Брешь

Ниже, перед сорванной с петель дверью в подвал находились снайперы, только что отправленные вниз приказом Пэйдж. Они поливали очередями через дверной проем что-то, чего Трэвис при таком угле зрения видеть не мог. Но прекрасно все понимал. Пэйдж осознала опасность, но посланные ею бойцы поспели к подвалу, когда туда через служебные тоннели уже добрались атакующие.

В этот миг один из снайперов получил пулю в голову и упал. Сколько бы людей ни пробралось в подвал, некоторые из них имели оружие.

Трэвис слышал их голоса, перекрывавшие даже стрельбу. Чувствовал их ярость, различал даже отдельные слова, выкрикивавшиеся по-немецки и, кажется, по-итальянски.

Потом справа раздался звук, заставивший его обернуться, грохот, как будто об пол ударилось что-то тяжеленное. Там ничего не было, но, когда звук повторился, он увидел и его источник: пол холла горбатился и трещал, проламываемый чем-то снизу. Нападавшие, надо полагать, использовали что-то тяжелое и твердое, как таран, старясь пробить толстые половицы. Третий удар оставил после себя дыру дюйма четыре в поперечнике, сквозь которую Трэвис увидел сущий кошмар. Все пространство внизу было битком забито обезумевшими от ярости людьми. Некоторые из них заметили его и разразились жуткими злобными криками.

Повернувшись к Пэйдж, он увидел, что она смотрит туда же. А потом позади нее один из снайперов достал что-то из своего рюкзака. При таком свете Трэвис не мог разобрать, что именно, но догадка у него имелась.

Пэйдж повернулась, тоже увидела это и крикнула:

— Нет!

Боец резко развернулся к ней, и Трэвис увидел в его руке гранату.

— Там, внизу, газопровод! — крикнула Пэйдж.

— Ну и что нам тогда, черт возьми, делать? — крикнул снайпер в ответ.

Ответа у нее не было.

Пол содрогнулся снова. Еще одна доска, рядом с первой, треснула: просунувшаяся в щель рука ухватилась за нее и, отломив кусок, утащила вниз, во тьму. Теперь пролом был достаточно широк, чтобы в него могли начать пролезать люди. А спустя секунду Трэвис услышал подобный же стук откуда-то из другого места. Там тоже проламывали пол.

Снайпер продолжал смотреть на Пэйдж, ожидая ответа.

— Я не знаю, что делать, — растерянно сказала она и повторила то же самое, озираясь по сторонам, словно ожидая откуда-то ответа.

— Знаете, — сказал Трэвис.

Она встретилась с ним взглядом. Ее глаза сузились.

— Граната, — промолвил Трэвис и вскинул взгляд вверх. К потолку. Словно пронизывая его и глядя на нечто, находившееся на восемь этажей выше, над их головами. Она тоже подняла глаза и поняла.

— Это все, что нам осталось, — сказал Трэвис.

— А мог «Шепот» предугадать такой шахматный ход? — спросила она.

— Нам все равно никуда от этого не деться. Отправляйтесь. А я помогу этим ребятам.

Она задумалась на пару секунд, потом кивнула, повернулась к снайперу и протянула руку за гранатой. Он выглядел так, словно понял, в чем состоит план. Или его уже не заботило, есть ли таковой вообще. Так или иначе, гранату он отдал.

— Стоять насмерть на этом этаже незачем! — крикнула Пэйдж. — Станет жарко — отходите вверх по лестнице. Так или иначе, но через пару минут все решится.

Трэвис смотрел на нее, понимая, что старается запечатлеть в памяти ее образ. Не зная, доведется ли им увидеться вновь.

Потом она ушла.

Трэвис вскинул винтовку, щелчком большого пальца снял ее с предохранителя и присоединился к группе, сдерживавшей толпу, рвавшуюся из подвальной двери.

Ничего кошмарнее творившегося за ней он в жизни своей не видел. Вся видимая часть подвала, футов на двенадцать вглубь, была, словно змеиный ров, завалена телами людей — живых и мертвых, перемешавшихся так, что их невозможно было различить. Толпа напирала, очереди скашивали передние ряды, но люди, рвавшиеся сзади, расталкивали трупы по сторонам, перебрасывали через себя или перелезали через них, чтобы тоже угодить под пули. Кровь, хлеставшая из страшных ран, заливала и мертвых, и живых.

Мужчины, женщины, дети. Здесь их уже не укрывал уличный туман, и было видно, что это самые обыкновенные горожане, каких можно встретить в торговом центре, в супермаркете — да где угодно. Некоторые родители держали за руку ребятишек, как будто боялись потерять их из виду, хотя при этом, не колеблясь, тащили их под огонь. Да и сами эти детишки выглядели готовыми убивать. И точно попытались бы сделать это, сумей они дорваться до противника.

Внизу, на расстоянии в десять-двенадцать ступенек, вновь вздымалась, чтобы рвануть вперед, только что отброшенная огнем людская толпа. Трэвис навел на нее винтовку, но пока не стрелял. И вовсе не был уверен в том, что сможет. Ведь то были люди. Вымазанные в крови, обезумевшие от злобы, готовые рваться вперед сквозь смертоносный огонь, но все же люди. И во всем происходящем их вины не было.

Один из снайперов прервал стрельбу, чтобы сменить магазин. Это заняло у него всего три секунды, но мощь огня ослабла, и рвавшаяся вперед толпа, прежде чем снова оказалась отброшена, успела отыграть четыре ступеньки. Всякий раз она оказывалась на чуть меньшем расстоянии, чем успевала продвинуться, так что в итоге хоть и медленно, но неуклонно поднималась.

Спустя мгновение после того, как первый снайпер возобновил огонь, двое остальные одновременно выпустили все патроны и потянулись за новыми магазинами. Толпа тут же хлынула наверх, одному стрелку нечего было и надеяться ее сдержать. Старик в нелепом зеленом, словно надетом на День св. Патрика галстуке-бабочке, рванул вперед, целя ножом для разделки мяса в бедро перезаряжавшему оружие и не видевшему угрозы снайперу. Трэвис спустил курок, и выстрел снес старику макушку. Тело повалилось назад и было немедленно схвачено и переброшено назад, с дороги, теми, кто рвался за ним следом: подростком и женщиной не старше тридцати лет. Выстрелами в грудь Трэвис уложил обоих и больше не прекращал огонь, поражая каждого, оказывавшегося на линии огня, ибо быстро усвоил, что для этого требуется. Не смотреть на их лица, вот и все. Именно так действовали снайперы. Применяя эту тактику, он чувствовал отвращение и к ней, да и к себе тоже, словно взваливал на себя долг, который заплатит позже. Если, конечно, это позже вообще наступит.

Позади снова раздался удар, затрещал пол, и Трэвис, обернувшись, увидел конец чего-то вроде стальной палки, торчавшей из пробитого ею отверстия. У него на глазах железяка нырнула вниз, а на ее месте появились ухватившиеся за края руки. Люди, явно встав на плечи других, пытались подтянуться и пролезть в дыру.

— Отступаем к лестнице! — крикнул Трэвис.

В отверстие просунулась голова. Вся в крови, но не в собственной, а в чьей-то чужой. Ни пола, ни возраста разобрать было невозможно. Трэвис всадил в нее пулю, и она исчезла в дыре до того, как палка отлетела.

Он и снайперы отходили, пятясь, скользящими шагами, не прекращая огня, что некоторое время позволяло не дать толпе выплеснуться из подвала. Достигнув подножия пролета, ведущего на второй этаж, они начали подниматься, продолжая перезаряжать оружие и стрелять. По мере их отступления толпа продвигалась вперед.

Пэйдж добралась до площадки седьмого этажа, где Миллер продолжала дублировать боеприпасы и винтовки. Ее подручные разносили патроны по этажам.

— Подбрось на первый этаж! — крикнула Пэйдж на бегу, устремляясь выше. На восьмой этаж. Потом на девятый, мимо боеголовки со звездой, казалось, смотревшей на нее, словно красный глаз, и испытывая на храбрость.