Бригада, или Генералы песчаных карьеров

– Гражданин Беспашный, вы признаете свою вину? – буднично спросил Бабурин.

– Я могу связаться со своим адвокатом? – устало посмотрел на него Тимур.

– Да, конечно... Вы утратили человеческий облик. Но гражданских прав вас никто не лишал...

Тимур утратил свой человеческий облик. Да, задвинул следак, ничего не скажешь. Задвинуть бы ему самому в репу за такой базар...

– Ну так что, вы признаете свою вину?

– Ты, начальник, за придурка меня держишь? – пренебрежительно посмотрел на Бабурина Тимур. – Не стрелял я в Кузьмина...

– А кто стрелял?

– Я откуда знаю?.. Слышь, не грузи меня своими гнилыми вопросами. Не надо, воняет от них... Короче, Кузьмина я не убивал. Не убивал и баста... Все, веди меня в камеру. Устал я, спать хочу...

– Ну, в камеру рано. У меня еще к вам ряд вопросов...

Следак забросал его вопросами, но в ответ не услышал ничего. Тимур упорно хранил молчание. И даже если бы сейчас появился Мразин с оголенным электропроводом, он все одно не проронил бы ни звука. Он чувствовал в себе силу выдержать любую пытку.

Бабурин отчаялся выдавить из него хоть слово. Вызвал конвоира, и Тимура отвели в его камеру.

А на следующий день за ним прибыл автозак, и его повезли в Бутырку. * * *

Тимур не надеялся на теплую встречу. Но и пренебрежения к своей персоне тоже не допускал. Все-таки он не пень с бугра. Он уважаемый в криминальном мире человек. В конце концов он лично знает авторитетных воров. А Пацик, тот для него чуть ли не отец родной...

Он сам выбрал для себя преступный путь. Знал, что красивая жизнь на воле в любой момент может смениться лишениями в тюрьме. И все же он шел по этому пути. Поэтому сейчас он не должен был роптать на судьбу. И в тюремную камеру он должен был зайти как к себе домой. Пусть он не вор, но он правильный пацан...

Камера встретила его угарной табачно-носочной вонью. И с параши веяло отнюдь не французскими духами. Но это не страшно. Со временем нос привыкнет к этой вони.

Тимур знал, что ему не светит фешенебельный номер с пятизвездочным сервисом. Но и не думал попасть в такую клоаку. А по-другому эту камеру и не назовешь.

Камера была рассчитана на сорок человек. Но народу здесь было в два, а то и в три раза больше. Не протолкнуться... А тут еще новичка забросили. Естественно, арестанты пришли в недовольство. И всю свою злость перенесли на Тимура.

– Кого там еще нелегкая принесла, – проскрипел с верхнего яруса чей-то голос.

Тимур даже бровью не повел.

– Здорово, честная братия! – негромко поздоровался он.

И посмотрел на мужика в центре камеры. Он сидел за столом, на лавке, в позе йога. В камере не было жарко, но он был обнажен до пояса: на груди – церковные купола без крестов, на ключицах – восьмиконечные звезды. Больше всего этот мужик был похож на клоуна. Но, как ни странно, это был тюремный авторитет. По всей видимости, смотрящий хаты.

Он с интересом наблюдал за Тимуром. Как будто зверька какого-то увидел.

– Ну здорово, коль не шутишь, – с надменной улыбкой ответил он на приветствие. – Кто такой? Откуда?

Тимур назвался.

– Тимур? Из Белокаменска? – задумался авторитет. – Что-то знакомое... Это ты что ли с «чехами» воевал?

– Я, – спокойно, без всякого апломба ответил Тимур.

– Слышали мы тут про тебя. Круто ты себя поставил... – Смотрящий почесал затылок и обескураженно развел руками. – Только не всем здесь твоя крутость нравится...

– Ты это о чем? – нахмурился Тимур.

– Да вот, спросить с тебя хотят...

Если Тимур не ошибался, смотрящий был славянином. Но с его молчаливого согласия из всех щелей, как тараканы, полезли черные. Чечены, айзеры... Вот это номер!

Их было не так уж и много. И у всех нестерпимо чесались кулаки. Правда, в драку лезть никто не торопился.

– Да ты не бойся, Тимур, тебя никто не тронет, – с ухмылкой сказал авторитет. И в том же тоне добавил: – Пока я не разрешу...

Черные сгуртовались по одну сторону стола. Зато с другой выросла кучка крепко накачанных парней. Братья-славяне. Тимур никого из них не знал. Но было видно, что душой они за него. Правда, в открытую за него заступаться пока никто не торопился. Все настороженно посматривали на смотрящего.

А тому явно хотелось поразвлечься. И он думал, как устроить представление, но так, чтобы не допустить ярко выраженного беспредела. Все-таки в тюрьме он не самый главный. Есть еще «Индия» – камера, где сидят законные воры. Все крутится вокруг них.

– Да я как-то не боюсь, – усмехнулся Тимур. – Мне боялку еще в детстве отшибли...

Он всеми порами души ощущал поддержку от братьев-славян. А потом, он чувствовал в себе силы постоять за себя. И с авторитетом у него все в порядке. Так что не особо он боится смотрящего.

– Если ты мне предъявить что-то хочешь, предъявляй, – не грубо, но с нажимом сказал он. – А так мне западло истуканом здесь стоять. Шконарь мне нужен...

– Чтобы шконарь был свой, прописка нужна, – сверкнул взглядом смотрящий.

Ему не нравился тон Тимура. И он сам ему не нравился. Такое ощущение, будто он видит в нем своего конкурента.

– Какая прописка? – скривился Тимур. – Масть у меня не та, чтобы за пропиской бегать...

– И какая ж у тебя масть?

– А ты Сильвестру отпиши. Он тебе объяснит...

Тимур не был лично знаком с Сильвестром. Они были знакомы заочно. Но Тимур знал, что Сильвестр высоко ценит его. Ведь он дал достойный отпор «чехам», а Сильвестр всегда был с ними на ножах.

Сильвестр ненавидел чеченов. И сейчас он находился в стенах Бутырки. Тимур мог надеяться на его покровительство.

При упоминании Сильвестра взгляд смотрящего подернулся тоскливой ряской.

– А чем тебе Сильвестр поможет? – послышался чей-то злой голос.

Из толпы черных вперед выступил высокий, атлетически сложенный мужик с хищным ястребиным взглядом. В нем угадывалась могучая физическая сила и мощный боевой дух. От него веяло серьезной опасностью.

– Сильвестр далеко. А я близко... Что, не узнаешь меня, Тимур? Не узнаешь... Алихан я!