в дом, теперь свой, возвратился,
Где ждали жена и двое детей.