Брет Гарт. Том 2

— Я будто бы слыхал, как кто-то высказывался в том смысле, что, мол, и работенка больше подходит для китайца да и потеряешь дня три, — не менее ядовито ввернул Второй Валет. — Возможно, я ослышался?

— Для Старика же это будет вроде развлечения, — неуверенно сказал Грубый Помол. — Чтобы, значит, не так замечал свое одиночество.

На эту реплику никто никак не отозвался, и Грубый Помол, вытянув поудобнее ноги, извлек свою трубку. Не успел он это сделать, как Первый Валет круто повернулся и зашагал по направлению к ручью. За ним, чуть помедлив, молча последовал Второй Валет. Судья, мудро рассудив, что самое лучшее — примкнуть к стану сильнейших, рысцой затрусил за ними, предоставив Грубому Помолу уныло замыкать шествие, что тот и сделал, понуро и неохотно.

Их путь повел в сторону от Звездной горы, к излучине ручья, где были некогда сосредоточены их первые тщетные изыскания. Отсюда и брала свое начало пресловутая отводная канава, которая шла по границе заявки нового лавочника, а затем терялась в болотистой лощине. Канава была забита всяким мусором. Желтый ручеек, некогда струившийся по ней, видимо, иссяк вместе с их энтузиазмом, теперь от него осталась лишь зеленоватая лужица.

За весь свой недолгий путь они едва ли обменялись хоть словом и не получили от Первого Валета никаких иных разъяснений, кроме наглядного примера, поданного им, когда они вышли на берег. Ничего не говоря, Первый Валет спрыгнул прямо в канаву и с ходу принялся расчищать ее от сучьев и веток. Раззадоренные этим зрелищем, похожим на новую и бесконечно озорную игру, остальные весело соскочили вслед за ним и вскоре были целиком поглощены увлекательным единоборством с заглохшей канавой. Судья, перестав хромать, перемахнул через сломанный лоток, Грубый Помол, перестав свистеть, затянул песню — довольно удачное подражание песне китайского кули. Однако прошло минут десять, и невинные радости подобного времяпрепровождения слегка приелись. Грубый Помол уже принялся тереть свою ногу, как вдруг земля содрогнулась и глухо загудела. Все посмотрели друг на друга; работа замерла. Они принялись лениво обсуждать, был ли это взрыв или землетрясение, но в разгар дискуссии Первый Валет, стоявший в некотором отдалении от других, издал предостерегающий крик и выпрыгнул на берег. Едва его товарищи успели сделать то же самое, как уровень воды в ручье внезапно и необъяснимо поднялся и в канаву стремительно хлынули потоки воды. В мгновение ока забитое и засоренное русло очистилось, канава была свободна, и вольное течение подхватило весь мусор. Не замедлив использовать это облегчающее труд явление в своих интересах, компаньоны со Звездной попрыгали в воду и, высвобождая и направляя крутящиеся в водоворотах обломки, завершили свою работу.

— Жаль, Старика здесь нету, — сказал Второй Валет. — Вот бы посмотрел! Самый что ни на есть пример высшей справедливости, с которой он вечно носится. А что случилось, это ясно. Кто-нибудь из этих паршивых пижонов с заявки Эксельсиор заложил взрывчатку чересчур близко от ручья, обрушил часть берега и запрудил ручей, а водичка-то как раз и подоспела сюда, чтобы промыть нашу канаву. Вот это, я понимаю, действительно справедливое воздаяние!

— А кто нам советовал запрудить ручей ниже канавы и заставить его проделать всю работу? — угрюмо опросил Первый Валет.

— Это, сдается, у Старика была такая идея, среди прочих, — неуверенно сказал Второй.

— А помните, — оживленно вмешался Судья, — я всегда говорил: «Потихоньку; тише едешь — дальше будешь. Вы только обождите, и что-нибудь да случится». И видите, — с торжеством продолжал он, — так и вышло. Я не хочу ставить это себе в заслугу, но я так и знал, что эти ребята с Эксельсиора сваляют дурака, и смело шел на риск.

— Ну а что если мне известно, что ребята с Эксельсиора сегодня не взрывают? — саркастически произнес Первый Валет.

Но так как версия Судьи, по-видимому, основывалась на том, что факт взрыва не вызывает сомнений, он искусно обошел существо вопроса.

— Я ничего не хочу сказать; у Старика котелок варит неплохо; ему просто малость недостает знания жизни. В юкре, например, он за последнее время сделал заметные успехи, а уж о покере и говорить нечего! Сидит с этаким мечтательным лицом, будто совсем не от мира сего, — ни за что не определишь, блефует или действительно хорошие карты на руках. Верно я говорю? — Последний вопрос был адресован Грубому Помолу.

Этот джентльмен, однако, все время поглядывал на хмурую физиономию Первого Валета и ответил так, как, по его мнению, должно было понравиться тому.

— Это тут ни при чем, — проникновенно начал он. — Не для того мы решились на такой шаг, чтобы сделать из парня шулера. Не для того мы сегодня, как китайцы какие-нибудь, надрывались здесь на канале. Нет, приятель! Мы хотим его научить во всем полагаться на себя. — Не прочитав в лице Первого Валета ожидаемого одобрения, он повернулся ко Второму.

— По-моему, мы научили его не полагаться на нас, — последовал непредвиденный ответ. — Так-то будет вернее.

Первый Валет исподлобья метнул быстрый взгляд на брата. Тот, держа руки в карманах, рассеянно глядел на стремительный поток, затем побрел прочь. Первый Валет догнал его.

— Ты что это, на попятный вздумал? — спросил он.

— А ты нет? — отозвался тот.

— Нет!

— Ну так и я нет, — спокойно закончил Второй. Валет.

Старший брат помолчал, полуозадаченно-полусердито.

— Тогда к чему это было сказано: «Научили не полагаться на нас»? — спросил он наконец.

— А разве не так? — равнодушно уронил Второй Валет.

Сраженный столь конкретным изложением его невысказанных благих побуждений, Первый Валет не нашелся что ответить.

— Уж раз мы заговорили про Старика, — как всегда невпопад заявил Судья, — я так считаю: недоставать ему нас будет в такие часы, как сейчас. Как мы его, бывало, дергали и изводили после работы — просто так, чтобы раззадорить, позабавить! Заскучает он теперь без такого развлечения. Да и нам будет скучновато. Помните, братцы, как мы его здорово купили в тот вечер, когда он поверил, будто мы открыли месторождение на берегу ручья, — до того поверил, что уж хотел идти платить все наши долги единым духом?

— А помните, как я влетел в хижину с решетом, полным пирита и черного песку? — хихикнул Грубый Помол, тоже ударившись в воспоминания. — Он свои серые глазищи так и вытаращил, чуть на лоб не вылезли. Что ж, отрадно хотя бы знать, что свой долг по отношению к мальчику мы выполнили даже в таких мелочах. — Он взглянул на Первого Валета в надежде услышать слова, подтверждающие их всеобъемлющее бескорыстие, но тот уже шагал прочь, с неловким чувством прислушиваясь к неторопливым шагам Второго Валета, который, как запоздалая совесть, следовал за ним по пятам. Грубый Помол и Судья таким образом волей-неволей очутились снова рядом в хвосте процессии, которая медленно потянулась от ручья по направлению к дому.

Спустилась ночь. Они вошли в тень от Звездной горы, местами еще более глубокую из-за невысоких лесистых отрогов, отходивших от подножия, как могучие корни от гигантского ствола. По мере того как луна все больше вступала в свои права в других уголках долины, тени сгущались, и тут на одном из отрогов Первый Валет вдруг остановился. Подошел Второй Валет и тоже встал рядом, а там подоспели и двое других; компания собралась в полном составе.

— В доме темно, — негромко сказал Первый Валет, то ли про себя, то ли в ответ на немой вопрос остальных.

Все взглянули в ту сторону, куда указывал его палец. Вдалеке, четко выделяясь на освещенном пространстве, виднелся силуэт их хижины. Лунные блики играли на двух черных слепых окошках, за которыми сквозила зыбкая пустота, лишенная света, тепла, движения.

— Удивительное дело, — боязливым шепотом произнес Судья.

Второй Валет, чуть повернув руки в карманах, ухитрился показать, что он прекрасно знает, как все это следует понимать, и с самого начала знал, что так будет, но, поскольку теперь все уже находится, так сказать, в руках судьбы, его это больше не трогает. Так по крайней мере истолковал его позу старший брат. Однако тревога Первого Валета была слишком велика, а двух остальных мучили угрызения совести не без примеси суеверного страха, и, не обращая внимания на скептика, все трое быстрым шагом устремились к хижине.