Брестская крепость
Шрифт:
Из воспоминаний военврача 3-го ранга М.Н. Гаврилкина: «Капитан Шабловский хотел вывести оставшуюся группу военнослужащих из крепости, считал, что оборона бессмысленна. Попытались перебежать к Северным воротам, добежали до парка и были от Северных ворот обстреляны из пулемета. Повернули назад и вернулись в дом. Было их 20–25 человек. Поднялись на чердак. Там просидели до вечера. Из чердачного окна видели мост через Мухавец у Брестских ворот, заваленный трупами. Часа в 3–4 гитлеровские автоматчики попытались подойти к дому, но их обстреляли. Ночью в дом пробралась группа бойцов с гёрритории 125-го стрелкового полка».
Напряженный характер приобрели боевые действия в районе Восточных ворот, где сражались воины 98-го отдельного противотанкового дивизиона. Его командир капитан Н.И. Никитин, пытаясь вывести часть в район сосредоточения, отдал приказ грузить в тягачи и автомобили снаряды и секретные документы. Однако время
Заместитель командира батареи лейтенант B.C. Чесноков: «Когда мы сели в танкетки и только переехали ворота Восточного форта, как нас встретили немцы ураганным огнем противотанковой артиллерии. Первые машины загорелись, трем создали пробку. Попробовали ехать в объезд — некуда. Пришлось давать команду спасаться, занимать оборону в кювете и последним отходить обратно в свой форт».
Жена политрука Е.С. Костякова: «Прорваться из крепости удалось лишь одному тягачу, остальные были подбиты вместе с пушками сразу за воротами на горке. Бойцы, сидевшие на тягачах, почти все погибли. Я сама это видела, когда выходила из крепости».
В итоге получилось так, что уехал командир дивизиона, а большинство расчетов не смогли вырваться из огненного кольца. Начальник штаба лейтенант И.Ф. Акимочкин и старший политрук Н.В. Нестерчук, собрав оставшихся бойцов, организовали круговую оборону. Защитники оборудовали на валах и перед помещением штаба огневые позиции для 45-мм пушек и пулеметов, подвезли со склада боеприпасы.
В северо-восточной части главного вала в районе Северных ворот в течение двух дней сражался отряд бойцов и командиров из разных подразделений под руководством командира 44-го стрелкового полка майора П.М. Гаврилова. Пробравшись в крепость в первый час артиллерийского налета, он не сумел вывести свой полк и возглавил оборону на этом участке. Энергичный майор подчинил себе разрозненные группы и, разбив их на три роты численностью более ста человек в каждой, приказал занять позиции по линии главного вала и Западного форта. Встретив командира 18-го отдельного батальона связи капитана К.Ф. Касаткина, назначил его начальником штаба. Узнав, что в Восточном форту скопилось много людей, Гаврилов и Касаткин отправились туда. В форту находилась часть 393-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона, транспортная рота 333-го стрелкового полка, учебная батарея 98-го противотанкового дивизиона, воины других подразделений — всего около 100 человек. Здесь же укрылись семьи командиров. Пятьдесят бойцов Гаврилов отправил на защиту валов, полсотни оставил в резерве, при себе оставил двух пограничников и быстро провел ревизию доставшегося «хозяйства». Обнаружились счетверенный зенитный пулемет на втором этаже внутренней казармы, радиостанция, телефонные аппараты, продовольственный склад с ледником, а главное — боеприпасы:
«От бойцов 333-го сп узнал, где склад боепитания. Дверь железная, не взломать. Приказал пробить стену. Стали оттуда доставать оружие и боеприпасы. Много было — без счета. На полк полагалось три боекомплекта. Это на каждого бойца 360 патронов (120 б/к), от 6 до 10 гранат. А у нас батальон примерно в 500 человек. Да еще ежедневно 20–30 человек выходило из строя. Счетверенному пулемету дал в первую очередь. Сразу стало легче на душе».
У подножия внешнего вала находились позиции двух зенитных орудий, несколько западнее были установлены две противотанковые пушки, расчетами которых командовал лейтенант П.Г. Макаров;
П.М. Гаврилов: «Сделали лестницу над санчастью, ведущую на внешний вал. Я перелез через вал к зенитчикам — было по 60 снарядов на орудие. Приказал бить прямой наводкой по танкам, если появятся».
В конюшнях укрепления содержалось до 200 лошадей, доставивших немало хлопот гарнизону.
Командный пункт обосновали в контрэскарповой галерее. Здесь же развернули лазарет во главе с военфельдшером Р.И. Абакумовой. Была проведена телефонная связь между подразделениями. В земляных валах, окружавших форт, отрыли окопы, установили пулеметные точки, счетверенную пулеметную установку перенесли на гребень внутреннего вала, чтобы обеспечить круговой обстрел. Комиссаром форта назначили политрука пулеметной роты 333-го стрелкового полка С.С. Скрипника, начальником снабжения — лейтенанта А.Д. Домиенко.
