Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Тесные, освещенные газовыми фонарями улочки, по которым он сейчас кружил, ни в коей степени не наполняли его хотя бы беспокойством. Абсолютно сам, в три часа ночи. Он обожал этот последний бастион предыдущей цивилизации, удаленный от сияющего потопом электрического света города. Его зарево било из-за могучих тел костелов и серебрило листья зарослей над рекой, а кроны деревьев походили на декорации в каком-то театре. Атмосфера, словно взятая с эскизов Бруно Шульца [88] — мрак мыслей, таинственных ритуалов, знаков чего-то, таящегося во мгле. Сташевский не знал, ждет ли кто-то его, притаившись в темноте. Но он был уверен в том, будто что-то крайне важное произойдет или сегодня, или завтра. Обычная впечатлительность и дар наблюдения, по сути дела, даже в этом конкретном случае наблюдения самого себя, а не какой-то

там дар предвидения.

88

Удивительный польско-еврейско-украинский писатель и художник, трагически погибший в годы фашистской оккупации. От него остались всего две книжки: «Коричные лавки» и «Санаторий под знаком смерти» («Санаторий под клепсидрой») — снят даже фильм. Горячо рекомендую. — Прим. перевод.

Славек глянул на часы. Три — тридцать семь. Впервые на дисплее не появилась чертова дюжина. Он усмехнулся. На ближайшей подворотне тоже не было этого номера, не находился он и на тринадцатом этаже, Мариола не выставила тринадцатый канал в телевизоре или тринадцатую программу в автоматической стиральной машине. Это впервые с того момента, как он начал это удивительнейшее следствие. Сташевский вынул из кармана наладонник и проверил в сети часовые пояса. В США, на Западном Побережье, сейчас должно быть тридцать семь минут седьмого вечера. Идеальное время. Он продиктовал своему телефону номер.

— Good evening. What can I do for you? — раздался голос, соответствующий лакею в дешевом фильме из буржуазной жизни.

— Hallo. I'm police officer from Poland. Could I speak to mister Wasiak?

— I'll check this, sir. Please, wait [89] .

Точно, лакей, промелькнуло в голове Сташевского. К счастью, долго ждать ему не пришлось.

— Васяк, слушаю.

На сей раз хрипловатый голос принадлежал кому-то, скорее, привыкшему отдавать приказы, чем их получать.

89

— Добрый вечер. Что я могу для вас сделать? …

— Алло. Я офицер полиции из Польши. Могу я поговорить с мистером Васяком?

— Сейчас погляжу. Пожалуйста, ждите, (англ.)

— Приветствую вас от всего сердца. Моя фамилия Сташевский, и я тот самый полицейский, который…

— Так это от вашего имени тот тип дал объявления? — перебил его Васяк.

— Да.

— Следствие по делу монастыря?

— Да.

— Тогда спрашивай, пан, что пан желает.

Он настолько удивил Сташевского, что тот какое-то время никак не мог собраться с мыслями.

— Мммм…. Как звали того офицера, которого вы вместе с Мищуком привлекли к следствию?

— Борович. А откуда вам это вообще известно?

Трансатлантические соединения работали как часики. Сташевский слышал дыхание Васяка, даже тикание его старомодных часов.

— Я прочитал все ваши акты. А поскольку их стиль неожиданно изменился до неузнаваемости и сделался… ммм… более профессиональным, то я пришел к решению, что вы подобрали себе какого-то специалиста.

— Ага. — Впервые в голосе Васяка можно было услышать уважительный оттенок. — Это он придумал наше бегство. Это он напечатал пару бумажек, приставил печати, что было можно — подделал. Но одно письмо пожелал, чтобы я написал собственноручно. Так и не знаю — зачем.

Сташевский знал: зачем. Со всей и абсолютной уверенностью.

— Я могу это вам объяснить, — сказал он.

— Правда?

— Да. Таким именно способом Борович оставил для меня след.

Васяк колебался, шепча что-то непонятное.

— Для вас? — прибавил он громче.

— Для кого-то, кто будет вести это следствие дальше. Было важно распознать почерк и сравнить даты. Вы написали письмо после собственной «смерти». И это склонило меня к тому, чтобы начать вас разыскивать.

Долгая тишина.

— Об этом я не догадался, — голос Васяка сделался уже почти что симпатичным. — Но тут вы правы. Он хотел, чтобы кто-то закончил это дело.

— Так, в связи с этим, могли бы вы рассказать мне все по очереди?

— О том, чего нет в бумагах? Да. Но только вначале скажите, почему вы заинтересовались этим через столько лет?

Сташевский не знал, говорить ли всю правду.

— Знаете, собственно говоря, случайно.

