Брешь в стене

Прежде чем сделать последний шаг, снимите повязки с лиц ваших и откройте глаза. Не бойтесь яркого света — это свет исцеления.

— На этих словах запись обрывалась. Несколько минут царило молчание.

— Жаль, — чуть слышно, произнес Сэндерс. — Эти люди — святые.

— В нашем мире святыми становятся лишь после смерти, — сказал Реналь, задумчиво глядя в окно. — При жизни их побивают камнями.

Снова потянулись минуты тишины. Наконец инспектор Диверс решил нарушить общее молчание.

— Я вижу, видеозапись произвела на вас сильное впечатление. Признаюсь, на меня тоже. Но дело есть дело, господа. Ко всему сказанному выше я хотел бы добавить лишь следующее.

— Мы слушаем вас, дорогой инспектор, — кивнул комиссар.

— Поскольку дело выходит за рамки чисто уголовного, к расследованию по моей просьбе были подключены ребята из Интеллидженс Сервис. За эти несколько дней ими была проделана огромная работа. Они разослали запросы в службы безопасности различных государств, но никто

— ни ЦРУ, ни наши коллеги с континента, ни даже КГБ — не смог пролить свет на личность пресловутого майора Гросса. В нашем мире аналога ему пока не найдено. Думаю, это имя — лишь ширма. Боюсь, найти его так и не удастся. Тем более что никакого криминала за ним пока не числится.

Теперь буквально несколько слов о задержанных. Думаю, вам небезынтересно будет узнать, за что эти молодчики получили свои смертные приговоры — там, в своем мире.

Ли Брунсвик, по его собственным словам, «пришил фараона» — это единственное, что нам удалось из него вытянуть. Джованни Риччи пырнул ножом подвыпившего матроса в одном из миланских кабаков; тогда же он заработал себе шрам. Что же касается Шарля Левьена, то этот болтливый негодяй, этот жалкий трус и, извините за выражение, бабник, столь подробно описал отравление собственной жены, что несколько дней после этого меня преследовало неотвязное ощущение, будто руки у меня по локоть опущены в дерьмо… Простите, господа, но иного сравнения мне на ум не приходит.

— Да-а, представляю, каково пришлось моему двойнику, комиссару Реналю, когда он распутывал это дельце, — усмехнулся Клод Реналь. — Что же побудило этого типа столь жестоко поступить со своей супругой?

— Женщина… — Инспектор брезгливо поморщился. — Левьен божится, что именно она вынудила его пойти на преступление. Это некая мадам Рено.

— Мерзавец, — процедил сквозь зубы Сэндерс.

Диверс искоса взглянул на Ганса Миллера.

— Что же касается господина Миллера, присутствующего здесь, — продолжал он, — то его историю, думаю, повторять нет смысла. Она вам известна.

— Верно, инспектор, — кивнул Сэндерс, — нечего ворошить прошлое. Порой оно способно причинить боль и страдания.

Миллер благодарно взглянул на Сэндерса.

— В таком случае, господа, не смею вас больше задерживать. — Диверс встал; вслед за ним поднялись и остальные. — Если есть у кого-нибудь вопросы, я готов ответить на них.

Реналь покачал головой.

— Вы дали исчерпывающую информацию, инспектор. Какие могут быть…

— У меня есть вопрос, — неожиданно сказал Миллер. Голос его дрожал от волнения. — Он касается видеозаписи, вернее, видеокассеты. Не могли бы вы, господин Диверс, предоставить в мое распоряжение копию обращения доктора Балларда к миру?

— Копию? — Диверс пожал плечами. — Пожалуйста, только я не совсем понимаю…

— Попробую объяснить, — перебил его Сэндерс. — Вы должны учитывать, дорогой инспектор, что обращение было адресовано обоим мирам

— и нашему, и параллельному. Наш мир обращение получил — надеюсь, в скором времени Скотланд-Ярд найдет возможность обнародовать этот бесценный документ.

— Только по окончании следствия, — заметил Диверс.

— Разумеется, — кивнул Сэндерс. — Что же касается мира параллельного, то здесь дело обстоят намного сложнее. Передать туда кассету мы не можем — последняя «брешь» прекратила свое существование на наших глазах…

— Вы ошибаетесь, Сэндерс, — горячо запротестовал Миллер, — согласно заявлению Балларда, «брешь» не исчезла окончательно, она пульсирует.

Сэндерс устремил на таксиста долгий, немигающий взгляд.

— Вы правы, Ганс, «брешь», возможно, еще возникнет, но я сейчас говорю о другом. — Он снова обратился к Диверсу: — Все дело в том, инспектор, что единственным представителем параллельного мира на Земле является Миллер — я не беру в расчет тех троих негодяев, — и потому он вправе располагать копией обращения ученых к человечеству.

Диверс кивнул.

— Вы получите копию, господин Миллер, завтра же. Когда вы покидаете Лондон?

— Мы отбываем завтра дневным рейсом, — за всех ответил Сэндерс.

— Все четверо?

— Все четверо.

— Что ж, к девяти утра я предоставлю копию видеозаписи в ваше распоряжение, господин Миллер. — Диверс взглянул на часы. — Простите, господа, к двенадцати я должен быть на совещании у шефа.

В коридоре Диверс отвел Сэндерса в сторону.

— Мой дядя хотел бы повидаться с вами, мистер Сэндерс, прежде чем вы покинете Лондон.

Сэндерс улыбнулся.

— Сегодня же вечером я навещу старину Томаса. Так и передайте ему, Диверс.

— Обязательно передам… Я рад, что не разочаровался в вас, мистер Сэндерс.

— Вот как! — Сэндерс рассмеялся. — Любопытно!

Диверс смущенно опустил глаза.

— Вы знаете, — произнес он после незначительной паузы, — часто легенды о героях более чем наполовину оказываются выдумкой. Я очень боялся, что подобная участь ожидает и легенду о «британском льве», но… — Диверс устремил на Сэндерса решительный взгляд, — но на этот раз действительность превзошла саму легенду.

Молодой человек с жаром схватил руку Сэндерса и крепко сжал ее.

— Вы отличный парень, Роджер, — улыбнулся Сэндерс, отвечая на рукопожатие. — Жаль, что я не знал вас раньше…

Глава двадцать шестая

Последние дни сентября в Цюрихе выдались по-летнему теплыми. Дневное светило, словно собравшись с силами, выплеснуло на засыпающую землю остатки живительного тепла, но европейская осень, повинуясь непреложным законам природы, уже окрасила деревья в яркие предсмертные тона.

Автомобиль остановился у трехэтажного супермаркета. Тут же, на игровой площадке, оставленные взрослыми, которых поглотило огромное здание магазина, резвились дети. Целый детский городок был полностью предоставлен в их распоряжение. Здесь они были полноправными хозяевами, другого мира для них сейчас не существовало.

Миллер вышел из машины.

— Вот он!

Голос его дрогнул, когда взгляд остановился на маленьком мальчике, самозабвенно пытавшемся взгромоздиться в вагончик гигантской детской железной дороги, опоясывающей почти всю территорию игровой площадки.