Все атаки противника в первый день были отражены. На второй день немцы полностью овладели главным валом, домами начсостава и плотно блокировали Восточный форт. Основная масса бойцов группы Гаврилова перешла в казематы внешнего вала форта. С этого момента немецкие громкоговорители непрерывно передавали призывы сдаться, но эти предложения неизменно отклонялись.
В Цитадели, самом крупном узле сопротивления, к концу дня 22 июня
определилось командование отдельных участков обороны. В западной части, в районе Тереспольских ворот, ее возглавили начальник 9-й погранзаставы лейтенант A.M. Кижеватов, лейтенанты из 333-го стрелкового полка А.Е. Потапов и A.C. Санин, старший лейтенант Н.Г. Семенов. Воинами 132-го батальона командовал младший сержант К.А. Новиков. Группу красноармейцев, занявших оборону в башне у Тереспольских ворот, возглавил лейтенант А.Ф. Наганов. К северу от расположения 333-го полка, в казематах оборонительной казармы, сражались бойцы 44-го стрелкового полка под командованием помощника командира полка по хозяйственной части капитана И.Н. Зубачева, старших лейтенантов А.И. Семененко, В.И. Бытко. На стыке с ними у Брестских ворот сражались воины 455-го стрелкового полка под командованием начальника химической службы лейтенанта A.A. Виноградова и политрука П.П. Кошкарова. В казарме 33-го отдельного инженерного полка боевыми действиями руководил помощник начальника штаба полка старший лейтенант Н.Ф. Щербаков, в районе Белого дворца — лейтенант А.М. Ногай, «человек с железной волей и какой-то сатанинской выдержкой», и рядовой А.К. Шугуров.В расположении 84-го стрелкового полка и здании Инженерного управления командование взял на себя полковой комиссар Е.М. Фомин. В одном из отсеков казармы обнаружилась исправная рация. Комиссар составил несколько закодированных радиограмм в адрес командования, но ответа не было. Тогда Фомин приказал выйти в эфир открытым текстом: «Я — крепость, я — крепость! Ведем бой. Боеприпасов достаточно, потери незначительны. Ждем указаний…».
В 5 утра 23 июня на Центральный и южную часть Северного острова обрушился ураганный огонь артиллерии и тяжелых минометов. Кроме пушек Шлиппера по крепости били мортирные дивизионы соседних дивизий 12-го корпуса. Удары установки «Карл» вдребезги разнесли полубашню у Тереспольских ворот, поразили здание погранзаставы, казарму 333-го стрелкового полка, Белый дворец. Разрушительное действие небывалых двухтонных снарядов защитники крепости воспринимали как взрывы тяжелых фугасных авиабомб, хотя немцы авиацию не использовали. Рядовой М.П. Гуревич вспоминает: «Началась очередная бомбежка, настолько сильная, что, казалось, стены подвала качаются и вот-вот лопнут барабанные перепонки. Кто-то достал старую ватовку, мы вытащили из нее вату и заткнули уши». Подвалы 455-го стрелкового полка «колыхались, как детские люльки… от взрывной волны шла кровь из ушей и носа…»
До девяти часов вечера систематический прицельный обстрел отдельных объектов сменялся мошными огневыми налетами, за которыми следовали призывы к сдаче, передаваемые радиоагитмашинами:
«Товарищи! Осажденные в цитадели Брест-Литовска!
Внимание, внимание!
Немецкое командование обращается к вам последний раз и призывает вас, чтобы вы безоговорочно сдались. Ваше положение безнадежно. Не проливайте бесполезно вашу кровь, так как выход из осады невозможен. От остальных вы отрезаны. Более 100 километров отделяют вас от них. Ваши войска в спешке отходят, несколько воинских частей убегают. Для вашего деблокирования никто не прибудет…
Вы дрались почетно — в соответствии с этим будут обращаться с вами. Вам дают один час времени на размышление…
Красные воины! Посылайте парламентеров! Кладите оружие! Дальнейшее сопротивление и кровопролитие бесцельно. Проявите сочувствие к вам самим и вашим семьям!»
Ефим Фомин в этот день перенес свой командный пункт из подвала Инженерного управления в казарму 33-го инженерного полка. Сюда же постепенно переместились защитники Холмских ворот. Бойцы 132-го батальона НКВД ушли в подвалы 333-го полка. Комиссар, по-видимому, уже понял, что помощи извне не будет, и задумал идти на прорыв. Иван Долотов отмечает:
«Утром 23-го появился какой-то человек в форме рядового, но видно было, что это командир. Потом мы узнали, что это полковой комиссар Фомин. Вместе с ним 2–3 красноармейца и один командир из кавказцев. Они доставили сюда несколько станковых пулеметов, один из которых установили на лестничной площадке у окна со стороны Мухавца. С этого дня у нас образовался как бы штаб обороны кольцевых казарм, появился командный пункт. Фомин все время находился в левом крыле в коридоре первого этажа».