Когда-то, будучи в Германии, я встретился с Кугером. — Славек приписал себе случай Земского. Все равно, Васяк никак не мог этого проверить.

— С Кугером? Так он еще жив?

— Уже нет. Но после войны все сложилось по его желанию. Думаю, он даже был счастлив с той своей полькой. Правда, это неважно. Поначалу мне казалось, что все это бредни старика, пожираемого склерозом. Потом, уже через долгое время после возвращения домой, я, совершенно случайно, наткнулся на акты и понял, что Кугер говорил правду.

Васяк снова перебил его:

— Но зачем вы занялись делом, в которой нет ни одного подозреваемого?

Deja vu. Тот же самый вопрос Славек задавал себе раньше.

— Вы знаете, это смешное следствие…

— Оно вовсе не смешное. Это дело убивает всех, кто пытается его решить.

Сташевский рассмеялся.

— Это я как раз успел заметить.

— Только немногим удалось избегнуть смерти. — Васяка сложно было понимать. На кресовый акцент с молодости сейчас наложился американский выговор, столь характерный для тамошней Полонии. — А вы сами? Вы боитесь смерти?

Боже, ведь именно об этом он только что размышлял. Славеку казалось, что бывший милиционер читает у него в мыслях.

— Нет.

— Ой, молодой человек… — Васяк тяжело вздохнул. — Не легче ли покончить с собой обычным способом? Застрелиться, повеситься, выпить яду?

— Я предпочел бы взять пример с тех немногих, которые выжили.

— С кого? Кугера вы встретили, Борович умер от старости, тот гестаповец наверняка сгнил в Сибири, ну а со мной вы сейчас разговариваете. А больше никто и не выжил.

Сташевский чувствовал, что Васяк ускользает от него. И он решил сказать правду.

— После войны, после вашего бегства из страны, те странные смерти повторялись. Все время по одному и тому же сценарию. Ведение следствие мне поручили в формальном порядке.

Васяка это совершенно не удивило.

— Почему так?

— Похоже, что я самый лучший следователь в этом городе.

— Ага.

И вновь длительное молчание. Васяк продолжил беседу где-то через минуту.

— Ладно. Я расскажу вам о том, что знаю.

— С самого начала?

— Да. Несущественные подробности нашего побега я пропущу. Дальнейшее следствие Борович проводил уже в Штатах.

Правда, подробности побега пропущены не были. Заболтанный описанием каждого шага в приключениях Васяка с Боровичем, Славек уселся прямо посреди пустой улочки и вытащил из кармана куртки банку с «Ред Булл». Он как раз допивал последние капли, когда в рассказе наконец-то появился американский след. У Боровича с Васяком никаких серьезных денег не было. Они не могли заниматься тем, что было пригодно в настоящий момент. Так что же, начинать от будки с гамбургерами? Они даже толком не знали, как эта гадость делается. Единственным знанием, имеющимся у Васяка, было умение хозяйствовать в богом забытом кресовом селе. Зато Борович всю войну провел в качестве специалиста по подделке документов в АК. Довольно скоро оказалось, что американские документы гораздо легче подделать, чем немецкие. Где-то через месяц они располагали комплектом банковских поручительств и взяли приличный кредит. Но, вместо того, чтобы смыться в Мексику, как сделало бы большинство тамошних, умственно ограниченных преступников, они купили развалины фермы. Оба они отремонтировали рушащийся дом, поставили ограду, упорядочили территорию. Даже начали обрабатывать землю. К сожалению, это у них никак не пошло. Умения Васяка, пригодные на польских границах, в американских условиях никак не срабатывали. Перед концом года ферму нужно было продать. Каково же было их изумление, когда первый же клиент предложил намного больше, чем они заплатили сами. Боровича осенило. Инфраструктура! Они быстро купили очередную развалюху и сделали из нее куколку. Полученная от продажи прибыль уже через несколько месяцев позволила им выплатить незаконно взятый кредит. Зато для банка теперь они стали абсолютно надежными партнерами. Теперь они купили две паршивенькие фермы, наняли команду польских столяров, сбежавших от красного великолепия в стране. Под конец сороковых годов на них уже работал местный архитектор. Прибыль теперь сделалась еще большей, поскольку вместо ферм они строили шикарные места отдыха для богатых горожан. Наняли бухгалтера и специалиста по инвестициям. Возвели свой первый дом для богатых пенсионеров с превосходным оснащением и обслугой. Затем вступили в бизнес строительства пригородных жилых домов. В средине пятидесятых оба уже были миллионерами. И вот тогда пришел тот день. Борович подъехал к их великолепной конторе на новом открытом кадиллаке.

Поделиться с друзьями: